— Я знаю, что ты сможешь, Алекс, — говорит он, прежде чем повернуться и уйти.

Пока команда расходится по своим делам, Дерек задерживается рядом со мной.

— Я слышала о твоей сверхъестественной способности разгадывать самые темные уголки разума убийцы, — признаю я, в моем голосе сквозит неподдельное любопытство. — Не хочешь поделиться какими-нибудь соображениями по этому делу?

Дерек, нахмурившись, снова смотрит на тело.

— Мы имеем дело с парой высокоорганизованных и дотошных убийц. Единственная причина, по которой мы вообще знаем, что их двое, — это несколько незначительных деталей в отчетах о преследовании, — объясняет он с оттенком мрачности в голосе. — Отчеты указывают на схему контроля и манипулирования, как будто они получают удовольствие от проявления власти над своими жертвами. Нам нужно будет глубоко проникнуть в их психику, чтобы понять их мотивы.

Я киваю, впитывая его слова. Ясно, что это дело потребует от нас копать глубже, чтобы раскрыть извращенные умы, стоящие за этими отвратительными действиями. Я чувствую прилив возбуждения, горя желанием поделиться своими собственными идеями.

Продолжая наш разговор, мы с Дереком начинаем обмениваться теориями и наблюдениями по этому делу. Становится очевидным, что наши взгляды во многом совпадают, как будто мы — два кусочка головоломки, которые органично сочетаются друг с другом.

— В их действиях есть просчитанная точность, — отмечаю я, мой голос наполнен смесью интриги и беспокойства. — Это похоже на то, как если бы они играли в смертельную игру со своими жертвами, оставляя после себя подсказки и символы, которые мы должны расшифровать.

Дерек кивает, его взгляд прикован к месту преступления.

— Именно. Они хотят подразнить нас, бросить вызов нашим способностям. Это игра власти — нездоровая демонстрация их доминирования и интеллекта.

Я обдумала его слова.

— Но почему? Что побуждает их совершать эти действия? Это жажда власти или потребность в контроле?

Глаза Дерека слегка темнеют, в его голосе слышится меланхолия.

— Это может быть множество факторов — травмы прошлого, стремление к дурной славе или даже искаженное представление о морали. Чтобы по-настоящему понять, нам придется углубиться в их истории, в их прошлый опыт. Но для этого нам нужно было бы знать, кто они такие.

Слова Дерека повисают в воздухе, подчеркивая важнейшую недостающую часть головоломки — личности убийц. Не зная, кто они такие, понять их мотивы и распутать их истории оказалось бы непростой задачей.

Я перевожу взгляд на безжизненное тело, леденящее душу напоминание о жертвах, которые уже стали их добычей. Место преступления содержит ключ к разгадке секретов, которые скрывались в умах убийц. Нам предстоит интерпретировать загадочные послания, которые они оставили после себя.

Глава 2

Алекс

Теперь есть фотографии с места преступления, которые покрывают новую доску об убийствах. Хотя технически это должно называться доской для сбора улик, ее истинный фокус, несомненно, сосредоточен на убийстве.

Большая часть команды вернулась в офис после завершения нашей работы на местах, горя желанием погрузиться в обширный сбор доказательств. Установка новой доски стала нашей первоочередной задачей по прибытии, она органично соединилась с семью другими досками, украшающими комнату. Каждая из них тщательно покрыта фотографиями и интимными подробностями предыдущих жертв. Когда я рассматриваю множество досок, это слегка напоминает мне о святилище, которое я наспех обустроила в своем арендуемом доме накануне, хотя и без свежего места преступления, которое сейчас поглощает мое внимание.

Я не уверена, была ли это чистая судьба или совпадение, что свежее тело попало к нам в руки на следующее утро после того, как я переехала сюда, чтобы присоединиться к расследованию.

