Поток жидкого тепла оседает глубоко внутри меня. Сначала это приглушенный, скорее легкий ритм, но чем больше я думаю о нем, тем труднее его игнорировать. Когда он рядом, всегда так. Зов сирены. Мое тело молит о его прикосновениях.

На Земле нет места, где бы ты могла спрятаться от меня, Ив.

Я знаю, он играет со мной. Он ожидает когда я взорвусь от желания под его мучительным взглядом.

Смотрит.

Ожидает.

Жар снова приливает к моим щекам. Ожидает ли он акта неповиновения, чтобы соответствовать этой опасной игре? Я знаю, как бы ему это понравилось. Вызов разливается по моим венам.

Игнорируя детектива Питерса, я разрезаю один из своих гребешков пополам и подношу первую порцию ко рту. Я закрываю глаза и соблазнительно откидываю голову, разыгрывая собственную восхитительную прелюдию. Я быстро сглатываю и открыв рот, провожу языком по нижней губе, одновременно гладя его ожерелье, вплотную прижимающееся к моему горлу. Сейчас я его проверяю. Если его тело все еще горит для меня, он не сможет продержаться. Он будет вынужден выйти из тени еще до того, как закончится ночь.

Что насчет детектива Питерса?

Я в смятении распахиваю глаза. Я не хочу, чтобы Данте раскрыл себя, не с этим человеком из ФБР в комнате и бесчисленным множеством других снаружи.

Раздается еще один взрыв вежливых аплодисментов, когда вручается следующая награда. Роб начинает ерзать на своем стуле и тянется за еще одним бокалом вина.

— Чуть бодрее, Миллер. Ты следующая.

Я?

Все, что я вижу — это слово. Всегда. Все, что я могу ощутить — это чистая паника. Несмотря на это, я впервые за несколько месяцев чувствую себя живой. Как будто кто-то снова включил выключатель внутри меня. Все мое тело переполнено энергией. Еще раз, эта дилогия правильного и неправильного сильно путается у меня в голове.

— И победителем престижной журналистской премии «Серебряная звезда» становится… Ив Миллер за ее разоблачение бизнесмена Джеффри Адамса.

Вся комната взрывается вокруг меня. Сотни безликих людей приветствуют меня, хлопают в ладоши и дарят мне самую бурную реакцию за вечер.

В оцепенении я поднимаюсь на ноги, временно ослепленная, когда обжигающий белый жар прожектора освещает меня. Я чувствую руку на своей руке, а затем Роб заключает меня в медвежьи объятия. Его борода царапает мою щеку, но ощущение, кажется, собрало меня.

— Никогда не сомневался, — бормочет он сдавленным голосом. Следующее, что я помню, он подталкивает меня к сцене.

Каким-то образом я поднимаюсь по ступенькам, не выставляя себя еще большей дурой. Здесь, наверху, освещение гораздо хуже. Я больше не могу различать отдельные лица. Трудно определить что-либо, кроме размытого силуэта и цвета, но по какой-то причине я все еще вижу его.

Детектив Питерс.

Он стоит прямо передо мной. Моя победа заставила его подняться на ноги вместе со всеми остальными, но он единственный, кто не хлопает. Его взгляд ледяной и немигающий. Я чувствую, что увядаю в центре внимания его собственного циничного замысла.

Мужчина на сцене сует мне в руки какой-то предмет, и я стараюсь не вздрагивать. Что бы это ни было, оно кажется гладким и тяжелым под моими кончиками пальцев. И холодное. Такое холодное.

Дрожа, я поворачиваюсь лицом к своей аудитории. Аплодисменты начинают стихать. Тишина, которая следует за этим, простирается, как вид со стартовой линии марафона. Шок и ужас лишили меня дара речи. Мой рот не открывается. Я не могу вспомнить слов, простых предложений…

Спасибо.

— Спасибо!

Это слово слетает с моих губ с блаженным облегчением.

Еще больше тишины.

— Я просто хотела бы сказать…

В дальнем конце зала официант роняет бокал и я теряю ход своих мыслей. Я остаюсь в отчаянии смотреть на битком набитый бальный зал. Я вижу, как детектив Питерс поднимает руку к голове, и я замечаю блеск наушника там. Он бросает в мою сторону последний взгляд и теперь проталкивается сквозь толпу, чтобы добраться до боковой двери.

