— Хозяев храма?

— Планеты. Она искусственная, Джеф. По крайней мере в том, что касается биосферы. На Парадизе нет своих растений и животных. Даже с бактериями небогато… Ну, это-то нам только на руку: не хватало в такой дыре подцепить дизентерию или хуже того — пульпит. И запасы делать удобно. Вы заметили, что продукты подолгу не портятся? И море не цветёт. А ведь обычно одноклеточные водоросли сильно плодятся в жару. На Парадизе же вода всегда прозрачная.

— Слишком солёная? — предположил Джеф.

— Тогда бы в ней жили галофильные бактерии и водоросли. Нет, Джеф, я думаю, что на Парадизе ещё недавно совсем не было жизни. Всё, что здесь есть, занесено на планету хозяевами ачей либо людьми. В том числе бактерии. Ачи ведь не спроста собирают весь мусор в ямы: для распада отходов нужны бактерии, источник которых — ачий помёт.

— Интересное предположение. Пока я слышал, что только ачи принесены сюда извне, причём случайно, как тараканы или крысы.

— Если ачи и крысы, то белые, лабораторные. Настоящие серые бродяги с помойки — это мы, люди.

— Хм… Думаете, ачей поселили сюда специально?

— Скорее всего. Не могу утверждать этого наверняка, но похоже, они служат для хозяев опытной моделью. Как для человека, к примеру, малые шимпанзе.

Джеф насторожился, словно собака, почуявшая след.

— То есть вы знаете, как выглядят хозяева?

Вопрос понравился гостю. Он прикрыл глаза, как довольный кот, и сказал:

— Могу предположить. Это существа, сопоставимые с людьми по размеру и типу обмена веществ. Они дышат воздухом того же состава, что мы, и нуждаются в пресной воде. Их предками были птицы, но сами они, скорее всего, уже не летают. По крайней мере, без специальных приспособлений.

— Почему вы так думаете?

— Мозг летающей птицы не может быть слишком большим по весу. В то же время отделы, ответственные за зрение, равновесие и координацию движений крайне важны. А вот на том, что отвечает за логику и мышление, вполне можно сэкономить. Взгляните на ачей: они хоть не лишены зачатков разума, но по сути дикий и примитивный народ. Большинство их действий диктуется врождёнными программами.

— А мне кажется, ачи вполне разумны. Ведь строят же они города, обжигают посуду, придумали свой достаточно сложный язык…

— Всё это есть и у пчёл. Какой смысл делать кирпичи шестигранными, если четырёхгранные лепить гораздо проще?

— Может, так кладка прочнее, — буркнул Джеф.

— Может быть. Но чтобы убедиться в этом, человек попробовал бы разные формы. В отличие от людей, в основе выбора у ачей чаще всего оказывается не опыт, а инстинкт. Речь ачей точно так же вводит людей в заблуждение. Наличие знаковой системы вовсе не говорит о высоком развитии интеллекта. Об уровне развития, сходном с человеческим, уж точно не говорит.

— Ну почему же… Язык ведь нужно ещё создать.

— Вы когда-нибудь держали дома кошку или собаку?

— Нет.

— Жаль. Иначе вы знали бы, что у животных тоже существует речь, составленная из жестов, запахов и звуков. И они, кстати, неплохо учатся пониманию нашей. А вот мы из-за меньшего развития органов чувств их речь понимаем неполно и с трудом. С ачами всё точно так же: они видят и слышат в несколько ином диапазоне, чем люди, и потому мы просто не различаем многое из того, что они показывают и говорят. Хозяева, вероятно, имеют слух и зрение, подобное ачьему. Именно поэтому ачи прекрасно знают, что может привлечь их нежелательное внимание.

— Да, да… — вздохнул Джеф. — Я уже слышал об этом от одного свихнувшегося учёного. Он утверждал, что наши коммуникаторы и электроприборы каким-то образом мешают работе машин, спрятанных пришельцами на дне моря. Вроде бы, они ведут там добычу редких металлов, получая в качестве отходов пресную воду. А ачи, как паразиты, расплодились вокруг их сточных труб. И когда «шума» в канализации становится многовато, хозяева делают вывод, что пора прибраться и поморить «тараканов». Как думаете, такое возможно?

