Уитни предложила нам купить палатку, чтобы немного побыть вдвоем, но мы с Евой оба отказались от этой идеи. Мы согласились позволить ей быть нашим свадебным организатором только потому, что это было необходимо ей для создания своего портфолио, но она сделала церемонию более традиционной, чем мы с Евой предполагали. За вычетом отсутствия списка гостей и декора, о котором мы позаботились, чтобы Уитни не напортачила, я даже не уверен, что свадьба на данный момент считалась побегом. Однако теперь, когда пот стекал у меня по спине от усилий, которые требовались, чтобы оторвать взгляд от Евы, я начал жалеть, что выбрался из палатки.

— Возможно, тебе стоит предупредить Уитни, — сказал я Заку.

Он единственный, кого она слушала.

— Не-а, — сказал он, глядя через мое плечо с легкой ухмылкой. — Они обе могут постоять за себя.

После того, как мы с Евой выписались из больницы и вернулись в Каспиан Преп, Зак взял на себя мою сделку с Уитом. Она, конечно, перестала мне платить, но не скрывала того факта, что ей нравилась каждая минута, проведенная в роли брошенной подружки парня, который влюбился в свою сестру. Повышенное внимание, которое она получала в школе, помогло ослабить стресс ее семейной жизни, и она еще больше усилила его, когда Зак прискакал, как рыцарь в сияющих доспехах, чтобы спасти ее. По крайней мере, так гласила история. Всегда джентльмен, он предложил продолжить игру в шараду в университете, но к тому времени Уитни решила, что ей это больше не нужно. Хотя я не уверен, что они ничего не замышляли. Они достаточно вместе, чтобы слухи все еще ходили.

Я задержал дыхание, осматривая обширный пляж. С того места, где мы стояли на берегу, тяжелое небо накрывало длинные участки открытого песка. Прямо передо мной на воде видны очертания одинокой парусной лодки. Мы выбрали будний день, чтобы народу было немного, но также и потому, что я наделся, что меньшее количество людей означало, что Александр чувствовал бы себя в большей безопасности, если смог бы прийти.

— Señor, salvanos debido a este acto de incesto. Soy una espectadora inocente.

Господи, спаси нас всех от этого акта кровосмешения. Я невинный свидетель.

Во время молитвы я поднял бровь влево, откуда доносилось бормотание Марии по-испански. Она окрестила себя крестом на груди и закончила поцелуем креста на шее. Как подружка невесты Евы, Уитни настояла, чтобы Мария надела что-нибудь желтое, но она большая бунтарка, чем я думал. Либо это, либо она перепутала мероприятие с похоронами.

Я тихо хихикнул, и глаза Марии удивленно вспыхнули в ответ на мои. Прошло два года с тех пор, как мы с Евой начали изучать испанский в честь ее матери и наследия, а Мария, живущая в нескольких штатах отсюда, еще не совсем привыкла к нему.

— Никаких предварительных приготовлений, — спокойно сказл я. Не волнуйся. El Diablo no está interesado en los lazos que se rompieron hace cinco años. Aunque escuché que le agradan las bellas damas. Podrias abrocharte el cuello del vestido.

Она покраснела, когда до нее дошли мои слова. «Дьявола не интересовали связи, которые были разорваны пять лет назад. Хотя, я слышал, он любил красивых женщин. Возможно, вам захочется застегнуть воротник».

Она толкнула меня в плечо и пригладила свои белые волосы, собранные в тугой пучок.

— Мучачо тонто, — пробормотала она, все еще покраснев.

Глупый мальчишка.

Затем она отвела взгляд и осторожно застегнула воротник платья.

Мои губы дернулись, прежде чем Айзек ускорил мой пульс.

— Ладно, старший брат. Пора.

Зак, глядя на меня, зашевелил бровями.

Я глубоко выдохнул, и дрожащий звук заглушился грохотом в моих ушах. Я ждал этого момента так чертовски долго, что до сих пор не мог поверить, что это происходило на самом деле.

Наконец, я обернулся.

У меня перехватило дыхание так внезапно, что я отступил назад. В горле пересохло — настолько, что я с трудом сглотнул. Темные кудри Евы распущены и ниспадали ниже талии. Ее платье состояло из двух частей: длинной юбки и шелкового белого укороченного топа, который ниспадал с плеч, открывая сверкающий пирсинг в пупке. Черно-белая татуировка в виде лилии украшала ее обнаженное плечо, прикрывая шрам, символизирующий силу между матерью и дочерью.

