Она цокнула, пока я взяла вилку.

— Ты могла бы одеться un poco mas.(Пер. немного больше). В таком виде все мальчики пойдут за тобой домой.

Наконец, я посмотрела на Истона. Он быстро опустил взгляд на учебники перед собой, но я не пропустила мрачный блеск в его глазах. Очевидно, это его не забавляло.

Выгнув бровь, я поставила миску прямо напротив него на островок и толкнула вилкой арбузный кубик.

— Кто сказал, что я не хочу, чтобы кто-нибудь провожал меня до дома?

Теплое удовлетворение переполнило меня, когда Истон крепче сжал ручку. Мускул на его челюсти дернулся, но он продолжил работать над тем, что писал, без сучка и задоринки. Интересно, как далеко мне нужно зайти, чтобы заставить его сломать эту ручку пополам.

Возможно, время от времени мы переглядывались, но наши игры всегда проходили в тишине. На протяжении трех лет, что я была младшей сестрой Истона и он заговаривал со мной, только когда его провоцировали. Даже тогда я могла пересчитать по пальцам одной руки количество полных предложений, которые он мне сказал. Ну, был один раз, когда он сказал больше, хотя это была ночь, когда я была сломлена. Ночь, которую я никогда не забыла бы. Но это было много лет назад, и я упорно трудилась, чтобы никогда больше не раскрывать эту сторону себя.

— Jovencita (Пер. молодая леди), тебе не нужно, чтобы за тобой повсюду ходил еще один мальчик.

— Нет? Тогда, может быть, мужчина? — размышляла я, впиваясь зубами в дольку арбуза.

На другом конце острова плавные каракули пера по бумаге стали быстрее, грубее.

— Ой, нет. Нет, нет. Тебе нужен хороший мальчик, — она открыла кран, чтобы вымыть руки. — Uno como Easton. (Пер. Такой, как Истон)

Его тело напряглось, штрихи пера на полсекунды сбились. Он не отрывал взгляда от своей работы, когда проворчал:

— Ты слишком высокого мнения обо мне, Мария.

Я слизала немного арбузного сока с уголка губ.

— Хм, а ты что думаешь, Истон? — съязвила я. — Такой хороший мальчик, как ты, смог бы справиться с такой девушкой, как я?

Его взгляд скользнул вверх, и мое сердце замерло, когда он остановился на моем. Моя кожа загорелась. Его золотисто-карие глаза всегда изучали, впитывая каждую деталь. Подобно торнадо, они подхватили меня, когда я не готова, и не отпускали, пока не закончили бы со мной. Выражение его лица помрачнело, и от этого у меня по голым рукам побежали мурашки. Этого единственного взгляда достаточно, чтобы напомнить мне, что даже хорошие мальчики могли быть очень, очень опасны.

— Не будь estúpida (Пер. глупой).

Голос Марии отвлек мое внимание, и я выдохнула, когда Истон вернулся к своему домашнему заданию.

— Конечно, он смог бы, — она говорила это как ни в чем не бывало, как будто не понимала, почему я вообще задала такой глупый вопрос. — Pero (Пер. Но) зачем ему это, если у него есть un ángel (пер. ангел), такой как Уитни?

Я закатила глаза и запихнула арбузный кубик в рот, но под кожей у меня разгоралось пламя.

Грубое напоминание о девушке Истона должно стать самым быстрым способом потушить пожар. Но если знание того, что он связан законными обязательствами как мой брат до конца моей жизни, не помогало, я уже проиграла дело.

— Энн тхи ии уахх йоа ма фахрит хаукипах.

— ¿Qué? (Пер. Что?)

— Я понимаю, — я ударила себя кулаком в грудь, пытаясь не подавиться, когда проглотила остаток арбуза, — вот почему ты моя любимая экономка.

Она фыркнула, и я уловила легчайшую усмешку на губах Истона. Он провел ладонью по подбородку и рту, пытаясь скрыть это выражение, но я уже уловила это.

Бабочки запорхали у меня в животе, когда я отложила арбуз и посмотрела на свой телефон.

— Ну, мне нужно успеть на Uber. Я постараюсь держать штаны застегнутыми, пока не вернусь.

Мария покачала головой.