— Про машины ничего не скажу. В технике не разбираюсь, — честно признался Карл. — Я всего лишь ветврач из аграрного мира. На Назарете, знаете ли, в ходу ручной труд и транспорт на конной тяге. Но чисто теоретически… В морской воде скрыто много ценного. Только фильтровать её до состояния дистиллята слишком дорого и долго. Даже если использовать бесплатную энергию, например, солнечную, добыча будет идти очень медленно. И накопятся бесполезные отходы. Нет, мне кажется, истинная цель — сама пресная вода, а добыча редких металлов — приятный бонус.

— А отходы?

— Что если полученные при очистке нерастворимые соли идут на постройку новой суши? Тогда не исключено, что, понемногу опресняя океан и увеличивая острова, хозяева готовят себе удобное место для жизни. Может, курорт, а может, и новый дом… А ачей используют в качестве тестовых организмов. Если те живут и плодятся, значит, основные параметры в норме.

— Но зачем тогда хозяевам сгонять ачей с островов и убивать?

Карл пожал плечами:

— Иногда популяцию приходится сокращать, чтобы не случилось перенаселения. Мне кажется, на планете есть датчики, фиксирующие шумовое, волновое и бактериальное загрязнение. Но напрямую ачей никто не убивает, их просто заставляют лететь. Выдерживают долгий перелёт только самые сильные и здоровые. Естественный отбор.

— Не вижу ничего естественного в разорении гнёзд и убийстве птенцов, — резко заявил Джеф.

— Где именно вы наблюдали такое?

— На острове, оставленном ачами во время последней зачистки.

— Птенцов убили поднявшиеся из-под воды машины?

— Нет, сами ачи. Машины пришли позже и всё сожгли.

— Ну, вот видите… Выжигаются только брошенные ачами острова. Нормальное обеззараживание. Ачи и сами так поступают, если на одном из их островов вспыхивает инфекция.

Джеф вспомнил сожжённый остров, с которого сбежала Кляча, и невольно поёжился. Если Карл прав, эта жутковатая история предстаёт в совершенно новом свете. Но для чего Чиль рисковал, приютив у себя «заразную» ачиху? Или он по каким-то признакам понял, что та не больна? Как определить «на глаз», болен ач или здоров? Джеф никогда не видел, чтобы ачи болели. Но любого, кто показал слабину, они убивали без всякой жалости. Что это, жестокий природный инстинкт или не менее жестокая, но принятая разумом предосторожность?

А ещё Джефа посетила неприятная мысль: за время своей неприкаянной жизни на ачьих островах он раз сто мог помереть от какой-нибудь болячки. Даже самой ерундовой, из тех, которые запросто лечат дома, при помощи аптечки D-3. То, что этого до сих пор не произошло — отдельная большая удача.

Ладно, положим, грипп на почти стерильном Парадизе не подхватишь. Но что делать, если разболятся зубы? Скрутит аппендицит? Да что уж там, достаточно оступиться на каменистой тропе или неудачно слететь с крыши, переломать ноги — и через месяц корабельщики из Химедзи найдут перед домом его высушенный солнцем труп.

Есть, конечно, Мэри, но от неё в случае чего трудно ждать помощи, она в последнее время даже с самыми обыденными делами справляется всё хуже. Случись с ним что — тоже ведь погибнет. Просто забудет вовремя принять лекарства. Пожалуй, впервые с отъезда из Гондолина Джефу пришло в голову, что у одинокой жизни есть серьёзные недостатки.

Карла, похоже, подобные мысли не беспокоили. То ли опыт придавал ему уверенности в себе, то ли жизнь на Назарете не слишком отличалась от той, что ему приходилось вести сейчас. И всё же он охотно, без тени сомнения пришёл в гости к угрюмому чужаку и чокнутой старухе. С удовольствием треплется с ними, поедая макароны с мясом неясного происхождения… Возможно, ему тоже наскучило одиночество. Но тогда почему он не прибился к одному из замков? Может, он всё-таки не тот, за кого себя выдает?

— Вы хоть раз видели ачьих хозяев? — спросил Джеф.

— Упаси Бог. Я жив лишь потому, что мне каждый раз удавалось с ними счастливо разминуться.

— Каждый? Они появлялись на планете неоднократно?