Если верить людской молве, Ночную крепость построил колдун. Мало кто знал, что в хрониках имелась запись о зодчем, который возвёл первое в Шамидане каменное сооружение, предназначенное как для жизни, так и для обороны. Им оказался вполне обычный человек. Просто он мыслил шире и видел дальше своих современников.

В то время, когда лорды прятались от незваных гостей в деревянных хоромах, окружённых частоколом, — посреди леса, на пологом холме, росли башни и зубчатые стены из камня цвета лунной ночи. Что не сумели сделать строители, так это пробить в скальном грунте колодец. Пришлось на заднем дворе соорудить бассейн для сбора дождевой и талой воды.

Ни одному войску не удалось разрушить крепость. Но из-за нехватки воды она не выдерживала долгой осады и неоднократно переходила из рук в руки, пока король не подарил замок своему доблестному оруженосцу, ставшему родоначальником Айвилей.

Как правило, местность вокруг крепостей обрастала деревнями. В этом же феоде деревни, виноградники и хлебные поля находились в нескольких лигах от Ночного замка. Рядом с ним соседствовало единственное сооружение — закольцованный глухой забор из дикого камня. Обшитые железом ворота смотрели на склон холма, на вершине которого вздымались серебристо-чёрные башни крепости. И только оттуда, из окон башен, представлялась возможность увидеть, что делается на огороженной забором территории.

Двигаясь по лесным дорогам, путники издали слышали лошадиное ржание, удары молота по наковальне и думали, что хозяин владений увлекается коневодством. Лорд выращивал, но не коней. Все поколения рода Айвилей, начиная с прародителя, взращивали наёмников.

Настоятельница монастыря понятия не имела об источнике доходов своего благодетеля, а если бы ей сказали — не поверила. Знатное семейство производило на неё приятное впечатление. Лорду Айвилю около сорока. Красивый мужчина с красивым именем — Киаран. От его выразительного взгляда сердце старой девы сжималось, как сердце застенчивой девицы. Старуха помнила его деда и отца. Набожные люди, щедрые на подаяния и милостыню. Бабка и мать Киарана приходили в монастырь послушать песнопения, а уходя, всегда бросали в ящик для пожертвований горстку монет. К сожалению, в слабеющей памяти настоятельницы стёрлись образы дворянок, зато старуха хорошо помнила их ухоженные руки и изящные тонкие пальцы, унизанные кольцами.

Супруга лорда Айвиля, милая скромная женщина, иногда приводила к Немому озеру детей: сына и двух дочек. Настоятельница не осмеливалась подойти и тайком наблюдала за ними с веранды или из окна. Воспитанные дети, тихие, послушные. Разве такая семья способна творить плохие дела?

Заботясь о башмаках, старуха обычно шла к холму по извилистой дороге. Сегодня решила срезать путь, чтобы вернуться в обитель засветло, и всё равно запыхалась: она почти не занималась физическим трудом, в основном стояла на коленях и молилась или пересчитывала монеты, полученные за младенцев. Зачем ей деньги — она не знала. Наряды ей не нужны. Продукты присылал лорд Айвиль. Накопленных средств хватило бы на ремонт и открытие монастыря, но вековая вера под запретом, а в новой — полная неразбериха. И наставлять монахинь уже нет сил. Настоятельница могла бы отдать монеты тем, кто в них нуждался — беднякам и сиротам. Однако старческое сердце радовалось, когда в ларце позвякивало и поблёскивало серебро. Не лишать же себя последней услады.

Наконец она добралась до забора и двинулась по тропинке, прислушиваясь к шуму, доносящемуся с обратной стороны каменной кладки. Там что-то бряцало, кто-то выкрикивал непонятные команды, дробно стучали копыта. Звуки не удивляли и не беспокоили старуху. У лорда Айвиля много стражников (по её мнению, отказники вырастали и становились стражами); где им оттачивать воинское мастерство, как не здесь?

Приблизившись к железным воротам, она отдышалась и побарабанила кулаком в калитку. Слава богу, не надо идти в замок: лорд почти всё время проводил внутри этой постройки.

Лязгнула щеколда, скрипнули петли. За калиткой находилось помещение без окон и без мебели — будто собачья будка, только вместо псов сторожевую службу несли два воина. Один скрылся за дверью, в которую настоятельницу никогда не пускали. Второй продолжал притворяться истуканом.

