Тогда они послали семерых.

Стэн подпустил их совсем близко к гравитолету, а потом подал сигнал своим друзьям. Огонь! На асфальте осталось лежать семь тел.

Третья волна атаки накатила меньше чем через две минуты. Нападающие решили проложить себе путь гранатами – воздух наполнился осколками стекол и обломками разрушенных строений.

– Они ведут себя нечестно! – возмутился Алекс.

– Лично я не намерена сдаваться, – заявила Синд.

– Я тоже, – кивнул Стэн. – Однако самоубийство мне представляется малополезной штукой.

– Мы ждем, приятель. Может, тебе все-таки придет в голову какая-нибудь идейка.

Стэн задумался... И как раз в этот момент снова началась гроза – прогремел гром и начался дождь. Стэн выругался. На пять минут бы раньше и...

"Ладно. Воспользуемся тем, что у нас имеется. Внесем панику в ряды противника".

– Килгур, ты можешь бросить гранату так, чтобы она попала ровненько в их компанию?

Алекс задумался.

– Близко к ним – могу.

– Когда граната взорвется... бежим! Через пятнадцать метров прижимаемся к земле, снова бросаем гранату и налетаем прямо на всю эту шайку.

Синд и Алекс посмотрели на него. Их лица ничего не выражали.

– И некому будет даже выпить за наши души, за то, чтобы они отправились прямехонько, без задержек, в ад, – вздохнула Синд, потом сняла гранату с пояса и присела.

– Ну ладно, ладно, – печально проговорил Алекс. – По крайней мере можно утешаться тем, что умрем мы не в своих теплых постельках.

Он опустил пистолет, достал гранату, чуть приподнялся, нажал на кнопку и швырнул гранату туда, где, по его мнению, сконцентрировался отряд врагов.

Граната упала, отскочила от асфальта и взорвалась примерно в метре от позиции неприятеля. Трое друзей вскочили на ноги, в этот момент сверкнула молния, словно отворяя для новых посетителей врата ада, взревел гром, а Синд издала отчаянный боевой клич бхоров. Они втроем метнулись в сторону поджидавших их врагов. Сколько их было, никто не знал.

И вдруг Стэн в ярости, отчаянно блефуя, прорычал:

– Айо-о-о! Гуркали!

Он посчитал, что это отличный клич, с которым совсем не стыдно сложить голову в бою.

Вопль эхом отразился от коричневых каменных стен.

И гурки его услышали. И атаковали.

Волна невысоких коричневых воинов накатила откуда-то из ночной мглы и поглотила врагов Стэна. Те не ожидали нападения с тыла, а гурки не стали дожидаться, пока противник придет в себя, и пустили в ход свои кукри.

Два отряда гурков промчались мимо Стэна и его друзей – у каждого бойца в руках было легкое огнестрельное оружие. Двигаясь, словно на параде, они выстроились в ровную линию и открыли огонь – теперь пламя полыхало по всей аллее.

К тому времени, как Стэн и его друзья поняли, что они живы и останутся в этом состоянии еще некоторое время – ну, по крайней мере, смогут выбраться из вонючей аллеи, – ни один из тех, кто на них напал, не смог бы похвастаться тем же.

Дождь приятно касался лица, а плечи Синд, которую Стэн прижимал к себе, были чудесны. Улыбка Алекса показалась Стэну самым потрясающим и доброжелательным проявлением чувств, какое ему когда-либо доводилось встречать.

Там, где только что была вражеская позиция, горели карманные фонарики. Трое друзей направились к ним.

Махкхаджири Гурунг поджидал Стэна там.

– Сэр, вас было очень трудно отыскать, – с легкой укоризной произнес Махкхаджири Гурунг. – Я сожалею, что вы не призвали нас раньше. Будьте любезны в следующий раз, когда вы предпримите подобную вылазку, захватить сенсоры.

– Как, – удивленно спросил Стэн, – вы вообще узнали, что я покинул посольство?

Махкхаджири пожал плечами.

– После того как мистер Килгур обнаружил тайный проход, мы тоже его нашли. И хотя он не установил там соответствующей аппаратуры, мы посчитали, что следует это сделать. Видите ли, мы не так опытны, как мистер Килгур, и не можем почувствовать во сне присутствие наемного убийцы. Мы, гурки, стараемся пользоваться всеми доступными нам средствами, чтобы делать свое дело как полагается.

Стэн, Синд и Алекс переглянулись.

