– Я готов рискнуть, – гордо заявил он. – С радостью принесу свою жизнь в жертву ради идеалов.

– Вот только этого не надо, – вернул его с небес на землю Стэн. – Сейчас вашим жизням ничто не грозит. Однако хочу вам напомнить, что когда новое правительство придет к власти, с вас могут спросить за ущерб, который вы причинили университету и городу. Могут быть возбуждены уголовные дела. Наложены штрафы. Не исключено даже короткое тюремное заключение – от чего я, по мере моих сил, постараюсь вас избавить. Но меня могут не послушать. Так что будьте к этому готовы.

Поднялся невообразимый шум. Стэн откинулся на спинку стула, давая студентам возможность выговориться. Техранд с угрозой посмотрел на Стэна, зубы суздаля сверкнули. Стэн не обращал на него внимания, как и на остальных (тридцать или даже более) студентов, собравшихся здесь. Многие из них тоже бросали на него злобные взгляды.

Хотя Стэн и пришел на встречу один, он не сомневался, что сумеет справиться с любыми проблемами.

– Мне очень жаль, – наконец заявил Милхуз, – но последнее требование не подлежит обсуждению.

– А что если вам откажут? – поинтересовался Стэн.

– Мы до основания сожжем университет, – решительно проговорила Риель.

– Я бы не советовал. Более того, хотелось бы, чтобы вы отказались от тактики угроз. Тогда мне было бы гораздо легче договориться с полицией.

– Одна неделя, – жестко отчеканила Мирски. – Потом сжечь должны.

– Мы все согласны, – подтвердил Техранд. – Мы голосовали.

– Ну так проголосуйте еще раз, – спокойно предложил Стэн. – Вы всегда можете сказать, что обстоятельства изменились – посол Стэн сообщил вам новые факты.

– Демократия так не работает. Принятые решения носят окончательный характер, – торжественно провозгласил Милхуз. – Так что мне пора переходить к последнему и самому главному требованию... Правление Хаканов должно закончиться. Более того, мы не приемлем тирании ни в каком виде. Мы требуем нового порядка. Только через демократию могут быть разрешены многовековые проблемы Алтая!

– Чтобы подчеркнуть серьезность наших требований, – подхватила Риель, – мы составили список достойных кандидатов, которых поддерживает студенческий комитет Пушкана.

– Подождите минутку, – перебил ее Стэн. – Расскажите мне побольше о "списке достойных кандидатов". По-моему, звучит совсем не демократично.

– Вот и нет, – возразил Милхуз. – Это демократия в чистейшем виде.

– И он вовсе не хочет сказать, что придерживается примитивной теории – каждый имеет право голоса, каким бы... бездарным он не был.

– Понятно, – хмыкнул Стэн и состроил специальную "дипломатическую" рожу. – Как интересно, что вы придерживаетесь именно такой точки зрения.

– Отлично. Вы меня понимаете, – сказал Милхуз, посчитав эти слова Стэна согласием. – Давайте откровенно. Большинство существ – ну, я имею в виду, конечно, необразованные классы – хотят, чтобы им говорили, что они должны делать. – Он взволнованно наклонился вперед. – Они чувствуют себя... не очень уверенно, когда нужно принимать серьезные решения. Они нуждаются в порядке. И в этом случае им становится...

– Хорошо, – подсказал Стэн.

– Вот именно, господин посол. Да. Именно то самое слово. Им хорошо и уютно. А еще они счастливы.

– В отличие от тех, кто получил образование, – добавила Нирски.

– Это хорошо известный факт, – пролаял Техранд.

– Тирания не может существовать в обществе, где есть образованная элита, так говорит Милхуз. Это ведь правда? – Риель покраснела, потому что выдала свои чувства.

Милхуз похлопал ее по ноге, при этом он не особенно спешил.

– Да. Я говорил... что-то вроде этого. Но мне далеко до гения. И не один я занимаюсь этими проблемами. – Он бросил на Стэна значительный взгляд. – Так что эта мысль не отличается оригинальностью.

– Вы очень скромный человек, – одобрил Стэн.

– Спасибо вам, посол. Ну, хорошо... вернемся к нашему... манифесту. Мы считаем, что новые лидеры Алтая должны быть избраны из всех великих семей нашего созвездия. Из среды самых образованных суздалей, торков, богази и джохианцев – таких, как я.