С высоко поднятой головой, шлепая босыми ногами по песку, с единственной желтой лилией в руках — единственным ярким пятном на фоне ее белого платья и оливковой кожи, черт возьми… Она богиня. Мое сердце сжалось и заколотилось при виде нее, и я уверен, что это неестественно для одного человека любить другого так чертовски сильно.

Ева передала лилию Марии, затем ее взгляд поднялся, чтобы встретиться с моим. Улыбка играла на этих идеальных губах, которые я запомнил. Она точно знала, что делала со мной. Я улыбнулся в ответ, мои пальцы подергивались от желания обнять ее, и ее карие глаза сверкали, когда она подошла ко мне. Не в силах больше ждать, я взял ее за руки. Прерывистый выдох. Легкая дрожь сделала мою хватку неустойчивой, но она слегка сжала ее, и это успокоило меня.

— Пожалуйста, возьмите друг друга за правую руку.

Мы посмотрели на Айзека, чье внимание скользнуло к нашим уже переплетенным пальцам.

— О, — пробормотал он, хмуря брови, когда опустил указательный палец вниз по странице книги.

Найдя следующую часть, он прочистил горло и лучезарно улыбнулся нам.

— Это руки твоего лучшего друга, которые держат твои, когда вы обещаете любить друг друга до конца своих дней.

За спиной Евы раздалось фырканье, и я перевел взгляд на подружку невесты. Мария постоянно хмурилась, но ее глаза слишком водянистые, чтобы пытаться скрыть эмоции. Однако она прилагала героические усилия.

Айзек продолжил церемонию, и моя хватка на руке Евы усилилась вместе с давлением в груди. Пять лет назад, в гостиничном номере, который возвышался на шестьдесят этажей над Детройтом, я дал обещание любить эту женщину, и с каждым днем люблю ее все сильнее. Сегодня я мог официально подтвердить это обещание. Я был бы единственным мужчиной, который лелеял ее, как подобало мужу, и потратил бы на это остаток своей жизни. Я самый счастливый сукин сын в мире.

Внимание Евы привлеклось к чему-то позади меня, и я нахмурился, когда то, что она заметила, заставило слезу скатиться по ее щеке.

Я погладил ее большой палец своим, и она снова перевела взгляд на меня.

— Что?

Она улыбнулась, качает головой.

— Я кое-кого увидела, вот и все, — она снова сжала мои руки. — Кое-кого, кого я действительно, очень надеялась увидеть.

Меня охватило душевное спокойствие. Из-за моей работы она не могла сказать больше, но я точно знал, о ком она говорила. Александр пришел.

Мои ладони вспотели, когда мы обменялись клятвами. Несомненное «Да» Евы — самый совершенный звук, который я когда-либо слышал, пойманный в идеальный момент щелчком камеры, и, наконец, я надел кольцо ей на палец. Когда я встретился с ней взглядом, ее глаза блестели. Я не мог дождаться, когда прижал бы этот сладкий рот к своему и успокоил ее дрожащие губы.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Айзек произнес слова, которые мне не терпелось услышать.

— Я объявляю вас мистером и миссис Резерфорд. Теперь вы можете поцеловать невесту.

Я сделал шаг вперед. В груди стучало. Жар пульсировал во мне. Ева улыбнулась и пошла в ногу со мной, сокращая расстояние. Она выгнула бровь, ожидая, дразня, вызывая меня поцеловать ее, и я влюбился еще немного сильнее. Это был первый раз, когда я поцеловал эту женщину как свою жену. К черту, если я собирался торопиться. Я провел рукой по ее шее, наклонил ее голову, чтобы встретиться со своей. Ее губы приоткрылись, дыхание участилось, и я вдыхал ее выдохи. Я обнял ее за талию. Она ахнула, когда я притянул ее к себе, и, наконец…

— Мы здесь! Не волнуйся, дорогой, мамочка здесь!

Щелчок.

Мои глаза закрылись, лоб прижался ко лбу Евы, и я застонал. Ева слегка вздрогнула, привлекая мой взгляд к себе, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она смеялась.