Прижимая младенца к себе, старуха упёрлась плечом в стену и в ожидании лорда уставилась на сапоги караульного, боясь поднять глаза. Её вгонял в дрожь эфес меча, исполненный в виде дерева, растущего вверх корнями. На груди воина темнела бронзовая бляха с выпуклым изображением такого же перевёрнутого дерева. В этом символе настоятельница усматривала нечто дьявольское, но, питая безмерное доверие к Киарану Айвилю, отгоняла беспокойные мысли. Мужчины вечно что-то придумывают: то волков с двумя головами, то крылатых львов.

В будку вошли лорд Айвиль и молодая женщина в суконной накидке с капюшоном. Увидев за её плечами вещевой мешок, а в руке корзину, накрытую тряпицей, настоятельница съёжилась от недобрых предчувствий.

Лорд Айвиль велел караульному выйти и обратился к старухе:

— Святая мать, я даю эту девушку тебе в помощницы. Посвяти её в свою веру, обучи всему, что знаешь. Я хочу, чтобы она стала Святой матерью после тебя и оберегала обитель, как оберегаешь ты.

Намёк лорда на её преклонный возраст и близкую кончину задел настоятельницу за живое. Не подавая виду, она только кивнула.

Лорд Айвиль приказал своей подопечной подождать снаружи и вновь обратил взгляд на старуху:

— Принесла?

— Принесла.

— Он тебе нужен?

Настоятельница положила замотанного в простыню младенца на пол:

— Он никому не нужен.

Хотела присесть на корточки и рухнула на колени. Наверное, лорд Айвиль прав. Силы тают с каждым днём. Скоро она не сможет удерживать младенцев, раз за разом окуная их в воду: крошки превращались в пудовые гири. И не сможет их сюда донести.

Позади себя на полу провела ножом черту. С горем пополам поднялась и, получив пять серебряных монет, вышла из караулки не оглядываясь.

Надев шнурок с ножом себе на шею, Киаран Айвиль взял ребёнка:

— Ты нужен Небесной Стае.

За каменным забором находилось военное поселение. Казармы, конюшни, бани и кузни чередовались с загонами для лошадей и площадками, где тренировались Выродки — так лорд называл отказников.

Киаран шёл к дому младенцев, стоящему в молодом ельнике. Справа звучало: «Выпад! Удар!..» Слева доносилось: «Коли! Руби!..» Звенели мечи, стонала тетива, свистели стрелы. Шум, присущий настоящему сражению, перекрывало лошадиное ржание. Всадники учили коней преодолевать препятствия и бить копытами в щиты, прикреплённые к деревянной изгороди. Боевые кони — мощное оружие, их тренировкам уделяли здесь такое же внимание, как подготовке наёмников.

Ребёнок, замотанный в простыню, заворочался. Киаран затолкал руку под ткань. Скользнув пальцами по коже, покрытой от холода пупырышками, нащупал яички. Небесная Стая не брезговала и девочками. Из них получались искусные целительницы, отличные шпионки и ловкие исполнительницы заказных убийств. Менее способные шили, стирали и хозяйничали на кухне.

Отец говорил Киарану, что их далёкий предок баловался чёрной магией. Ему удалось связать три таинственных места: Глухой лес, Слепую лощину и Немое озеро. Считалось, что никому не нужный ребёнок, побывав в этих местах, становился глухим к мольбам, слепым к чужим страданиям и безмолвным — никогда не жаловался и не просил.

Киаран думал иначе. Их предок связал не места, а женщин, которые по природе своей должны олицетворять любовь, милосердие, человечность, сострадание и нравственную чистоту, а на деле оказались ничтожными существами. Младенец, попавший им в руки, разумом не понимал, что с ним делают, но его душа, обнажённая, не успевшая обрасти защитным панцирем, чувствовала, как её продают раз за разом, начиная с родной матери и заканчивая святой, — и превращалась в камень.

Лорду Айвилю оставалось только ежедневно напоминать воспитанникам, что на земле им не нашлось места. Они — древо, вросшее корнями в небо, и всем обязаны Небесной Стае. Отныне и навечно честь Стаи для них превыше всего. Девиз: «Убей или умри!»