Петров дает уникальное представление о больном уме своего брата.

— Сукин сын! — шипит он, отшатываясь и ударяя кулаком по борту. Где-то за последний час я взяла на себя роль его голоса разума, и ему это ни капельки не нравится. Тем временем Петров смотрит на меня со смесью благоговения и уважения.

— Попрошайка или лжец? — тихо я спрашиваю его.

Он недовольно поджимает губы.

— Я не лжец.

— Не разговаривай с ней в таком гребаном тоне, Петров!

— Тогда попрошайка, — говорю я, игнорируя Данте.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Мужчина, которого я люблю, становится все более и более нетерпеливым по отношению ко мне. Я кладу руку ему на плечо, чтобы успокоить, но не отрываю глаз от Петрова.

— Это было тем самым решением, которое лишило мою семью дочери, — говорит он, печально кивая. — Таким образом, я проведу остаток вечности, умоляя их о прощении.

— Ну, будь я проклят… великий Данте Сантьяго. Я уже начал думать, что ты миф! — раздается громкий насмешливый голос и мы обращаем свое внимание на Романа Петрова, когда он выходит на частный причал присущей ему обычной развязностью.

— Кто ты, черт возьми, такой? — рычит Данте.

— Блудный сын, — ухмыляется он.

Джозеп прав. С этим человеком что-то не так…

— Детектив Роман Питерс — это еще одно мое имя, и я рад сообщить, что Ив ничего мне о вас не рассказала.

Данте достает свой пистолет прежде, чем он заканчивает. Это создает эффект домино. Внезапно каждый мужчина вокруг меня стоит направив оружие в ту или иную сторону.

Роман резко останавливается, его улыбка быстро исчезает.

— К чему эта ложь, Петров? — Данте обращается к пожилому мужчине. — Почему ты не сказал мне, что он был агентом, назначенным для расследование дела Ив?

— Я не раскрываю всех своих секретов, как и ты, — следует краткий ответ. — У нас общий враг, Данте. Не путай это с дружбой.

— Это должно меня оскорбить?

Петров смеется, несмотря на то, что самый смертоносный человек в мире целится из пистолета в голову его сына.

— Боже мой, нет… Ты слишком непробиваем для этого. Я признаю, что сначала у меня были проблемы с доверием к Ив, но больше их нет.

— Есть еще какие-нибудь секреты, о которых мне следует знать?

— Это все. Все карты раскрыты. Пожалуйста, опусти оружие, мы на одной стороне.

Напряжение, кажется, усиливается, а затем Данте нажимает на предохранитель, и я тихо облегченно вздыхаю. Обратное домино. Все быстро следуют за ним.

— Пойдем, — говорит Петров, поворачиваясь обратно к своему большому белому особняку. — Роман просматривал отснятый материал. Он уже определил восемнадцать ключевых целей.

— Это могло бы помочь укрепить наше предварительное перемирие, — Данте достает жесткий диск из заднего кармана и швыряет его Роману. — Джозеп, почему бы тебе не показать этому агенту ФБР, как быстро мы взламываем зашифрованные коды там, откуда мы родом?

Джозеп не отвечает, но одаривает меня едва заметной улыбкой, проходя мимо, чтобы последовать за Петровым и другими мужчинами внутрь.

Как только мы остаемся одни, Данте стаскивает с моих плеч куртку мертвого русского и бросает ее в воду. Мгновенно я чувствую себя на двадцать килограммов легче. Он обнимает меня и притягивает к теплу и твердости своего тела.

— Чертово перемирие, — бормочет он мне в волосы. — Я не доверяю никому, кроме тебя и Джозепа.

Прижавшись ближе, я утыкаюсь головой ему в подбородок, обвиваю руками его талию и цепляюсь за него изо всех сил. Теперь, когда мы, наконец, снова в безопасности, все, кажется, причиняет еще большую боль, как внутри, так и снаружи.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, чувствуя мое беспокойство.

— Твоя дочь… — мой голос начинает срываться.

— Я должен был быть честен с тобой с самого начала, — вздыхает Данте. — Мое прошлое, моя тьма… Я впустил все это, и это чуть не разрушило нас. Я должен был поверить в тебя… В нас.

Я крепче обхватываю его за талию.

