— Не называй меня так! — резко вскипел он. — Бесит! Меня зовут Ренар, запомни — Ренар!

— Да, конечно, как прикажете, Ренар.

— Ты невыносима! Хоть сейчас можешь забыть эти дурацкие условности? Да, я из столицы сбежал, чтобы забыться. Забыть твой открытый доверчивый взгляд, твои глаза, губы, нежный голос! И твою отстранённую вежливость! Даже когда мне ломали руки, думал о том, что наконец-то избавлюсь от наваждения! Разве я такой тебе теперь нужен?!

Он захрипел и забился, я подскочила, налила воды, накапала в стакан успокоительного и обезболивающего и попыталась напоить. Слёзы сами текли по щекам, а я не могла их вытереть, боролась с раненым. Победить удалось не быстро, я обессиленно упала на соседний с кроватью стул и уже там предалась окончательной истерике. Накопившаяся усталость, волнение, нервное напряжение, всё скрутилось в один комок внутри и разворачивалось острой пружиной.

Когда здравый смысл высказал свою точку зрения, я ухватилась за неё как за спасительную соломинку. Это был просто бред, горячечный бред. Несколько глубоких вдохов и выдохов вернули меня в относительно спокойное состояние.

— Милена, — хрипло позвал меня Ренар уже в темноте. — Только не уходи, прошу.

— Да куда ж я денусь из своего дома. Спите.

Кузнец заявился утром следующего дня, вежливо постучал в дверь и сразу вошёл, не дождавшись приглашения. Букет изящных голубых цветов в его огромных руках смотрелся несколько неуместно, а хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего. Испуганно ойкнув, я отступила в центр комнаты, потому что у входа внезапно стало слишком мало места.

— Это ещё кто? — мрачно поинтересовался он, указав несчастными цветами в сторону кровати.

— Жертва разбойников, — я нервно дёрнула ширму за спиной, она не поддалась.

— Почему он в твоей постели?

— Я целитель, лечить больных — моя прямая обязанность.

Старательно делала вид, что совершенно спокойна, хотя внутри всё замирало от ужаса.

— Почему в твоей постели? — угрожающе переспросил Арташ.

— А куда мне было его девать? Ты видишь ещё одно место для сна? — я сжала кулаки и начала медленно наступать на опешившего от такого отпора кузнеца.

— Но мужчина, в твоей постели…

— Он мне никто и никак, просто больной! Понятно?

— Понятно, — расцвёл кузнец и протянул потрёпанный букет. — Это тебе.

— Спасибо, — кивнула я, положила цветы на стол и выжидательно уставилась на утреннего гостя.

— Милена, выходи за меня, — опять начал кузнец, косясь в сторону кровати.

Противная ширма наконец поддалась, отрезав раненого от нас. Подхватив кузнеца под руку, поспешила выйти на свежий воздух. Не хватало ещё разбудить Его сиятельство, он и так всю ночь метался в бреду, жар только-только спал.

Избавиться от кузнеца удалось не сразу, он сел на лавочку с торца дома, подставил лицо тёплым лучам, и пустился в пространственные рассуждения на тему совместной жизни. Я сидела рядом, поддакивала и кивала с умным видом, хотя мысленно была далеко от мощной фигуры Арташа, я переживала за того, который в это время находился внутри дома. Трое суток лихорадки, это серьёзно, я делала, что в моих силах, но граф Кейрос отказывался мне помогать. То ли из-за вредности характера, то ли из-за нежелания находиться и дальше на белом свете. Я не видела выхода из сложившейся ситуации, отчаянно не хватало знаний, и посоветоваться не с кем.

— Значит, ты согласна, свадьбу играем с первым снегом! — восхищённо заявил кузнец и прижал меня, лишив воздуха. Захрипев, с трудом выкрутилась.

— Когда это я согласилась? — возмутилась я, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти последние десять минут. Память не менее недоумённо молчала.

— С тобой всё в порядке? — заботливо поинтересовался Арташ. — Мы же уже обсудили список гостей. Жить будем у меня, как и положено.

— Э-э-э…

— Любовь моя, поцелуй меня в качестве залога наших договорённостей, — расплылся в искренней улыбке кузнец и вновь тесно прижал к себе. Целовать пришлось целомудренно в щёчку, иначе не отпустил бы. Наверное, он прав, и это единственный для меня выход — выйти замуж за кузнеца, растить детей, штопать носки. А мечта? Да кому она нужна?

