Пятинедельная осада завершилась 23 сентября 1415 года, когда осажденные горожане не смогли больше противостоять натиску осаждающих. Это был горько-сладкий момент для англичан, которые потеряли много людей от дизентерии — страшного и часто смертельного "кровавого потока", распространившегося в их лагерях. Среди умерших от болезни были епископ Норвичский и графы Саффолк и Арундел, а брат короля Томас, герцог Кларенс, также заболев, был вынужден вернуться в Англию для выздоровления. Предполагалось, что французы попытаются вернуть город при первой же возможности, поэтому король обратился к "своему очень дорогому дяде" Дорсету и назначил его капитаном, снабдив "достаточным количеством людей", чтобы гарантировать, что Арфлёр останется в руках англичан[290]. Любому горожанину, присягнувшему на верность английскому королю, разрешалось остаться в Алфлёре и даже вступить в гарнизон, но в противном случае Дорсету было приказано "выгнать всех мужчин, женщин и детей, и разместить в городе англичан"[291]. Возможно, Томас Бофорт и сомневался в столь безжалостном приказе, но в конечном итоге, как верный подданный, он выполнял свой долг. Тонкости управление городами и замками он постиг десятилетием ранее, когда был капитаном Ладлоу. Однако французы оказались гораздо большей угрозой, чем валлийские повстанцы.

8 октября, после отдыха, король и его армия расстались с небольшим контингентом Дорсета и двинулись через Нормандию в сторону Кале, намереваясь найти убежище на предстоящую зиму на подконтрольной англичанам территории. Большую часть пути их преследовали более крупные французские силы, и в итоге две армии сошлись лицом к лицу 24 октября у деревень Азенкур и Трамекур. Французы перекрыли дорогу на Кале, который находился всего в сорока милях к северу, и у уставшей, голодной и больной английской армии не было другого выхода, кроме как пробиваться с боем. На следующее утро, в день праздника Святого Криспина, на вязком от прошедшего дождя поле, две армии столкнулись в кровопролитной битве, и англичане, вопреки всем ожиданиям, одержали выдающуюся победу.

Король Генрих, "храбрый и подобный льву"[292], имел в своем распоряжении всего около 1.500 латников, но у него было около 7.000 лучников. Хорошо обученный лучник был способен выпустить дюжину стрел в минуту, а тысячи лучников обеспечить шквал из десятков тысяч стрел, падающих с неба на ряды противника. Французская кавалерия и спешенные латники, обремененные доспехами, фатально не учли вязкую грязь поля боя и были буквально расстреляны английскими лучниками. Когда их запасы стрел были исчерпаны, лучники отложили свои луки и стали мужественно сражаться "мечами, топорами, молотами и клевцами, убивая всех на своем пути"[293].

Это была кровавая резня эпического масштаба, а потери французов исчислялись тысячами. За одно утро было уничтожено целое поколение французской знати: три герцога, восемь графов, виконт и архиепископ, а также коннетабль и адмирал Франции. Потери англичан были значительно меньшими, хотя и с их стороны погибли два знатных аристократа — Эдуард, герцога Йорк, и Майкл де ла Поль, граф Саффолка, который унаследовал свой титул всего несколькими неделями ранее после смерти своего отца под Арфлёром.

Пока уставшая армия короля Генриха двигалась к Кале, новости о его впечатляющей победе, 29 октября, достигли Лондона, а подробности были объявлены горожанам со ступеней собора Святого Павла. В тот же день епископ Бофорт возглавил благодарственную службу в соборе, а в церквях по всему городу зазвучал Te Deum. Генрих триумфально въехал в Лондон 23 ноября, предварительно сделав остановку в Кентербери, чтобы вознести благодарственную молитву у раки Томаса Бекета, рядом с которой находились могилы его отца Генриха IV и дяди Джона Бофорта. Король покинул Англию, будучи сыном узурпатора и мишенью для покушения со стороны собственных подданных. Вернулся же он героем-завоевателем, великим победителем при Азенкуре, которого с гордостью поддерживали ликующие подданные. Событие, произошедшее в одно единственное утро в Пикардии, сделали для легитимности Ланкастеров на троне Англии столько же, сколько предыдущие пятнадцать лет вместе взятые. Хотя ни Генри, ни Томас Бофорт не присутствовали на поле боя, после их трудов по подавлению нескольких восстаний в предыдущее царствование они не могли не оценить такой поворот судьбы.

