— Пусть сравнивает. Пусть видит, что я лучше.

— Дома объединяются, чтобы стать сильнее, — упорствовала Лейза. — Что даст тебе этот брак? Ты пополнишь ряды своих воинов? Получишь обозы с зерном, чтобы накормить свой народ? Или брак расширит границы твоей страны? Нет, нищая вдова ничего тебе не даст. Мало того, она лишит тебя поддержки святых отцов. Новая вера предписывает вдове носить траур два года.

— Это не твоя вера! — вскричал Рэн. — И не моя! Мы поженимся с ней по горскому обычаю. А через два года заключим брак в храме.

— Отлично! Только ваши дети будут считаться незаконнорождёнными.

— Я попробую договориться со Святейшим. — Рэн взял мать за плечи, заглянул ей в лицо. — Познакомься с ней. Ты же мечтала о дочери. Она тебе понравится.

Лейза мягко высвободилась:

— Иди мойся. Вода остынет. — И, покачивая головой, покинула комнату.

Янара не сводила глаз с дубовой двери. Из коридора не доносилось ни звука. Смотрительница женских покоев велела ждать, но не объяснила — кого или чего. Янара покорно ждала, пока не заподозрила, что о ней забыли.

Окинула взглядом гостиную с дорогой обстановкой. Поставила возле порога котомку и сапоги. Нервно потирая ладони, на цыпочках прошла по натёртым до блеска каменным плитам и заглянула в смежную комнату. Опочивальня и ещё одна дверь…

Янара качнулась, намереваясь шагнуть вперёд, но так и не осмелилась пойти дальше. Любопытство боролось с воспитанием, полученным в монастыре.

Отсутствие чьих-либо личных вещей — расчёски, зеркальца, домашних туфель — подсказывало, что в этих покоях никто не живёт. На кровати покрывало без единой складки. На пушистом ковре нет следов. Почему её, чужого человека, привели в эти роскошные палаты и оставили одну? Не потому ли, что отныне она здесь хозяйка?

Янара набралась смелости, пересекла опочивальню и очутилась в купальне. Железная ванна-корыто. Чан с водой. Ковши, котелки, пустые жаровни. В очаге тихо гудел огонь.

За спиной прозвучало:

— Миледи!

Янара обернулась.

Полная женщина в таком же наряде, как у смотрительницы, присела в неглубоком реверансе:

— Меня зовут Найла. Простите, миледи, что заставила вас ждать. Мне сказали, что вы прибыли без поклажи и вам нужна сменная одежда. Я бегала к портнихе.

Придирчивый взгляд служанки и недовольное выражение лица производили отталкивающее впечатление. Будто это Янара должна извиняться, а не она.

— Я приготовлю вам ванну, — произнесла Найла и принялась щипцами перекладывать угли из камина в жаровню.

Янара вернулась в опочивальню и обнаружила на кровати длинную рубашку, несколько нижних юбок и вдовий чёрно-белый наряд, напоминающий бесформенное одеяние монахинь.

— Это на первое время, — донеслось из купальни.

Вздрогнув, Янара посмотрела через плечо. Служанка за ней подглядывает? Нет, не подглядывает. Было слышно, как угли с тихим шорохом устилают дно жаровни.

— Я не знала вашего размера, — звучал голос Найлы, — поэтому взяла монашеское платье. Оно всем к лицу и всем по фигуре. Вечером придёт швея и снимет мерки. Где остановилась ваша компаньонка?

— У меня нет компаньонки, — ответила Янара и подошла к окну.

— У знатной леди должна быть компаньонка! И не одна. Ваш супруг о вас не заботился?

Служанка решила, что нищая вдова раскроет перед ней ворота своей прошлой жизни, впустит её в потаённый уголок души, — и ошиблась. Янара смотрела на пустынные аллеи и белые павильоны, на дым, клубящийся над хозяйственными постройками, и молчала. Пытаясь вызвать её на откровенный разговор, Найла задала ещё пару вопросов. Не получив ответов, умолкла.

Наконец ванна была готова. Янара выставила служанку из купальни и, скинув одежду, забралась в горячую воду. Мысли ворочались с трудом. Бессонная ночь давала о себе знать. Янара то погружалась в полудрёму, то открывала глаза, силясь сообразить, где находится, и вновь проваливалась в тревожный сон. Вдруг почувствовала, как кто-то перебирает её волосы.

