«Да, это то, что мне нужно, — думал Счастливчик, проворно обследуя свои новые владения. — Тут столько интересных закоулков и новых игрушек. Это просто рай для игр! Нужно будет пригласить сюда Степашку, ему определённо должно тут понравиться…»

Малыш вскарабкался на бортик длинной картонной коробки, в которой лежали старые игрушки. Маленький, пухлый, некогда чёрный, а сейчас весь покрытый заплатками медвежонок с пуговицами вместо глаз привлёк его внимание. Счастливчик радостно обнюхал его с ног до головы, пискнул, ухватил его лапами и двинулся дальше, неся свою находку под мышкой, как когда то его носила Варя. В другой коробке лежала мягкая ткань и малыш, наскоро смастерив из них некое подобие гнезда, удобно устроился в нём, прижимая к себе мишку.

«Вот я и дома, — думал малыш, погружаясь в блаженную дрёму. — Тут так уютно и безопасно. Подремлю ка я немного, а после, пойду исследовать другой угол чулана. Там, кажется, тоже есть что посмотреть…»

Когда, спустя какое-то время, папа поднялся на второй этаж и увидел дырку в стене он пришёл в ужас. Он бросился к двери, ведущей в чулан, и заглянул внутрь. Лампочка, которая освещала его, давно перегорела и он, напрасно пощёлкав выключателем, протиснулся внутрь, светя себе спичками. На двенадцатой спичке, в самом конце чулана, он нашёл малыша, крепко спящего в обнимку с мишкой в коробке с тканью, которой на зиму накрывали мебель. Спичка погасла, но папа не спешил зажигать новую.

Кажется, малыш нашёл свой домик, — тихо сказал папа и улыбнулся. — Вот и отлично. Вот и славно. Вот и молодец…

Стараясь не шуметь, он вышел обратно и плотно закрыл дверь в кладовку. Потом он взял фотоаппарат и спустился вниз, к шумной компании, которая ждала его у беседки.

— Где ты пропадал? — спросил дедушка. — Мы не можем так долго позировать! Степашке уже надоело сидеть у меня на руках.

— Степашка готов жить у тебя на руках, — сказа папа, пристально глядя на дедушку.

— На что это ты намекаешь, — спросил дедушка, который, думая, что его никто не видит, передал Степашке под стол три куска колбасы.

— Ни на что, — сказал папа. — Просто иногда вы слишком хорошо ладите…

— Я же не виноват, что я такой замечательный! — сказал дедушка, заливаясь смехом.

— Уж ты себя не забудешь похвалить, — сказала бабушка, обнимая Варю и Серёжу.

— Я хорошо выгляжу? — как обычно беспокоилась мама.

— Отлично, — сказал папа. — Все готовы? Улыбочку. Снято!

— Ой, я, кажется, моргнула! — пискнула мама.

— Начинается… — вздохнули мужчины. — Без этого никак…

— То есть, ты хочешь сказать, что теперь он будет жить здесь? — спросила мама.

Они сидели вдвоём на диване в его кабинете. Окна с обеих сторон комнаты были распахнуты, и ветерок шелестел листами бумаги и страницами папиных книг. Белый тюль раздувался, словно парус и запах сосны, которая практически касалась своими ветвями одного из окон, был дурманящим, почти резким. Деревянные маски на стенах, которые папа привёз из Африки, словно оживали в жарком июльском воздухе и гримасничали, переглядываясь с фотографиями. Всё было полно послеобеденной дачной неги и родители улучили минутку, чтобы пробраться сюда и обсудить побег Счастливчика и что им делать дальше.

— А что, — ответил папа, — по-моему, отличное место. Конечно, кое-какие вещи нужно будет перенести оттуда в соседний чулан и укрепить стены, в целом же, у него там много места и ему там нравиться. Он так доволен, что не пытается оттуда сбежать. Он чувствует себя в безопасности.

— Даже не знаю, что сказать, — призналась мама. — Я не против, в общем-то, но… Я просто немного волнуюсь, что мы отдаём ему на откуп часть дома, где он будет безнаказанно хозяйничать. А вдруг он прогрызёт там что-нибудь? Или выберется на улицу?

— На улицу ему не попасть, — сказал папа. — Он, конечно хитёр, и смог пробраться сквозь внутреннюю перегородку, но наружные стены в три раза толще и крепче и ему не по силам.

— А что если он попробует пробраться обратно и устроит у тебя в кабинете погром? — сказала мама. — Твои книги могут заинтересовать его.

