— Так это все? Я брошена на съедение волкам? — Ив проводит ладонями по щекам, чтобы смахнуть слезы. — К черту все это. Мне все равно, что со мной случится… Просто оставь мне достаточно гордости, чтобы убраться отсюда, не развалившись перед ним на части.

Боже, я восхищаюсь ею. Это не смирение. Это мужество. Под ее нежной красотой скрывается бьющееся сердце львицы. Я сражался на передовой на самых опасных полях сражений на Ближнем Востоке, но подобную отвагу я видел только однажды — от того самого мужчины, который увековечивает эту греческую трагедию.

— Послушай…

— Я серьезно, Джозеп. Умоляю тебя, сделай так, чтобы это произошло. Я тихо исчезну. Никогда не раскрою ни это место, ни тебя, ни Дан… — она запинается, произнося его имя.

Я смотрю на нее, быстро соображая. Данте хочет, чтобы она ушла, это так. Он, как обычно, словно играет в шахматы. Одна неудача, и он обращается со всеми вокруг как с прокаженными. Я никогда раньше не испытывал к нему такой сильной неприязни — к самому умному, самому преданному, самому свирепому человеку, когда-либо ходившему по этой земле. А еще он самый жестокий и непримиримый. Он не чувствует никакой вины. Никаких угрызений совести. Но, держу пари, даже он не выйдет из этой ситуации невредимым.

Я достаю свой сотовый и ищу контакт. Наш пилот отвечает после первого гудка.

— Подготовь самолет к вылету.

— Пункт назначения?

Смотрю на Ив и говорю себе, что делаю это ради нее, ради него, ради всех нас.

— Майами. Улетаем как можно скорее, — вешаю трубку и подхватываю Ив, прежде чем она упадет. Она дрожит, как собака, брошенная на холоде.

— Скажи мне, что это плохой сон, — хрипит она, хватая меня за плечо и зарываясь лицом в мою рубашку.

— Мне жаль, Ив, — бормочу я.

И это на самом деле так.

Так чертовски жаль.

— Не могу поверить, что он вот так разрушает мою жизнь, — она снова распадается на части, когда очередная волна горя захлестывает ее тело. — Я умру без него.

— Нет, не умрешь. Ты сильнее всех нас, — засовываю свой телефон в задний карман ее джинсов. — Он зашифрован. Это связь со мной. С ним… Спрячь хорошенько. Я свяжусь с тобой, как только смогу.

Выпрямляюсь, увлекая ее за собой. Она все еще цепляется за мою шею, как за спасательный круг.

— Держись, Ив, — бормочу я ей в волосы. — Просто держись, черт возьми, если можешь.

Воздушные потоки в небе возвещают об ее уходе. Я еще долго стою после того, как они исчезают. Они напоминают мне следы от слез Ив. От слез, которые я когда-то пролил по своей давно умершей жене.

Я дал своему пилоту инструкции сваливать, как только он приземлится в Опа Лока в Майами. Он может заправиться в паре сотен километров, в Орландо. Мне нужно ограничить любую связь между ней и Данте ради всех нас. Я сказал ей, чтобы она продолжала вести себя глупо с ФБР, пока я не выясню, каким образом детектив Питерс замешан во всем этом. Посоветовал ей разыграть невинность, объяснить свое недельное отсутствие импровизированными девичьими каникулами в моем родном штате Техас. Хрен знает, купятся ли они на это. Но попробовать стоит. Я пытался научить ее всем трюкам из «Книги лжецов», прежде чем она улетела, но не думаю, что Ив услышала хоть слово. Ив была слишком изолирована в своем несчастье.

В доме царит тишина, когда я вхожу в лобби и иду по коридору к его кабинету. Однако я вижу совсем другое. Меня не одурачишь ни на секунду. Это затишье перед бурей.

Я снимаю охрану и крадучись вхожу в комнату, готовый к резне. Он меня не разочаровал. Повсюду битое стекло. Его стол перевернут. Плазменные экраны в трещинах и свисают со стен на шнурах, словно какой-то современный художественный протест против развития технологий. Нетронутыми остались только бутылки на его барной стойке, хотя большинство из них уже пусты.

