С лестницы, приставленной к мраморной глыбе, спустился человек средних лет, опоясанный фартуком. Аккуратная борода с проседью, выразительное лицо. Сжимая в руках долото и молоток, мастер произнёс с хрипотцой:

— Ваше величество! Милорд! — И низко поклонился.

— Я тебя знаю, — проговорил Киаран. — Ты прислуживал в гостином зале за ужином.

Рэн представил человека:

— Это Харас, скульптор.

Киаран возразил:

— Нет-нет! У меня на лица хорошая память. Если он такой же скульптор, как и слуга, то я вам очень сочувствую, ваше вели… — И умолк в замешательстве.

На столе лежали рисунки, выполненные грифелем. Даже не рисунки, а наброски женских лиц, рук, пальцев, волос… Словно воображаемую даму просили принять ту или иную позу, всякий раз создавали эскизы, а потом разрезали их на кусочки и перетасовали.

Киаран взял рисунок. Отойдя от мраморного камня на несколько шагов, посмотрел вверх.

Мрамор ещё сохранял очертания бесформенной глыбы, но кое-где уже угадывались фрагменты будущей статуи: нежный овал лица, складки головной накидки, округлое плечо, кисть руки, направленная вниз, будто женщина тянулась к тем, кто стоял подле её ног.

— Королева…

— Как вы поняли? — прозвучал голос Рэна.

Киаран потряс бумагой:

— Рисунок и… — Глядя на мрамор, провёл пальцем себя по брови. — Надбровные дуги. Наклон головы. Это она.

— Моё сердце и моя душа, — улыбнулся Рэн.

Киаран обратил взгляд на Хараса:

— Так ты специально бегал с тарелками?

Скульптор сверкнул лукавым взглядом:

— А как ещё мне запомнить королеву, нарисовать её и вдохновиться? Она не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Вот, даже в праздник работаем.

Киаран взял со стола стопку листов и принялся их рассматривать.

— Ими мы украсим базилику снаружи, — объяснил Харас. — Птицы будут словно вылетать из стен. Ласточки, стрижи, лебеди, соловьи, орлы, аисты. Чистые душой птицы, символизирующие верность, гордость, любовь, тепло домашнего очага.

— Эту идею подкинул мне Корша. Зодчий, — сказал Рэн. — Кстати, где он?

Харас ухмыльнулся в бороду:

— На свидании. Влюбился наш Корша.

Рэн отстегнул от ремня монетницу и бросил на стол:

— Повеселитесь вечером. Отпразднуйте начало нового года. — И направился к выходу из базилики.

Еле поспевая за ним и беспрестанно оглядываясь на будущее изваяние, Киаран спросил:

— Сколько здесь рабочих?

— Почти три сотни мастеров и подмастерьев. Все из Алауда. Вы не приходили сюда летом?

— Нет! Как я мог? Это ваша тайна… Когда закончится строительство?

— Надеюсь, при моей жизни, — вымолвил Рэн, надевая перчатки. — А раньше надеялся, что через три года. Храм Души не будет грандиозным сооружением по размерам, но станет грандиозным по оформлению.

— Это заметно уже сейчас. — Киаран указал на деревянную лестницу, уводящую в подпол. — Очередной лабиринт?

— Не угадали. Там будет крипта династии Хилдов.

Покинув храм, они сели на коней и двинулись по тропинке. Киаран выставил руку в сторону; заиндевелые ветви берёз хлестали его по рукаву, осыпая снегом.

— Я не способен любить.

— Может, это к лучшему? — откликнулся Рэн.

— Не знаю, — покачал головой Киаран. — Но сейчас мне кажется, что свою жизнь я прожил зря. — И за весь обратный путь не произнёс более ни слова.

Вечером в гостином зале собралась роскошно одетая публика. Лейза и Барисса притягивали к себе внимание дворян, как две редчайшие жемчужины. Фрейлины стреляли глазками и кокетничали с рыцарями. Святые отцы посматривали на столы, заставленные яствами и кувшинами с вином. Перед помостом в свете свечей переливались два ледяных лебедя.

Удар копий о пол возвестил о появлении короля.

Он пришёл не один. Придерживая супругу под локоть, сопроводил её к праздничному столу. Дождался, когда она опустится в мягкое кресло, и жестом предложил присутствующим занять свои места.

