Кенна показал рукой на громадный портрет Императора, а потом обвел глазами своих слушателей.

– По причинам, известным только нашему мудрому правителю, народу Дьюсабла снова оказана честь.

Произнося эти слова, Кенна внимательно посмотрел на собравшихся в зале заседаний политиков. Пытаясь оценить положение – понять, кто поддержит его, а кто выступит против. Стэн, конечно же, унизил Дьюсабл, однако от этого умение Кенны манипулировать живыми существами совершенно не пострадало.

Они с Эври прекрасно подготовились к заседанию. Когда он закончит произносить речь, будет объявлен указ Императора. Весьма противоречивый документ, который в прежние времена мог бы и не пройти. Подарки, услуги, горы денег перешли из рук в руки в темных коридорах Парламента. Древнее, как мир, средство обеспечило Императора необходимым количеством голосов. Пойндекс – по причинам, о которых Кенна предпочитал не задумываться, – предложил оказать им содействие. Старые досье, в которых содержались самые разные сведения о представителях оппозиции, были извлечены на свет. Оказывалось давление. Шантаж. В результате прибавились новые голоса.

И тем не менее всякое может случиться. В политике мелочи часто решают судьбу целых королевств.

– Господа, я стою перед вами, чтобы представить на ваше рассмотрение замечательное предложение. Нас просят посмотреть правде в глаза. И увидеть то, что мы слепо не замечали в течение этих трагических лет. На самом деле мы живем в счастливое время – ведь нами правит живой бог. Этим богом является наш прекрасный, святой Вечный Император. Бессмертие – его щит против ударов истории. В этом священном телесном воплощении перед нами проходит слава. Наша слава. Которая является и его славой тоже. Его и наша слава. Господа... я хочу задать вам вопрос. Я предлагаю вам раз и навсегда, сейчас и здесь объявить Вечного Императора полноправным Богом Вселенной.

Слушатели зашевелились. Перчатка брошена. Император требует, чтобы Парламент принял решение о его божественности. Кенна повернулся к спикеру, который вот уже много лет был марионеткой в руках Императора и пользовался самыми разными привилегиями за верную службу.

– Сэр спикер, – торжественно проговорил Кенна, – проведите голосование.

Грязное рыльце спикера выдвинулось вперед, на сморщенном лице старика обозначились мужественные – искусственные – клыки. Дурацкое проявление тщеславия.

– Относительно вопроса NПБ 600323, озаглавленного «ДЕКЛАРАЦИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ИМПЕРАТОРА». Ставлю на голосование формулировку: «Добавить к титулу Императора слово „святой“ и все остальные словесные формы, принятые в качестве терминов демонстрации поклонения и особого уважения». Итак, что вы на это скажете, господа? Все, кто за, должны произнести «да».

Хорошо отрепетированный хор голосов прокричал "да-а-а", однако его начали перекрывать крики протеста... Они нарастали, постепенно заглушив все остальные звуки. Особенно усердствовал один пронзительный голос:

– Сэр спикер! Сэр спикер! Пожалуйста, прошу слово в порядке ведения! Прошу слова!

Спикер попытался проигнорировать этот голос. Его молоток с грохотом опустился на стол заседаний. Спикер чувствовал себя особенно униженным, потому что нахальный голос принадлежал представителю его собственного народа. Это был Николаевич, молодой кабан-секач, смутьян.

Молот отбивал отчаянную дробь, микрофоны усиливали звук – по всему залу заседаний разносился оглушительный грохот. А в это время неуправляемая толпа подхватила вопль Николаевича: "Прошу слова!" Другие голоса заглушили эти выкрики: "Пусть говорит! Пусть говорит!"

Спикер беспомощно повернулся к Кенне. Он не мог ничего сделать. Во всяком случае при таком стечении народа. Кенна махнул рукой – пусть говорит. А потом опустил руку в карман, чтобы поднять в Арунделе тревогу.

– Слово предоставляется сэру Николаевичу, представителю верной Императору звездной системы Свердловск.

