Янаре, сконфуженной, растерянной, хотелось юркнуть мышкой за двери, зыбкой тенью пробежать по коридорам и лестницам и больше никогда не высовывать носа из своих покоев. И тут дворяне поднялись со скамеек и склонили перед Янарой головы. Эти знаки почтения пробудили в ней первые ростки уважения к себе. Она расправила плечи, хотя тело сопротивлялось. Ответила на приветствия изящным кивком и велела караульному сопроводить её к королю.

Рэн не ожидал её увидеть. Так и замер возле камина с кочергой в руке. Лейза поставила на стол вазочку с персипаном, молча сделала реверанс и ушла.

Прислонив кочергу к стене, Рэн сделал непонятный жест:

— Мы уже поели. Сейчас прикажу что-нибудь принести.

Его взгляд вызвал в груди пожар. Щёки Янары пылали, уши горели, во рту пересохло. Ещё секунда, и страх возьмёт верх. Она быстро подошла к Рэну и стала расстёгивать ремень, стягивающий куртку на поясе. Пальцы не слушались, Янара упорно дёргала пряжку, злясь на собственную трусость, на Холафа Мэрита, который отбил в ней желание быть женщиной. На отца и брата, превративших её в товар. На мать, не научившую её любить. Она злилась на весь мир, и от этой злости ей становилось легче.

Отбросив ремень, Янара принялась расслаблять шнуровку на штанах мужа. Ей вбивали в голову, что нельзя исполнять супружеский долг обнажёнными и при свете. Она разденется догола и будет отдаваться мужу и в темноте, и при свечах. Ей говорили, что это надо делать в постели. Постелью ей станет стол, пол… — любая поверхность. А то, что близость — это больно, она потерпит.

Рэн уложил её на ковёр, в два счёта снял с себя куртку и рубашку. Сорвал с Янары платье и навалился сверху. Она мысленно твердила: только не сжимайся, сожмёшься от страха, и он уйдёт. Готовилась к боли и думала: какой же он тяжёлый и горячий. Поцелуи Рэна вызывали странную дрожь — не ту дрожь, к какой она привыкла, снося звериные ласки Холафа. В висках стучало: почему он не смачивает член слюной? И вдруг почувствовала, как что-то двигается внутри неё. Янара схватила ртом воздух и выгнулась с надрывным стоном. Впилась пальцами в бёдра мужа. Ещё… Ещё!

— Дирмут! — выкрикнул Рэн и рухнул рядом с Янарой. Немного отдышавшись, поцеловал её плечо. — Так назовём нашего первенца.

Она согнула ноги и обхватила колени руками, стараясь удержать в себе тепло супруга и его семя. Дирмут… Красивое имя.

Киаран испытывал глухое раздражение. Отныне великий лорд Айвиль не принадлежал сам себе и полностью зависел от желаний короля. Сразу после коронации он намеревался поехать домой, в Ночной замок, — поездку пришлось отложить из-за королевской свадьбы. После пира он вновь собрался в дорогу — король приказал ему отправиться в деревню, где якобы убили паломников, и покарать виновных. Раньше Киаран сам организовывал заказные убийства и обучал исполнителей, теперь должен преследовать и наказывать тех, кто убивает. Он не желал быть карающей рукой Святейшего отца, не хотел иметь дел с церковниками — вера сама по себе, лорд Верховный констебль сам по себе, — но был вынужден подчиниться. Столь резкий поворот судьбы выбил Киарана из колеи. Его прежний образ жизни утратил значимость, а новый жизненный путь представлялся смутно.

Деревня, где учинили расправу над странствующими богомольцами, находилась к югу от Фамаля. Дорога в Ночной замок лежала на северо-восток. По ней и поехал Киаран, покинув столицу. Ему не терпелось побывать дома, просмотреть родовой архив и найти хоть что-то, связывающее Айвилей с тайным монашеским орденом. Тот, кто подослал к нему Чистильщика душ, вероятнее всего, решил, что теперь сможет управлять лордом Верховным констеблем. Сейчас Киаран уже не боялся разоблачения, он придумал, как опередить шантажистов. Его злила сама ситуация: члены монашеского братства знают одну из его тайн, а он не знает о них ничего.