Притихшие мужи расположились на скамьях и обратили взоры на Янару. В бледно-голубом платье и ажурной вуали королева походила на облако. Лицо подёрнуто лёгкой грустью, взгляд глубокий, тягучий. Словно королева собиралась рассеяться как туман и со всеми безмолвно прощалась.

Первым очнулся Киаран:

— Ваше величество король! Ваше величество королева! Разрешите преподнести вам новогодний подарок. — И хлопнул в ладоши.

Слуга поднялся на возвышение и, склонившись, протянул стоящую на подносе шкатулку.

Янара откинула крышку, достала цепочку из белого золота с бриллиантовой подвеской в виде лебедя. Такое же украшение вручила и Рэну.

— Пара лебедей — это символ нежности, любви и счастливого брака, — проговорил Киаран. — Счастливы король с королевой — и нам достанется кусочек счастья.

Присутствующие друг за другом брали слово. На помосте росла гора подарков: расписные блюда, серебряные кубки, диковинные шкатулки и сундучки из редких пород дерева, хрустальные чернильницы, статуэтки из драгоценных камней…

Когда поток подарков иссяк, распахнулись двери. Купцы внесли большую деревянную бочку и два сундука, окованных бронзой. Поставили их перед столом. Одёрнули расшитые рыбами и птицами кафтаны.

— Мой король! Моя королева! — Легат гильдий господин Одал указал на сундуки. — Здесь золотые «рыбки» — деньги, которые причитаются герцогу Мэриту по именным векселям.

— Но это слишком много, — растерялась Янара. — Был один сундук с монетами. Меньше, чем ваш сундук. Наполовину меньше. А вы принесли два.

Купцы обменялись быстрыми взглядами.

Господин Одал пригладил окладистую бороду:

— Дело в том, что произошло недоразумение: ваши монеты успели перелить в слитки. За что мы извиняемся. Чтобы хоть как-то оправдаться, мы решили возместить вам моральный ущерб. Не откажите нам в милости, моя королева. Примите наших «рыбок».

— Я принимаю, — кивнула Янара. — А со своей стороны обещаю, что герцог Мэрит, когда он вырастет, всегда будет стоять на защите ваших интересов.

Лейза стиснула её руку и прошептала:

— Золотые слова!

Купцы заулыбались.

Господин Одал вытащил из сапога стамеску, поддел крышку на бочке и поднял за клешню замороженного краба:

— А это вам подарок от Калико.

Купцов усадили за свободный стол. Публика с жадностью набросилась на еду.

Рэн подождал, когда присутствующие немного утолят голод. Постучал ножом по кубку, привлекая к себе внимание:

— Хочу сообщить вам радостную новость. Мы с королевой ждём ребёнка!

Публика разразилась восторженными криками. Аплодируя, Киаран посмотрел на герцогиню Кагар. Она сидела с прямой спиной, сжимая нож с такой силой, что побелел кулак.

Зазвенели струны лютни. Полился серебристый голос Тиера, воспевающего бессмертную любовь. Рэн наклонился и поцеловал Янару в губы.

Киаран обмакнул перо в чернила.

— Я думаю о тебе каждую минуту, — произнесла Лейза, прохаживаясь вдоль ряда стеллажей, заваленных книгами и свитками.

Взглянув на неё исподлобья, Киаран притронулся заточенным кончиком пера к краю чернильницы и оставил на стекле чернильную каплю:

— Ей не нравятся часы. В смысле, часы, которые показывают точное время. Она считает их ненужной безделушкой. И не понимает, зачем нужна минута.

Лейза встала сбоку от Киарана и опёрлась рукой на стол:

— Тогда напишите: «Я постоянно думаю о тебе».

Киарану хотелось придвинуться к ней, коснуться её плечом, заполнить лёгкие до отказа ароматом духов, таким же утончённым и дразнящим, как эта женщина. Вместо этого он вывел на листе бумаги очередную строчку.

— Тёплые и светлые воспоминания притупляют горечь разлуки с тобой и помогают мне справиться с тоской по дому, — проговорила Лейза. — Пишите, пишите, лорд Айвиль.

Подавив вздох, он склонился над бумагой.

— Спасибо тебе за любовь и заботу, — продолжила диктовать Лейза. — За прекрасные дни и ночи, когда ты была рядом. За всё хорошее, что между нами было. Лишь сейчас я осознал, насколько ты дорога мне. Моё сердце навсегда принадлежит тебе. Только с тобой я по-настоящему счастлив.