Проводила взглядом радостного кузнеца и вернулась в дом. Боги! Сколько можно испытывать меня? Люблю одного, душой отдыхаю с другим, а жениться предложил третий. Люблю? Я вновь это подумала? Принципы зло хихикнули и дали мысленную оплеуху. Отпустило, схватив со стола кружку с отваром, поспешила за ширму.

— Поклонник? — нейтрально поинтересовался граф. Судя по ясному взгляду и хмурому выражению лица, он всё слышал.

— Жених, — тяжело вздохнула я.

— Понятно, — процедил он. — Я тебе никто и никак, слышал.

— Ваше сиятельство…

— Ренар!

— Ренар, вот что мне остаётся? В Альтиру путь заказан, а тут, в Вороньем гнезде, кому я ещё нужна? Старая дева с сомнительной репутацией? Да все мои ровесницы давно замужем, растят детей… а я, я…

Меня вновь прорвало, упала на колени возле кровати и зарыдала навзрыд. Осознала, что кузнец и правда — моё единственное счастье. Стерпится-слюбится, так в народе говорят. Но сердце отказывалось принимать эту истину, да и душа металась внутри, как раненная птица. Жалость к своей неудавшейся судьбе давила так сильно, что хотелось умереть. Немного отвлекали ласковые поглаживания по голове и тихий голос, который шептал, какая я умная и красивая.

— Милена, милая моя, успокойся. Даю слово, что-нибудь придумаем.

— Да, спасибо, — всхлипнула я и подняла заплаканное лицо на постояльца. И тут же утонула в омуте серых глаз, граф смотрел так искренне, так нежно.

— Вот и молодец, — он осторожно провёл негнущимися пальцами мне по лицу, вытирая слезинки. — Ты ведь сильная, гораздо сильнее, чем я.

Задвинув принципы, сама потянулась губами, сама осторожно обняла и устроилась рядом, боясь причинить боль. Вот теперь всё срослось, надёжность и долгожданное спокойствие рядом с любимым человеком, но я ему в этом никогда не признаюсь, просто не имею права. Всхлипнув ещё несколько раз, задремала.

Очнулась уже в полумраке, рядом тихо посапывал Ренар. Я осторожно сняла его руку со своей груди, потрогала лоб, удовлетворённо хмыкнула и поспешила на улицу. Поплескавшись в холодной воде, пришла в себя. Боги, но что мне делать дальше? Что?

Боги, как всегда, молчали. Лишь одинокая луна беспристрастно взирала сверху, но и она не могла дать совет. Спросить бы у родителей, но я их никогда не видела, а мнение тётушки Ульмиры знала и так. Она никогда не одобряла моё стремление к учёбе, советовала быть как все, но прямо и не запрещала, и за это я ей благодарна. Ну почему у меня всё не как у всех? Вот даже полюбила не того мужчину. Вредного, колючего аристократа. И ведь без шансов на ответные чувства, его бред не в счёт. Мало ли чего привидится больному в горячке. А если нет? Если и правда, страдает? Ага, потому и бросил, не попрощавшись и не извинившись. И именно потому постоянно доводил до истерик. А цветы, красивые и безумно дорогие букеты? Цветы, бесполезное, мало живущее украшение. Мы с принципами так дружно ополчились против души, что она поспешила заткнуться и уползти в дальний уголок. Вот только легче не стало, абсолютно.

В доме раздался грохот, затем ругательства. Я подскочила и рванула внутрь. Не успела войти, дверь распахнулась, на пороге нарисовался его голое сиятельство, слегка закутанное в простыню.

— Где ты ходишь? — нетерпеливо поинтересовался он.

— А… тут. За водой пошла, — я вовсю разглядывала мужчину, чья кожа слегка светилась в лунном свете, оттеняя упругие мышцы, покрытые старыми и не очень шрамами. Вроде уже четыре дня имела возможность лицезреть жилистое тело, но почему-то именно сейчас перехватило дыхание.

— Насмотрелась? — прищурился он. — Возвращайся в дом.

— Да как вы смеете! — начала возмущаться я. — Ходить передо мной в таком виде!

— Была бы одежда, вид был бы другой, — буркнул он и начал медленно заваливаться на пол.