Я нахожу его скорчившимся в углу, допивающим остатки текилы из бутылки. Костяшки его пальцев кровоточат, волосы в беспорядке. Его взгляд расфокусирован, но одновременно дикий, и отстраненный, который всегда выводит меня из себя. Я и раньше видел, как он разрывает мужчин на части таким взглядом.

Он видит, что я стою в дверях.

— Вот, выпей, — невнятно произносит Данте, швыряя в меня бутылкой. Его прицел сбит. Бутылке не хватает нескольких метров, чтобы долететь до меня, и я наблюдаю, как содержимое вытекает, пачкая ковер. Он поднимается на ноги и, пошатываясь, идет к бару за следующей порцией. — Присоединяйся ко мне.

— Нет, спасибо.

— Это была не просьба, я больше не буду пить в одиночестве, — он наполняет стакан на четыре пальца, и протягивает его мне, нетвердо держась на ногах.

Я принимаю его без вопросов, встречаясь с ним взглядом, но держу рот на замке. Ему не нужно мое раздражение. Данте балансирует на грани потери самообладания. Когда он взорвется, то превратится в гребаную ядерную бомбу. Я делаю мысленную заметку сказать каждому охраннику и новобранцу, чтобы они держались от него подальше до конца недели. Одного дня недостаточно. Ни в коем случае.

Данте поднимает свой стакан в тосте.

— За семью, — издевается он, его лицо превращается в маску ненависти, прежде чем выпить содержимое одним глотком. Схватив бутылку, он, пошатываясь, подходит к дивану и со стоном опускается на него. Я смотрю на бесцветную жидкость в своем стакане и жду, когда он заговорит первым. Мне не нужно долго ждать.

— Сучка уже улетела?

— Да.

— Хорошо. Дай мне свой мобильный.

— Я оставил его на базе, — мягко говорю.

— Что ты за недоделанный командир такой? — ворчит он, наклоняясь к полу, чтобы поднять внутренности своего стационарного телефона. Он набирает номер так, словно представляет лицо Майерса на каждой кнопке. — Соедини меня с Сандерсом, — рычит он, прежде чем переключить на громкую связь. — Скажи ему, что это король Гребаной Колумбии.

— Броское звание, — слышу я смех Рика несколько мгновений спустя. — Могу ли отправить это по электронной почте в ФБР? Они смогут использовать его на твоем следующем плакате «Разыскивается». Как прошла поездка?

— Обязательно, но неудовлетворительно… Немного похоже на то, как ты трахаешь свою жену.

Рик снова смеется, отказываясь заглатывать наживку.

— Не всем нам повезло настолько, иметь Ив Миллер в своей постели. Она уже согласилась избавить тебя от страданий и выйти за тебя замуж?

Поставив свой нетронутый напиток, я подхожу к упавшему столу и с ворчанием ставлю его. Эта гребаная штука весит тонну. Данте поворачивает голову и свирепо смотрит на меня. Он явно хочет наслаждаться своим опустошением как можно дольше.

— Кто твой главный человек в Майами? — огрызается он, прекращая болтовню.

Наступает пауза.

— А кто является целью?

— Агент УБН по имени Роберт Майерс.

— Пусть Грейсон пришлет мне подробности. Как срочно?

— Я хочу, чтобы это было сделано сегодня.

— Я посмотрю, что могу сделать. Майерс, Майерс… Я откуда-то знаю это имя. Кто он такой?

— Просто сделай это. Перезвони, когда дело будет сделано.

— Ты у меня в долгу за это.

— Я ни х*я тебе не должен.

Данте заканчивает звонок, разбивая телефонную систему о стену. Напряжение просачивается в тишину. Он допивает еще одну бутылку и тоже разбивает ее о стену.

— Какой она была, когда уезжала? — внезапно невнятно произносит он.

— А ты как думаешь? — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально. Он может огрызаться, рычать и напиваться до полусмерти сколько угодно, но я знаю правду. Он заблудится под гребаным дождем без нее.

— Не надо нести мне эту риторическую чушь. Вопросы здесь задаю я, а не ты.

— Она выглядела дерьмово.

Он что-то бормочет себе под нос.

— Ты рассказал ей о моей дочери?

— Это не моя история, чтобы делиться ею, — я прислоняюсь спиной к столу и готовлю себя к жестоким последствиям моих следующих слов. — Это не ее вина, Данте. Не отталкивай то единственное, что может все исправить.