Выражение моего лица стало жестче, и она поерзала на своем сидении. Есть много слов, которые у меня ассоциировались бы с Евой, но бедная или беспомощная сюда не входили.

— Что ты делаешь, Уитни?

— Что ты имеешь в виду? — она мило улыбнулась. — Я ничего не делаю.

— Ты знаешь, кто мы такие. Что это такое.

Она пожала плечами.

— Да. Неважно. То, что это ненастоящее, не значит, что ты мне безразличен, — потирая руку, она пробормотала: — Все, что я говорю, это то, что у отношений есть границы, и Ева — твоя младшая сестра, Истон. Это неуместно.

Тихое рычание вырвалось из моего горла, когда я посмотрел на нее сверху вниз.

— Она мне не чертова сестра, Уитни. Не делай вид, что ты этого не знаешь. И то, на что ты намекаешь, не относится к делу, потому что между нами ничего не происходит, — я стиснул челюсти и перевел взгляд на часы на приборной панели. — Я бы не стал так с ней трахаться.

Она смотрела на меня долгую секунду.

— Ну, если ты так говоришь. Просто будь осторожен. Я видела, что такие девушки, как она, могут сделать с парнями. Даже такой игрок, как Картер, после нее совсем запутался.

У меня свело челюсть. А как же Ева? Почему, черт возьми, никому нет дела до того, что с ней произошло?

Заставляя свой голос оставаться спокойным, я кивнул в сторону двери машины.

— Спокойной ночи, Уитни.

Она выгнула бровь и поджала губы.

— Прекрасно. Только не говори, что я тебя не предупреждала.

Схватив сумочку, она вышла из машины и захлопнула дверцу, все еще наблюдая за мной.

Я завел двигатель и опустил стекло.

— Заеду за тобой в пятницу в девять. На этот раз никакой выпивки.

У нее отвисла челюсть, но я не дожидался ответа и отъехал от тротуара.

Я знал, что совершил ошибку, позволив себе поговорить с Евой. Ввязался в это дело, когда в последний раз последовал за ней в Питтс. По крайней мере, когда я держался на расстоянии, никто не должен был знать, насколько пристально я на самом деле следил за ней. Ей никогда не нужно было знать. Особенность ошибок в том, что их трудно распознать в данный момент. Худшие из них подобны наркотику — как только ты почувствуешь, что значит действовать интуитивно, ты не знаешь, как остановиться. Невзирая на последствия.

Однако все это не могло быть ошибкой. Не тогда, когда это означало, что мистер Доу больше никогда к ней не прикоснулся бы. Не тогда, когда это удержало того мудака в Питтсе от того, чтобы причинить ей боль. Не тогда, когда я мог быть уверен, что она каждый вечер возвращалась домой в целости и сохранности.

Заезжая на подъездную дорожку, я заглушил двигатель и глубоко вдохнул. Усталость давила мне на плечи, когда я открыл входную дверь и тихо поднялся по темной лестнице. Добравшись до верха, я заметил, что дверь Евы приоткрыта. Я остановился, схватился за поручень и перевел взгляд с ее двери на свою, затем обратно.

Ее дверь была закрыта, когда она уходила в школу этим утром, так что она должна быть дома. Нет необходимости подходить ближе. Я отпустил поручень и направился в свою комнату.

Я начал открывать свою дверь, но замер, когда тихий звук донесся из проема в ее комнату. Стон. А затем еще один.

Отпуская ручку, я бросил взгляд в конец коридора. Это не могло быть тем, о чем я думал. Если в комнате с ней парень, в нашем доме, я, блядь, клянусь…

Я прошел по коридору, не заботясь о том, что это массовое вторжение в частную жизнь. Я должен знать. Прежде чем я успел отговорить себя от этого, я стоял перед ее приоткрытой дверью.

Первое, что я увидел, это ее одеяло, сбитое в ногах кровати. Гладкие голые ноги широко раздвинуты. На ней нет ничего, кроме свободного топа и стрингов. У меня пересохло в горле, и я сглотнул, пока мой взгляд перемещался за ее рукой к ладони под нижним бельем. Она издала хриплый стон, и ее бедра приподнялись, создавая трение о ее руку.