По пути к выходу я остановилась рядом с Истоном, намеренно задевая его руку своей, когда взяла его стакан с апельсиновым соком. Как обычно, стакан полностью полон. Я не в первый раз крала его напиток. Не понимала, зачем ему вообще наливать сок, если он никогда его не пил.

Проглатывая его, я смотрела прямо на него. Провоцируя его остановить меня. Конечно, он этого не сделал. Чтобы это произошло, ему пришлось бы поговорить со мной.

Он просто наблюдал. Спокойно, почти скучающе, откидываясь в кресле.

Мой желудок так полон, что принял боль, но я не остановилась.

Мрачное веселье мелькнуло в его глазах, заставляя мои сузиться.

Только ради этого я допила все до последней капли.

Я поставила пустой стакан перед ним, улыбнулась и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Спасибо.

Он приподнял бровь, и я ушла, чувствуя, как мой пульс бился в слишком знакомом ритме.

Ритм, к которому я бесстыдно пристрастилась.

Ева

Спустя неделю я почувствовала это.

Несмотря на то, что я не единственная ученица Каспиан Преп, которая ходила в школу пешком. Большинство других передвигались черепашьим шагом, как будто они шли в тюрьму на пожизненный срок. Я не видела смысла затягивать агонию. Мой девиз: садись и проваливай к черту. Так что я привыкла, что люди пялились мне в спину, когда я проталкивалась мимо них по тротуару.

Но на этот раз я замедлилась, когда ощущение, что за мной наблюдали, пробежало по моей коже. Это как холодные пальцы за ухом, заставляющие меня вздрогнуть и натянуть толстовку на голову. Прогуливаясь, я оглядывала ухоженные газоны и сверкающие BMW, но ничего необычного здесь не было.

Паранойя для меня не новость. Когда мне было тринадцать и я впервые поняла, как выжить на улицах — в Питтсбурге, не меньше, — это чувство преследовало меня повсюду. Иногда ночами я даже подумывала о том, чтобы приползти обратно к своему никчемному папаше, но один только страх не мог сделать меня настолько глупой. Если бы не он, я бы вообще не оглядывалась через плечо.

Теперь, с каждым шагом, приближающим меня к школе, я пыталась избавиться от паранойи. Я двигалась быстрее, мой взгляд прикован к окружающей обстановке. Но это чувство не проходило. Я практически бежала трусцой к тому времени, как пересекла школьную парковку и вошла через задние двери.

— Ну, если это не шлюха папочки, — Картер ухмыльнулся, его светлые волосы в беспорядке обрамляли заостренные уголки лица.

Дурацкое стихотворение. С тех пор оно преследовало меня между уроками, но это первый раз, когда он что-то сказал об этом.

Мне каким-то образом удалось подавить закатывание глаз, когда я прошла мимо него и его небольшой группы друзей. Парочка из них хихикнула. Марко и Элайджа молчали; первый потому, что он хотел залезть ко мне в штаны, второй потому, что он уже был там и надеялся на повторение. К сожалению, Картер оставил их позади, чтобы догнать меня.

Его рука обвилась вокруг моей талии.

— Так вот чем ты сейчас увлекаешься, да? — его голос тихий, но угрожающий оттенок слышен громко и отчетливо. — Жуткие подонки?

Я сбросила его руку и одарила своей самой милой, самой фальшивой улыбкой.

— Поверь мне, если бы мне нравились жуткие подонки, ты был бы первым в списке.

Как только я открыла дверь в женский туалет, он схватил меня за запястье. Его пальцы впились в мою кожу, когда он притянул меня к своей груди. Когда я неохотно встретилась с ним взглядом, его голубые глаза холодны.

Я стиснула зубы.

— Убери от меня свои руки.

— Я думал, тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, — его губы подергивались, но это без тени юмора.

Он прижался губами к моей щеке.

— Разве ты не помнишь? Когда ты раздвигала ноги и умоляла об этом? Снова и снова, как сучка в течке.

Горечь поднялась по моему горлу, как желчь. Я даже не могла сказать, что он лжет. Но самодовольное выражение на его глупом лице, то, как он смотрел на меня, как будто думал, что знал меня, разожгло мою ярость, как спичка бензин.