— Это я продумал, — сказал папа. — Я обобью всю стену изнутри со стороны чулана металлической сеткой, и проблема будет решена. Я уже начал делать это, но мне приходиться работать очень тихо, что бы не вызвать подозрений, но я всё равно рассчитываю закончить работу через пару-тройку дней. Ты знаешь, я планировал пристроить балкон к своему кабинету, так вот, на нём можно будет сделать небольшой вольер, закрытый со стороны улицы и он сможет в любой момент подышать воздухом. У него будет много мест для игр и это избавит его от лишней энергии. К тому же, я думаю устраивать для него небольшие головоломки, чтобы он не скучал. Собственно я уже сделал одну.

Папа взял в руки обычный деревянный ящик, в котором раньше отправляли посылки. Ящик был глухо заколочен, но с одной стороны, была сделана дверца с хитроумным замком, который открывается, если вытащить две задвижки.

— Я положил внутрь кусок яблока и дал ему, — сказал папа. — Первый замок Счастливчик одолел за два часа. Это, новый вариант, усложнённый. Он необычайно умён, надо сказать. Если так пойдёт дальше, то будет проделывать фокусы доступные только шимпанзе. И это притом, что у малыша совершенно не обезьяньи лапы, и когти довольно длинные! Он просто уникум.

Папа отложил коробку.

— О чём это я? Ах, да, так вот, я уберу из чулана всю электропроводку, и оставлю там только зарешеченную лампу с выключателем, выведенным в кабинет. Налажу ему вентиляцию и оборудую уголок для игр и место для сна. Мы всё отлично обустроим.

— Ты это уже говорил, — сказала мама, — но он, каждый раз рушил все планы и сбегал.

— Я учёл свои ошибки, — сказал папа. — И, в этот раз, ты будешь мне помогать.

— Что ж, — сказала мама, — звучит неплохо. Я надеюсь, всё получится. Когда ты расскажешь родителям?

Папа почесал нос.

— Никак не могу набраться решимости. Даже не знаю с чего начать!

— Я думаю, что стоит просто посадить их вечером на кухне, сразу после самовара, принести туда Счастливчика, и всё подробно рассказать с самого начала, — предложила мама.

— Отличный план, — сказал папа. — Так мы и поступим.

— Сегодня?

— Нет, — сказал папа. — Послезавтра.

— А почему именно послезавтра? — удивилась мама.

— Потому что, — улыбнулся папа, — послезавтра днём, в Москву на несколько дней уезжают папины лучшие друзья, Пух и Борода с которыми он вечно болтает у калитки по вечерам.

— Ты же знаешь, — скривилась мама, — я не люблю, когда ты называешь их этими кличками. Скажи лучше, что Семён Валерьевич и Сергей Степанович на время уедут.

— Никак не могу удержаться, — засмеялся папа. — Да они сами так себя иногда называют!

— Вот тебе было бы приятно, если бы тебя называли не по имени, а как-нибудь иначе? — спросила мама.

— Например? — спросил папа.

— Например — Разгильдяй или…

— Лебедь, — сказал папа.

— Почему лебедь? — удивилась мама. — Какой лебедь?

— Я не знаю, — засмеялся папа, — но меня они называют Лебедь. Впрочем, у папы есть на этот одна счёт одна версия, об изяществе, но редкой беспечности этой умной птицы… Но это домыслы!

— Какой кошмар, — сказала мама. — Вы как пятилетние! Раздаёте, друг другу клички и ещё радуетесь этому!

— По-моему, это весело, — сказал папа.

— А по-моему, не очень! — сказала мама. — Безобразие, если Варя и Серёжа будут делать так же.

— Хорошо, — сказал папа, — я буду осторожнее. Так вот, они уезжают по делам в Москву, и я полагаю, что это самое удачное время для того, что бы всё раскрыть. К моменту их возвращения, мои родители уже уедут, и секрет будет сохранён.

— Ты думаешь, что дедушка может рассказать? — спросила мама.

— Он может случайно сболтнуть лишнего, — сказал папа. — Ты же его знаешь. Если ему не поверят, то он может войти в такой раж, что одному Богу известно, что будет дальше. Помнишь, Пух… Семён Валерьевич, не поверил, что он поймал щуку на 12 килограмм, так он так разошёлся, что специально поехал к себе домой ночью, откопал её сушёную голову, привёз её сюда в 5 утра и выиграл спор!