Мой пульс отдался в ушах и члене. Тепло обволокло меня, проникло в каждую клеточку моего тела.

Твою мать…

Я попал бы в ад за то, что смотрел это, но моя кровь стучала в висках, зрение затуманилось, а ноги отказывались двигаться.

Отвернись. Отвернись.

Я заставил себя опустить взгляд, но когда до моих ушей донесся еще один тихий звук, я не смог удержаться и снова поднял глаза. Другая ее рука скользнула под рубашку, чтобы ущипнуть сосок, и тугой рывок потянул в мой пах.

Я, блядь, вспотел.

Отвернись, мать твою.

Мои руки сжались в кулаки — сжались и разжались, сжались и разжались, — пока костяшки пальцев не стали саднить. Ее дыхание участилось, как будто она вот-вот кончила бы, и звуки проникли прямо в меня, заставляя мой член болезненно напрягаться под джинсами. Наконец, я оторвал взгляд. Поворачиваясь, я прислонился спиной к стене для опоры и поднял голову к потолку.

Мое сердце ударялось о грудную клетку. Эти звуки… Ее извивающиеся бедра… Обнаженная кожа….

Я закрыл глаза и провел рукой по затылку, крепко сжимая его.

Она определенно одна.

И я в полной заднице.

Ева

Я находилась в одном квартале от школы, когда почувствовала это.

Крошечные иголки покалывали мне затылок, и у меня перехватило дыхание.

Я осматривал улицу, как делал каждое утро. Несколько наемных работников подстригали газоны. Сверкающие BMW, Tesla и Audi проносились мимо меня и других студентов, идущих по тротуару. Небо мультяшно голубое. Здесь, в Перфектвилле, все идеально. Но этот вид не успокаивал паранойю у меня за спиной.

Пытаясь избавиться от этого чувства, я перевела взгляд на приближающийся кампус. Но кое-что привлекло мое внимание. Мерседесу не хватало блеска. Приглушенно-бежевый, несколько вмятин и царапин, тонированные стекла. Оно почти неописуемо, но что-то в машине было такое, когда она ползла мимо школы, что у меня волосы на руках встали дыбом.

Большинству водителей, отвозящих студентов в Каспиан Преп, платили, и они не могли достаточно быстро вывести детей из машины. Остальные — это родители, которые либо слишком перегружены работой, либо поверхностны, чтобы сделать что-либо, кроме как нерешительно помахать рукой и уехать.

Они никогда не ползали.

Заведя руку за спину, я дернула за завязку, удерживающую мои кудри, и позволила прядям рассыпаться по лицу и рукам. Я протиснулась между парой, раздвигала их тела своими руками и спряталсь за огромным парнем девушки.

Девушка начала.

— Что за…

— О, Боже мой, — я прижала руку к груди, внезапно радуясь, что подслушала так много ее разговоров на биологии. — Твои "Джимми Чу" такие милые. Это последние?

— Ах, эти? — она посветлела, когда посмотрела на свои босоножки на высоком каблуке, и мы свернули ко входу в школу. — Нет, девочка. Эти выйдут только следующем сезоне. Моя сестра знает кое-кого, кто знает кое-кого, поэтому она потянула за кое-какие ниточки для меня.

— Она ведь учится в Полимиде, не так ли?

В глазах девушки вспыхнуло удивление.

— Да.

Вызывало тревогу то, как много вы могли узнать о тех, кто вас окружал, когда держали рот на замке и не поднимали головы.

— У-увлекательно.

— Верно? — она усмехнулась.

Я замедлила шаг ровно настолько, чтобы позволить ей и ее парню пройти мимо меня, пока они шли к своим шкафчикам. Я заметила, как она показала ему свои туфли, прежде чем оглянулась через плечо, заглядываю в открытые входные двери и осматриваю улицу.

Мерседеса больше нет. Моей паранойи нет.

Лед пробежал по моей груди и расползся, как паутина, и на секунду я вернулась во времени. В пятизвездочном отеле, с волосатыми руками, оставляющими синяки на моей шее. Болью разрывающей меня пополам. Его голос в моем ухе. Бьющееся стекло. Теплая кровь на моих пальцах.

Я посмотрела в конец коридора. Студенты, шкафчики и смех.