– Ну, хорошо, – сказал наконец Стэн. – Выходит, вам все известно. В таком случае, остается задать только один вопрос: где же бхоры?

– На мосту. И на набережной. Там было очень много людей с оружием – мы посчитали, что с ними необходимо разобраться. Бхоры хотели, чтобы эта честь была предоставлена им. Мы согласились, поскольку они гораздо опытнее нас в вопросах дипломатии.

"Значит, пленных не будет", – подумал Стэн.

– Мне нужен гравитолет, – сказал он, – потому что я хочу как можно скорее оказаться в посольстве и выпить чего-нибудь покрепче.

– Гравитолет вас ждет, – сообщил Махкхаджири Гурунг. – Там, на улице.

Пока они шли к машине, Килгур отвел Стэна в сторону.

– Мы выпутались из этой передряги чудом, приятель. Что-то мне не нравится, как повернулось наше маленькое дельце. Похоже, пришла пора как следует изучить, что тут происходит.

– Вот именно.

– А знаешь, что было самым интересным сегодня вечером?

Стэн знал. Кто-то совершенно сознательно пытался убить полномочного посла Вечного Императора. Не в сражении, не по случайности – был отдан прямой приказ.

Любому разумному существу было известно, что подобное убийство вызовет мгновенную и безжалостную реакцию со стороны Императора. Получается, что существовали люди – целые фракции – здесь, на Джохи, по сравнению с которыми самые настоящие безумцы могут показаться вполне разумными и миролюбивыми существами.

В таком случае необходимо ответить на вопрос: кто командовал этой небольшой армией? Мины... автоматическое оружие... солдаты, прошедшие подготовку, – плохую, конечно, но тем не менее подготовку.

Ведь кто-то же послал их на задание.

Ладно, поживем – увидим. Должны подняться крики по поводу происшедших этой ночью событий, придумают какую-нибудь историю, чтобы объяснить гибель такого количества людей с оружием...

Но шли дни, и нигде не появилось никаких упоминаний об этом инциденте.

Все молчали. Словно ничего и не произошло. Включая полицейское управление Рурика.

План был очень коротким – всего три странички, написанных от руки на какой-то древней бумаге. Человек с совершенно бескровным лицом, сидевший напротив Вечного Императора, закончил читать и положил листки на стол.

– Ну, что скажешь?

– Интересно, сир, – ответил собеседник властителя совершенно нейтральным тоном.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было, поскольку все в Пойндексе было нейтральным – никаким. Он возглавлял корпус "Меркурий" – имперскую разведку – в последние дни таанской войны. Опытный, бесстрастный солдат, Пойндекс продолжал служить, когда к власти пришел Тайный Совет. Спустя некоторое время в результате внутренних политических интриг он стал одним из младших членов Совета.

А когда Император вернулся, Пойндекс предал Тайный Совет. Бывший шеф разведки просил только об одном – по правде говоря, больше ни о чем другом он просить не мог, и прекрасно это понимал – сохранить ему жизнь. Он не имел никакого отношения к убийству Императора. И не участвовал ни в каких зверствах и злодеяниях, в которых обвинялись узурпаторы власти.

Император принял его предложение – серьезный удар в спину Тайного Совета – и Пойндекс влился в дружную семью придворных Вечного Императора.

– Тебя это не удивило, – прокомментировал Император реакцию Пойндекса.

– Сир, могу я говорить откровенно?

Властитель промолчал, и Пойндекс расценил его молчание, как знак согласия.

– Меня удивляет, что я все еще жив. Ваше Величество. Когда вы приказали мне вернуться на Прайм-Уорлд, я был уверен...

– Нет, – перебил его Император. – Если бы мне был нужен твой труп, мои люди сделали бы все тихо и быстро. Я решил, что устраивать показательные процессы ради того, чтобы люди запомнили период безвластия, не стоит. Кроме того я прекрасно помню, что ты был очень хорошим шефом разведывательной службы. Я хочу, чтобы ты продолжал мне служить. Я собираюсь назначить тебя главой новой службы, которая будет называться "Внутренняя Безопасность". Порядки в ней должны быть несколько иными, чем в корпусе "Меркурий". Кадры в это подразделение будут набираться не из военных. Они присягнут на верность лично мне, а не Империи. Только я буду знать о том, какие задания выполняет ВБ. С точки зрения общественности единственный их долг – обеспечить мою личную безопасность. А я собираюсь интерпретировать это понятие очень широко.