— Что ты делаешь?! — возмутилась она, запрокинув голову.

— Ищу вшей, — ответила Найла с невозмутимым видом.

Янара вскочила. Внутри всё клокотало от возмущения. У неё нет вшей! В монастыре её научили ухаживать за волосами и одеждой. В кармане накидки всегда лежал мешочек с травами, терпкий запах которых отпугивал паразитов. Для мытья волос она использовала уксусную воду с добавлением щепотки монастырской соли, прозрачной, без вкуса и запаха. «Служанка этого не знает, — прошептал внутренний голос. — Не надо на неё злиться».

Найла помогла Янаре выбраться из ванны, накинула ей на плечи ворсистую простыню. Проводив в опочивальню, сказала, что скоро вернётся, и ушла.

Порывшись в своей сумке, Янара достала гребень, опустилась на кровать… и повалилась навзничь. Зачем она сюда приехала?

— Миледи, к вам гости, — послышался голос служанки.

Янара рывком села. От волнения и восторга перехватило дыхание. Стоящая перед ней дама была воплощением величия и женской красоты.

— Меня зовут Лейза. Я мать герцога Хилда.

Стягивая на груди и бёдрах края простыни, Янара слезла с кровати:

— Простите, миледи, я не слышала, как вы вошли. — Сделала неуклюжий реверанс. — Меня зовут Янара. Я вдова герцога Мэрита.

И потупила взгляд, кляня себя за то, что не успела одеться. Щёки и уши пылали.

— Снимите простыню, леди Янара.

Внутри всё похолодело. Янара затряслась в ознобе:

— Зачем?

Лейза выпроводила служанку и произнесла приказным тоном:

— Пожалуйста!

Сгорая от стыда, Янара стянула с плеч влажную ткань.

Мать герцога провела пальцами по её животу, бокам и спине:

— Кто это сделал?

Желая поскорее прикрыть наготу, Янара впопыхах надела рубашку задом наперёд:

— Если я назову его имя, что будет с этим человеком?

— Вы хотите, чтобы его наказали?

— Хочу. — Янара потянулась к платью. Ощутив слабость в ногах, уселась на кровать и уронила руки на колени. — Его не накажут.

Лейза села рядом:

— Это ваш свёкор, лорд Мэрит? Верно?

Её догадливость не удивила Янару. Из вопросов-ответов любой бы понял, что обидчик жив-здоров. Поблёклые рубцы от плётки-шестихвостки едва заметны, синяки почти сошли — то и другое вряд ли оставил брат: у него Янара прожила всего несколько дней, а шрамы не бледнеют так быстро. Муж мёртв. Остался только свёкор.

— Простите его, — сказала Лейза.

— Он не нуждается в моём прощении. И я… — Янара проглотила ком в горле. — Я слабая. Мне не хватит сил, чтобы простить.

Молчание затянулось. Янара несмело посмотрела на Лейзу. В серых глазах растаял лёд, на губах играла лёгкая улыбка.

— Мне рассказали, как вы сдали крепость. Я бы побоялась выйти к вражескому войску.

— Я боялась, что кони растопчут моего отца. Он лежал посреди поля, как бездомная собака. Отец не заслужил такой смерти. Он рыцарь и хотел погибнуть с мечом в руке.

— Ваш отец был хорошим человеком?

— Он отдал мне всё, что имел.

— А ваша матушка?

Янара прижала к губам сложенные ладони. Перед внутренним взором возникла сухощавая женщина с усталым лицом. Следом появился мрачный подвал дозорной башни, отведённый отцом под склеп; на земляном полу холмик с одним большим камнем и пятью поменьше: дань памяти умершим младенцам. Где на самом деле похоронены её сёстры и братья — Янара не знала.

— Мою маму убили степные дикари. Она возвращалась из соседней деревни. Наверное, не заметила сигнальный огонь на вышке. Или перепутала огонь с солнцем. Стояла жара, и солнце палило вовсю. Она была на сносях и не могла быстро бегать.

Янара провела рукой по глазам, прогоняя видения. Если бы мать не погибла, её жизнь, жизнь младшей дочери, проходила бы на сеновале под крышей конюшни и таяла, как убывающая луна, безболезненно и незаметно. Не это ли счастье?

— У вас есть ещё родственники? — продолжила расспрашивать Лейза.

— Брат Бари и сестра Рула. Они живут на востоке, на границе Шамидана.