Архив располагался в подвале господской башни. В нём хранились финансовые книги, договоры, личная переписка и сведения о заказчиках убийств и нанимателях Выродков для участия в военных кампаниях. Архивом заведовал сын Стаи, искалеченный в боях и чудом выживший после серьёзного ранения в живот. Он отвечал не столько за сохранность секретных досье, сколько за их уничтожение, если вдруг неприятель захватит Ночной замок и ворвётся в господскую цитадель.

По приказу Киарана архивариус-самоучка извлёк из тайника коробки, помеченные волнистой линией. Лежащие в них документы относились к годам религиозных распрей. По сравнению с общим количеством бумаг, этих документов кот наплакал, тем не менее даже на беглый просмотр записей Киаран потратил три дня. Непозволительная трата времени при нынешних обстоятельствах. Король и Святейший отец с нетерпением ждали отчёта о поездке в злополучную деревню, а Киаран, вместо того чтобы поскорее выполнить их приказ и вернуться в Фамаль, перебирал манускрипты и чувствовал себя человеком, который ловит собаку за хвост. Хвост был, но собаки не было…

Наконец упрямство иссякло. Киаран засобирался в дорогу.

— Странно, что никто из дворян не подсуетился и не познакомил его со своими дочерьми, — произнесла жена, складывая в сумку тёплые вещи.

— Не успели, — отозвался Киаран, надевая сапоги на меху. — Он очень быстрый и напористый. Я встретил его возле Тихого ущелья всего три месяца назад, а сейчас он уже коронованный женатый король.

— Почему он женился на нищей вдове?

— Приглянулась.

— Приглянулась… — с сомнением в голосе повторила Ифа, утрамбовывая вещи кулаками. — Даже малые лорды предпочитают брать в жёны невинных девиц с хорошим приданым.

— В жизни всякое случается. Жеребец порой женится на овце, у овцы иногда рождается лев. — Киаран ударил каблуками в пол, чтобы сапоги сели на ноги как влитые, и, глядя в тёмное окно, принялся застёгивать куртку. — Через пару лет никто не вспомнит, что леди Янара была замужем. Церковь уже признала её брак с герцогом Мэритом недействительным. Ещё через пару лет все забудут, что она была нищей. Хронисты напишут удивительную историю о благородной даме, которая сдала крепость, чтобы спасти своих людей от голодной смерти. Опустят тот факт, что замок ей не принадлежал и она не имела права его сдавать. И обязательно отметят, что герцога Хилда поразили её отвага, милосердие и красота.

— Она на самом деле красивая? — покосилась Ифа.

— Красивая. Надеюсь, леди Лейза поможет ей стать мудрой королевой. Не такой, как королева Эльва. Вот уж кто был настоящей овцой.

Затянув на сумке ремни, Ифа села на сундук, стоящий в изножье кровати:

— Ты часто с ней видишься?

— Что значит — видишься? Она избранница короля!

— С леди Лейзой.

Завязывая на поясе перевязь с мечом, Киаран зыркнул на жену:

— Не начинай.

— За последние три месяца мы виделись с тобой в общей сложности неделю. Я завидую женщине, которая видит тебя чаще, чем я. Мне одиноко и тоскливо, Киаран.

— Займись чем-нибудь.

Ифа грустно улыбнулась:

— Чем?

— Откуда я знаю? Шитьём или вышиванием. Чем ещё занимаются леди?

— Я чувствую себя ненужной.

— Глупости!

— Послезавтра праздник Двух Единиц. Впервые в жизни я проведу его одна.

— Почему же одна? С тобой дочери и Гилан, — сказал Киаран, надевая плащ.

— Они не заменят мне мужа, — уныло проговорила Ифа. — Я хочу встретить новый год с тобой. Останься.

Её слова вызвали у Киарана чувство досады. Жена не догадывалась, какой разлад царит в его душе. Прежде она улавливала настроение супруга по звучанию его голоса, дыханию, жестам, а сейчас будто ослепла и оглохла.

— Когда ты приедешь?

Надевая поверх плаща цепь с охранным жетоном, Киаран буркнул:

— Не знаю.

Эту ночь они провели порознь. Под утро Ифа пришла помочь ему собраться в дорогу, хотя он не просил; для этого есть слуги. Она будто бы в спешке забыла застегнуть парчовый халат. Шёлковая сорочка туго обтягивала полную грудь. Волосы, поднятые вверх и заколотые на затылке, открывали взору длинную шею. В воздухе витал аромат лавандового масла; Киаран ощутил его только сейчас. Супруга надеялась напоследок побывать в постели мужа, а ему не терпелось скорее уйти.