Ветер разогнал тучи, высушил лужи на дорогах. Увядающее лето напомнило о себе зноем и духотой. На фиолетовом небе мерцали крошечные звёзды. Город спал под перестук колотушек ночных сторожей. И только Фамальский замок не спешил погружаться в сон.

Рэн и Киаран наблюдали издали, как возле кузни, в танцующем свете факелов, снуют люди. Дворовые работники грузили на телеги мертвецов, зашитых в заскорузлые от специального раствора мешки. Две дюжины Выродков подтягивали подпруги, привязывали к сёдлам котомки с провизией. Поодаль топтались клирики, ожидая позволения сесть в повозки.

Настоятель Просвещённого монастыря решил отправить в Дигор монахов, дабы Первосвященник услышал жуткую историю из уст людей, увидевших картину произошедшего собственными глазами. Ни глава обители знаний, ни образованные клирики так и не поняли, что мысли и выводы в их оторопелый от ужаса разум вложил лорд Айвиль. Более того, в письме Первосвященнику настоятель монастыря сообщил, что был вынужден (он! а не лорд Айвиль!) поместить Святейшего отца в Безумный дом, поскольку опасался распространения недуга, ставшего причиной дикого разгула и резни в святилище.

Рэн тоже написал королю Джалею. В послании он поведал о бесчинствах, устроенных в деревнях дигорскими подданными, о помутнении рассудка разведчиков и эсквайров, приведшем к массовому самоубийству. Выразил надежду, что следующим иерархом станет истинный слуга бога, и посоветовал поискать его среди здешних святых отцов.

У Рэна чесались руки созвать священнослужителей, чтобы они сами избрали главу духовенства Шамидана. Осуществить желаемое мешал ряд причин. Молитвенные дома и религиозные общины раскиданы по всему королевству. Пока святые отцы съедутся, пройдёт немало времени. И рискнут ли они пойти против правил? Религиозным центром Единой веры являлся Дигор. Власть Первосвященника распространялась на все храмы, церкви и монастыри, в какой бы стране они ни находились. И только Первосвященнику принадлежало право назначать Святейших и отстранять их от должности, если те не справлялись с обязанностями.

— Представляю, какая будет стоять вонь, когда обоз доберётся до столицы Дигора, — проговорил Киаран, посматривая на гружёные телеги. — Как думаете, кого они боялись больше: нас или Джалея?

— Они боялись пыток, — заключил Рэн. — Какой следующий шаг он предпримет?

— В его личной охране служат три сотни сынов Стаи. Они найдут способ перекинуться парой фраз с нашими посланниками или обменяться хотя бы знаками. Надеюсь, через месяц мы узнаем, чем дышит Джалей.

Киаран определил навскидку, когда вернутся Выродки. Обоз будет ползти до границы не менее десяти дней, ещё неделя пути до Элисбара — столицы Дигора. Обратно всадники поскачут во весь опор.

— Надеюсь, очень надеюсь, — вымолвил Рэн.

Выродки сели в сёдла, развернули чёрные флаги. «Чёрный конвой», как правило, сопровождал прокажённых, умалишённых и прочих заразных больных до мест их принудительного содержания или захоронения.

Вереница телег двинулась к воротам замка. На площади перед храмом Веры к ним присоединятся повозки с трупами защитников. Под прикрытием ночи колонна покинет столицу и направится на юго-запад.

— Вызовите утром чтецов. Хочу ещё раз послушать про Ангельские походы, — приказал Рэн Киарану и проследовал в Женскую Башню.

С тех пор как Янара с детьми уехала в Мэритский замок, истёк месяц. Рэн каждый вечер приходил в детскую и подолгу сидел возле колыбелей, вслушиваясь в звенящую тишину. Потом шёл в опочивальню жены, ложился на кровать и смотрел в потолок. Ни один человек не знал, что творилось у него на душе.

Черемех и четверо его новых помощников-знахарей заявили в один голос, что тайны зачатия и появления ребёнка на свет — неприкасаемая территория Бога. Никто в мире не знает, почему дети рождаются живыми или мёртвыми, здоровыми или больными. Почему измождённая тяжёлым трудом крестьянка разрешается от бремени и тут же встаёт на ноги, а молодая и здоровая леди угасает. Итог любой попытки обзавестись потомством непредсказуем. Поэтому деревенские повитухи, являясь к роженице, всегда говорят: «Готовьтесь к смерти», имея в виду её и младенца. Эту же фразу произносят священники, принимая исповедь у женщин на сносях.