— Ты знаешь, что с ней случилось?

— Ее след обрывается здесь, во Флориде, но тело так и не было найдено.

— Мой отец…

— Я разберусь с ним в свое время.

Я жду, что мое сердце подпрыгнет от страха, но этого так и не происходит.

Он проводит ладонями по моим обнаженным рукам, и я наслаждаюсь силой его прикосновений, грубыми мозолями, которые рассказывают тысячу мрачных историй.

— Теперь мы в этом вместе, — говорю я ему. — Я такая же часть этой операции, как вы с Петровым. Это личное для всех нас.

Я чувствую, как он улыбается в темноте.

— Свет моей жизни. Мой ангел-мститель.

— Мой дьявол-мститель, — возражаю я.

Он хихикает и притягивает меня еще ближе.

— Всегда, — шепчет Данте.

Ив

Его дыхание согревает мою щеку. Его близость прогоняет все мои ночные кошмары.

— Ив, — слышу я его шепот. — Пора просыпаться.

Не открывая глаз, я протягиваю руки и обвиваю ими его шею.

— Нет, если только ты не принес по-настоящему крепкий кофе.

Мы вернулись на его остров уже как несколько дней назад. Истощение наступило в паре сотен километров от Майами, и с тех пор я почти впала в кому.

— У меня есть кое-что еще лучше этого.

— Либо кофе, либо сон… никакого секса. Никаких исключений.

Он смеется, и это восхитительный горловой звук.

— А как насчет бриллиантов?

Я мгновенно распахиваю глаза и немедленно отпускаю его. Он лежит полностью одетый на кровати рядом со мной, и он не мог бы выглядеть более совершенным.

Мой белый рыцарь и самый темный принц.

Он приподнимается на локтях и разжимает кулак, чтобы показать мне тонкую серебряную цепочку.

— Джозеп сказал, что ты отдала это ему на хранение. Теперь ты в безопасности, поэтому в этом нет нужды.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности, — говорю я, обводя кончиками пальцев очертания его лица — скулы, сильную челюсть, эти полные губы, которые доводят мое тело до таких крайностей.

Данте слегка улыбается, когда наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в лоб. Его волосы почти такие же длинные, как и в прошлом году. Я провожу пальцами по темным прядям и нарочно растрепываю их.

— Ты разбудил меня только для того, чтобы вернуть мое ожерелье?

— Возможно, еще и для этого, — небрежно говорит он, разжимая другой кулак.

Воспользовавшись моим шоком, он надевает безупречное обручальное кольцо с бриллиантом на безымянный палец моей левой руки, прежде чем я успеваю ее убрать.

— Подходит идеально, как я и предполагал. Как два тела, которые это кольцо свяжет воедино навсегда. Больше никаких оправданий, Ив.

— Они у меня все равно закончились, — бормочу я, наконец обретая дар речи.

Требуется мгновение, чтобы мои слова дошли до его сознания, а затем по его лицу расползается медленная, томная улыбка, от которой мое сердце замирает на месте.

— Спасибо тебе, черт возьми, за это, — растягивает он слова. — Я думал, что мне придется снова похитить тебя, просто чтобы доставить к алтарю.

Застонав, я шлепаю его по руке.

— Больше никаких похищений, никакого одурманивания наркотиками и никакого всего этого безумного дерьма.

— Только оружие и месть.

— Не сегодня.

— Не до того, как ты станешь моей женой.

Дрожь удовлетворения пробегает по мне от его слов.

— Я собираюсь принять душ, — объявляет Данте, поднимаясь с кровати. — Я хочу, чтобы ты была в этой ванной, голая, меньше чем через три минуты.

— Что, если я откажусь? — я улыбаюсь, поворачиваясь на бок, чтобы наблюдать за ним.

— Считай, что ты моя жена, Ив, — рычит он собственнически. — Я владею твоим телом, душой, сердцем и скоро твоим именем, так что, когда я скажу «прыгай», ты раздвинешь свои чертовы ноги для меня. Поняла?

У меня перехватывает дыхание, когда пульсация взрывается между моих бедер.

— Значит, и ты принадлежишь мне? — говорю я, мое желание ускоряет частоту моего пульса до опасного уровня. Я практически задыхаюсь.