– Поможет ли успешная учеба в этом университете... получению подобных назначений? – поинтересовался Стэн.

– Университет Пушкан является лучшим учебным заведением в нашем созвездии. Поэтому... в данном вопросе сомнения не уместны.

– Мне следовало и самому догадаться. Какая непростительная глупость с моей стороны, – посетовал Стэн.

– Хотя мы прекрасно понимаем, что в систему образования необходимо внести определенные изменения, – сказала Риель. – Многие курсы... с самого начала неверно построены.

– Насколько я понимаю, реконструкция университетов – одно из ваших требований? – спросил Стэн.

– Совершенно верно.

– И вы сожжете университет, если ваше требование не будет выполнено?

– Да. Кто нам помешает? – заявила богази. – Моя семья самая важная. Если кто-нибудь причинит мне вред – большие неприятности.

– То же самое можно сказать и про всех нас, – подхватила Риель. – Полицейским повезло, что вы прибыли. Если бы они сделали какую-нибудь глупость... ну, наши семьи рассчитались бы с ними. Уж можете мне поверить.

Милхуз вручил Стэну несколько листков бумаги, на которых был записан манифест студенческого комитета.

– Это наши требования. Возьмите их... или оставьте здесь.

Стэн намеренно долго ничего не отвечал.

– В таком случае... я ухожу, – наконец заявил он.

И встал, собираясь уйти.

В комнате воцарилась настоящая паника.

– Подождите, – воскликнул Милхуз. – Куда вы уходите?

– Назад в посольство, – ответил Стэн. – Я здесь не нужен. Кроме того, меня эти дела не касаются. Это, вне всякого сомнения, проблема местного значения. Так что прошу простить... я буду следить за событиями по экрану своего телевизора. С бокалом чего-нибудь горячительного в руке.

– Вы не можете уйти! – крикнула Риель, которая чуть не расплакалась.

– Смотрите на меня внимательно, – сказал Стэн.

– Но полиция...

– Перебьет вас всех, – закончил Стэн. – Они очень разозлились. И я думаю, им требуется совсем немного, чтобы окончательно потерять контроль над собой. А ваши родословные только подольют масла в огонь. Вы знаете полицейских? Это весьма нервные типы. Забавно, не так ли? Думаете, это вы устроили беспорядки? Ничего подобного, беспорядки всегда устраивают полицейские.

– Чего вы от нас хотите? – жалобно спросил Милхуз. Его скулы побелели от страха.

Уже возле двери Стэн повернулся.

– Хороший вопрос. А что вы сами хотите? Только не нужно дурацких разговоров про манифест.

В комнате повисло молчание.

– Вот что я вам скажу, – произнес Стэн. – Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь переговорил с вами. Чтобы вас выслушали.

– Кто-нибудь... важный? – спросил Милхуз.

– Угу. Кто-нибудь важный.

– Общественные слушания?

– Не знаю. Возможно.

– Нам нужны свидетели, – заявил Техранд.

– Я поговорю, – пообещал Стэн. – Ну, этого достаточно? Чтобы вас выслушали. И чтобы на вас обратили внимание люди, принимающие решения. Согласны?

Милхуз оглядел своих товарищей, которые закивали.

– Мы согласны, – сказал он.

– Хорошо. – Стэн направился к двери.

– Но... если они не станут слушать... – Милхуз вспомнил про чувство собственного достоинства.

– Вы сожжете университет дотла, – закончил за него Стэн.

– Через одну неделю! – бросил Милхуз.

– Я этого не забуду, – сказал Стэн и вышел.

Стэн вернулся в посольство в отвратительном настроении. Если бы сейчас ему дали топор...

Он бросил короткий взгляд на лживую дипломатическую ноту, которая осталась лежать на столе недописанной, а потом швырнул ее через всю комнату.

Реакция совсем незрелого человека. К тому же это не принесло ему никакого удовлетворения.

Он собрался уже лягнуть как следует письменный стал, но вовремя остановился, обратив внимание на его размеры, – в соответствии с вкусами безвременно усопшего Хакана, и еще ножки стола были покрыты многочисленными шрамами, являвшимися, вне всякого сомнения, результатом опасной для здоровья ярости прежнего посла, в которую тот впадал, общаясь с очаровательными, альтруистичными и невероятно обаятельными жителями созвездия Алтай.