Единственное, что посоветовали знахари Рэну, это повременить с зачатием пару лет. Королеве надо окрепнуть после тяжёлых родов. Он, молодой и горячий мужчина, должен превратиться в ледяную глыбу. Этак можно и с ума сойти. Его возбуждало в Янаре всё: звук её голоса, взгляд из-под ресниц, вылезший из-под вуали локон, шуршание платья, осознание, что она рядом.

На вечерних трапезах дворяне иногда заводили шутливые разговоры о шлюхах и нахваливали расположенный неподалёку притон. Им прощались любовные похождения, поскольку придворные постоянно находились у короля под рукой, желая доказать ему свою преданность, и наведывались в замки — к жёнам — крайне редко.

Слушая фривольные рассказы, Рэн обычно посмеивался. Сейчас ему было не до смеха. Два года умерщвления плоти! Изо дня в день придётся бороться с желанием пойти — не в притон, нет! — в опочивальню супруги.

Рэн покачал пустые колыбели, проследовал в свои покои, повалился на кровать и уставился в потолок.

Небо за окнами посветлело, а он не сомкнул глаз. Если бы Янара подарила ему здорового наследника, он бы чувствовал себя намного увереннее. В том, что Джалей посягнёт на Шамидан — в этом году или в следующем, — Рэн не сомневался. В случае его гибели на поле брани или скоропостижной смерти от болезни трон достанется человеку со стороны, и всё, к чему стремился его дед, герцог Дирмут, за что отдал жизнь отец, лорд Хилд, чего добивалась мать, — пойдёт прахом. Бертола объявят ублюдком и выдворят из Мэритского замка. Янару с детьми сошлют в убогое поместье на задворках королевства — это в лучшем случае. Лейзу, скорее всего, заточат в подземелье: у неё много недругов. Против лорда Айвиля ополчится вся знать. Сэр Ардий и сотня рыцарей вернутся в Дизарну без денег и почестей.

Только наследник короны (младенец или подросток — неважно) способен сплотить вокруг себя сторонников правящей династии. Они будут биться за него до последнего, преследуя свои интересы и отстаивая своё положение при дворе, иначе с потерей короля они потеряют всё, что имеют.

Тихо открылась дверь. Через опочивальню, низко пригибаясь, прошмыгнул слуга, держа в руке ведро с головешками. В купальне звякнули котелки, сердито шикнули в жаровне угли.

Из гостиной донеслись голоса. Киаран… Ему тоже не спится.

Рэн сел на край перины, опустил ноги на коврик, потёр лицо. Он велел позвать из Хранилища грамот чтецов, но не так же рано! Постучал костяшками пальцев по изголовью кровати:

— Войдите, лорд Айвиль!

Киаран переступил порог:

— В замке гости.

Рэн чуть не выкрикнул: «Янара?» Она не гость, а хозяйка…

— Кто?

— Герцог Лагмер со свитой.

Завтраки обычно проходили без короля. Довольствуясь скромной трапезой, придворные и знатные гости строили планы на день. Потом шли упражняться с мечом или кататься верхом по окрестностям города. Либо спешили уладить дела, приведшие их в столицу. Те, кто был хорошо подкован в вопросах налогообложения, юрисдикции и дипломатии, отправлялись в Башню Хранителей. В знак благодарности за неоценимую помощь Рэн освободил этих дворян от уплаты земельной ренты. Видя такое отношение короля к образованным людям, лорды не жалели денег на обучение своих сыновей в Фамальском ситете и строго следили за их успеваемостью.

Глава высшего учебного заведения, доктор теологических наук, получил статус почётного гостя короля и нередко присутствовал на завтраках и вечерних трапезах. Этим утром он пришёл в замок не для того, чтобы послушать светскую болтовню. Накануне вечером к нему домой нагрянул герцог Лагмер. Младший брат герцога успешно сдал вступительные экзамены, почти сразу попался на воровстве, и его имя вычеркнули из списка поступивших. Лагмеру не терпелось пристроить юнца.