Рассматривая фотографии, которыми покрыта новая доска, я думаю, что это жуткое произведение искусства, которым нужно одновременно восхищаться и анализировать. Мой взгляд жадно пожирает каждую мельчайшую деталь, пытаясь впитать суть преступления, запечатленного в кадрах. Погруженная в изучение изображений, я совершенно не осознаю присутствия Дерека, пока он не заговаривает, его голос прорывается сквозь мою концентрацию.

— Что ты видишь, когда смотришь на них? — Тон Дерека содержит смесь очарования и интриги, оставляя меня неуверенной, направлено ли это на меня или на само место преступления.

Взглянув на него краем глаза, я понимаю, что его внимание приковано не к фотографиям, а скорее ко мне. Я беру паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить.

— Я не вижу полной картины, — признаюсь я, мои слова пронизаны оттенком разочарования из-за неуловимой природы правды.

Дерек слегка качает головой, показывая свое разочарование моим ответом.

— Это не то, о чем я спрашивал, — твердо говорит он, его взгляд непоколебим. Его жажда понимания побуждает меня копать глубже, раскрывать скрытые слои места преступления, которые лежат под поверхностью.

Я снова концентрируюсь на изображениях, сцене, теле, отметинах и порезах, украшающих его, как будто это произведение искусства.

— Они не проводили на месте убийства столько времени.

Он наклоняет голову, его внимание перемещается между мной и доской.

— Я полагаю, ты основываешь это не только на времени между убийствами?

Моя голова также наклоняется в созерцании, мысли проносятся в моей голове, когда я дольше смотрю на изображения.

— Нет.

Он тихо фыркает, и я отвлекаюсь от изображений и смотрю на него. Его внимание полностью сосредоточено на мне, он приподнял бровь. Я чувствую, как мои губы подергиваются в ответ на раздражение, которое я вижу на его лице. Я не туплю, просто с ним весело играть.

Возвращаясь к изображениям, я протягиваю руку и мягко провожу пальцем по одному из изображений тела жертвы. Краем глаза я вижу, как он следит за движением.

— Они не так сильно пометили ее, и исцеление едва началось. Они убили ее довольно быстро.

Теперь он снова сосредоточен на снимках с места преступления, нахмурившись и прищурив глаза. Возможно, он не замечал этого раньше.

Я позволяю своим пальцам соскользнуть с фотографии и отступаю назад, оглядывая другие доски для убийств по всей комнате. Я уже изучила все эти изображения в своем святилище, я знала каждую мельчайшую деталь каждой сцены.

— Для них нет установленных временных рамок или графика, они убивают случайным образом. Присмотревшись к телам, вы можете увидеть, что количество времени сильно варьируется у всех жертв. С некоторыми из них они провели много времени, но примерно половина из них была убита всего за несколько дней, — размышляю я, сосредоточившись на каждой жертве. — Так почему же эти жертвы были другими? Почему они убили их быстрее?

Глаза Дерека сужаются, когда он впитывает мои наблюдения, я могла видеть, как его разум работает над головоломкой, разложенной перед ним. Он выглядит немного расстроенным, как будто пытается соединить все точки над “i”.

— Верно, — бормочет он, его голос полон любопытства. — Должна быть причина, по которой они меняли время между убийствами. Может быть, это связано с их душевным состоянием или с чем-то в самих женщинах.

Я продолжаю изучать фотографии в поисках любых других закономерностей или подсказок, которые могли бы помочь нам понять мотивы. У каждой жертвы есть кусочек головоломки, и я полна решимости найти его.

От его слов у меня по спине пробегает холодок.

— Так ты думаешь, у них есть какая-то особая причина выбирать своих жертв? Или на тот случай, когда они их убьют?

Он пожимает плечами, возвращая свое внимание к последней жертве, его собственные пальцы повторяют путь, который мои проделали на одном из изображений.

— Может быть, они выбирают их, думая, что те могут что-то для них сделать или занять определенную роль в их жизни. Тогда их временные рамки зависят от того, когда они поймут, что она этого не обеспечит. Это могло бы быть отражением их разочарования.