Словно тигр, почуявший запах.

Ужас, который я испытываю в этот момент, крадет у меня все до последней связной мысли. Каким-то образом мне удается выболтать больше благодаря Робу и газете, а затем я оглядываюсь в поисках пути к отступлению. Красивая женщина в кораллово-розовом платье выходит вперед и ведет меня к зияющему черному крылу сбоку от сцены. От чувства разочарования своей неэлегантной вступительной речью, шквал аплодисментов, который следует за мной, кажется гораздо более приглушенный, чем раньше.

Женщина ведет меня в элегантный бирюзовый коридор, идущий параллельно бальному залу.

— Хотите, я провожу вас обратно на ваше место? — она с любопытством и немного настороженно наблюдает за мной. Я снова метаю взгляд повсюду. Сегодня вечером я веду себя как непредсказуемое животное. — Это не проблема, — добавляет она, деликатно шмыгая носом. — Боковая дверь вон там.

— Да? — я прослеживаю за ее взглядом. — Знаете, что… думаю, сначала мне нужно подышать свежим воздухом.

— Поступайте как знаете, — она поворачивается, чтобы уйти, и тут замечает награду в моей руке. — Кстати, поздравляю.

— О, спасибо.

По правде говоря, моя победа — это не то, о чем я сейчас думаю.

Как только она уходит, я быстро иду к двойным дверям в конце коридора и прочь из бального зала.

Я должна найти Данте. Я должна найти Данте. Я должна найти…. ох.

Я оказываюсь в вестибюле отеля, временно отвлеченная всем этим странным архаичным декором. Полы из белого мрамора, произведения искусства в позолоченных рамах, еще больше хрустальных люстр, свисающих с потолка.… Это настоящее столкновение эффектности и безвкусицы.

Здесь нет Данте.

Здесь нет никого.

Я иду, восстанавливая в памяти события, а затем останавливаюсь, когда мою кожу начинает неприятно покалывать. Что-то не так. Здесь слишком тихо… Во время шикарных приемов в отелях никогда просто так не бывает таких забытых мест, даже в это время ночи.

С колотящимся сердцем я подхожу к стойке регистрации. Еще один слабый гул аплодисментов доносится из бального зала, когда телефон передо мной начинает звонить. Я протягиваю руку, чтобы заставить его замолчать, но он останавливается прежде, чем я успеваю поднять его. Сбитая с толку, я бросаю взгляд поверх стола и тут вижу его.

Мертвый.

Вскрикнув от ужаса, я отшатываюсь назад, моя награда выскальзывает у меня из пальцев. Она разбивается на миллион осколков, как только ударяется о твердый мрамор, разбрасывая осколки стекла и мусор во все стороны.

Каким-то образом я заставляю себя снова посмотреть на него. Наполовину привалившись к стене, его элегантная бордовая гостиничная униформа помята и в пятнах, глаза остекленели и расфокусированы, а кровавая рана от пули уродует центр его лба.

Он даже моложе меня.

У меня не должно быть шкалы того, чья смерть шокирует меня больше, но что-то в выражении его лица переворачивает мой желудок. Этот парень невиновен. Он умолял сохранить ему жизнь, прежде чем кто-то другой украл ее у него.

— Мисс Миллер!

Детектив Питерс врывается через двойные двери позади меня, громкий шум заставляет меня закричать. Один взгляд на мое лицо, и он в одно мгновение оказывается рядом со мной.

— Что случилось?

— Тело, — выдыхаю я.

— Где? — спрашивает он оживленно. Похоже, он не удивлен. Детектив вытаскивает оружие, когда я указываю на стол дрожащей рукой. Он наклоняется, чтобы посмотреть самому.

— Дерьмо.

Он немедленно начинает выкрикивать короткие, резкие фразы в скрытый рупор.

— Немедленное отступление. Операция поставлена под угрозу. Нужен локдаун. Подозреваемый все еще на свободе.

Подозреваемый?

— Детектив, что происходит?

Он оглядывается на меня. Презрение на его лице вызывает у меня желание убежать и спрятаться.

— Похоже, ваш парень вернулся в страну, милая. У меня снаружи еще четыре трупа. Пять, включая его, — он кивает головой на тело за столом.

Я чувствую, как цвет окрашивает мои щеки.