Однако в ближайшее время Дорсету было чем заняться в Арфлёре, хотя ему и помогали заместители Томас Керью, Джон Блаунт и Джон Фастольф, последний из которых вдохновил Шекспира на создание трусливого персонажа пьесы Фальстафа. По замыслу графа, Арфлёр должен был стать вторым Кале, обеспечив англичанам еще один путь во Францию. Для этого ему выделили 300 латников и 900 лучников. Записи казначейства, датированные 31 декабря 1415 года, показывают, что в течение мрачных зимних месяцев были предприняты первые попытки обеспечить поставки для восстановления города: специально были выделены мука и вино, чтобы прокормить сотни каменщиков, плотников и кузнецов. Также были отданы распоряжения о снабжении Арфлёра волами, овцами, свиньями и рыбой[294]. Тем не менее, проект по заселению Арфлёра, как и Кале, постоянно страдал от недостатка финансирования, и Томас столкнулся со многими из тех же проблем, что и его брат Джон десятилетием ранее.

Английская миграция в город поощрялась: у местных жителей собственность изымалась, а имеющиеся документы на владение сжигались, чтобы убедить поселенцев пересечь Ла-Манш. Это была причудливая идея; несмотря на гарнизон в 1.200 человек, Арфлёр оставался уязвимым для нападений и представлял собой опасный форпост на вражеской территории. Может быть, он и находился прямо через пролив от южного побережья Англии, но расстояние было значительно больше, чем между Дувром и Кале. Дорсет и его люди полностью зависели от поставок провизии из таких портов, как Саутгемптон и Портчестер, но снабжение оказалось ненадежным: английские корабли регулярно подвергались нападению со стороны французов. У графа явно было много работы.

25 ноября Совет назначил двух человек, которые должны были отправиться в Арфлёр и оценить состоянии города, обратив особое внимание на укомплектованность артиллерией. Комиссарам, Уильяму Ловени и Гиру Флуру, было приказано передать графу 3.640 фунтов стерлингов для выплаты жалования гарнизону, хотя было специально оговорено, что эти деньги должны покрыть и расходы на закупку овса для лошадей[295]. Хотя выделенная сумма была немалой, денег хватило ненадолго. Дорсет должен был проявлять изобретательность, выполняя свои обязанности капитана, удерживая демотивированный и голодный гарнизон и сохраняя хрупкий мир между английскими солдатами и французскими жителями. Он также должен был жестко поддерживать дисциплину, но при этом быть спокойным и уравновешенным. Кроме того, он должен был быть доступным и сострадательным для просящих, а также открытым для компромисса, если того требовала ситуация. Для этой должности требовался всесторонне развитый и уважаемый человек, и то, что Дорсет был выбран вместо любого другого дворянина, говорит о том, что король был полностью уверен в способности своего дяди добиться успеха.

Незавидное финансовое положение Дорсета, должно быть, послужило причиной его опрометчивой экспедиции в марте 1416 года, когда он вывел отряд из Арфлёра в поисках продовольствия и припасов. Хотя финансирование из Лондона продолжало периодически поступать, а граф провел Рождество 1415 года в столице, лично подав прошение королю, к весне гарнизон испытывал заметную нехватку вооружения и продовольствия. 9 марта Дорсет взял дело в свои руки и с тысячей человек, включая его заместителя Керью и гасконского рыцаря по имени Дженико д'Артуа, выступил из города. Рейдерский отряд направился на северо-восток и быстро разграбил небольшой городок Каньи, прежде чем возле Уэнвиля их заметил проезжавший мимо французский патруль. Когда позднее Дорсет и его солдаты добрались до Вальмона, англичане обнаружили там не продовольствие и припасы, а грозную французскую армию под командованием графа Арманьяка.