Спикер настроил микрофон, который должен был усилить голос Николаевича так, что его услышали бы во всех уголках зала заседаний.

– Сэр спикер, – выкрикнул молодой кабан-секач, – мы категорически протестуем против того, как организовано голосование. Вопрос, выдвинутый на обсуждение, просто неприличен. И мы не позволим, чтобы через голову большинства был принят закон, утверждающий это безобразие.

– С моего места, юноша, – объявил спикер, и в его голосе звучал сарказм, – было нетрудно понять, что большинство присутствующих отдали свои голоса за утверждение этого закона. Возгласы "да" перекрыли все остальные голоса. А теперь, если вы позволите, я попрошу проголосовать тех, кто против. И тогда вы увидите, что вас почти никто не поддерживает.

– Мы имеем право отказаться от всеобщего голосования. И требовать поименного голосования, – настаивал Николаевич. – Пусть каждый встанет и даст возможность своему народу увидеть, как он голосует по этому вопросу. Если Император должен стать богом, пусть его подданные видят, как мы это провозгласим. И пусть это решение падет на наши головы.

Спикер метнул затравленный взгляд на Кенну, прося у того поддержки. Кенна жестом показал: "Потяните подольше дискуссию".

– Ну, хорошо, – проговорил спикер. – Я назначу поименное голосование.

Николаевич хрюкнул от удовольствия, почувствовав, что одержал победу.

А спикер насмешливо продолжал:

– Тем не менее, поскольку вы считаете этот вопрос весьма деликатным – хотя как кто-нибудь из присутствующих может сомневаться в святости нашего Императора, мне совершенно непонятно, – я хочу сначала задать собравшимся здесь благородным представителям народов Империи один вопрос.

– Протестую! – выкрикнул Николаевич. – Председатель не имеет права задавать следующий вопрос, пока не принято решение по предыдущему.

Мятежник из Свердловска знал законы. Хитрый старый спикер тоже кое в чем разбирался. Он, конечно же, был марионеткой в чужих руках – но очень опытной и умелой марионеткой.

– Наше собрание имеет право – обязанность, с вашей точки зрения, – решить, как будет проходить подобное голосование. Вы считаете, что оно должно быть количественным. Я же утверждаю, что будет лучше, если мы станем голосовать решительными криками.

Николаевич посмотрел на своих приятелей. Они быстро оглядывались, подсчитывая количество своих сторонников. Ответ был получен тут же. Сомневающиеся вдохновились смелостью Николаевича. На короткое мгновение он получил преимущество.

– Ставьте вопрос на голосование, господин спикер, – сказал он жестко. – И я уверен, вы услышите громкие крики "нет", которые положат конец сомнениям.

Он гордо уселся на свое место, кивая всем направо и налево.

Спикер поднял кроткий взор.

– Учитывая все обстоятельства, при которых было сделано ваше заявление, я считаю, что вопрос не может быть решен подобным образом. Мы так и не придем ни к какому выводу, сэр. Нет. Необходимо выслушать мнение собравшихся здесь уважаемых граждан.

Возмущенный Николаевич тут же вскочил со своего места.

– Сэр спикер, это неслыханно. Вы хотите провести голосование, чтобы выяснить, можно ли его проводить? – Он повернулся к своим союзникам и развел руками. Оглушительно захохотал. Однако его смех был вымученным.

– Да, именно это я и имел в виду, – спокойно ответил спикер. – Чрезвычайно вам благодарен за то, что вы так ясно выразили мою мысль. Должен признаться, что, послушав некоторых юных представителей оппозиции, я начинаю испытывать сомнения – не подкрался ли ко мне маразм.

Сторонники Императора громко расхохотались. Однако Николаевича не так-то просто было заставить замолчать.

– Этот идиотизм отнимет у нас полжизни, сэр спикер, – запротестовал он. – Заставлять каждого из нас высказываться по очереди по вопросу, который ничего не стоит решить, – верх слабоумия.

– И тем не менее, – заявил спикер, – именно так мы и поступим. – Он повернулся к секретарю: – Пожалуйста, вызывайте всех по очереди!