— Хорошо, отец, — сказал Герои. Маленькая дощечка за пазухой, казалось, жгла ему грудь.

— О долгах твоих я позабочусь, — продолжал сенатор, — но во имя святого Юлиана, покровителя гуляк, скажи мне, как ты ухитрился залезть в долги за такое короткое время! Я же недавно дал тебе пять тысяч золотых, негодник!

Сегодня 'сенатор был настроен благодушно, он радовался, что сын наконец послушался его и, кажется, берется за ум.

— Разумеется, молодой человек должен до свадьбы перебеситься, в этом нет ничего плохого. Я и сам в юности был не промах, но это между нами, матери об этом ни слова! — Пожилой сенатор немного побаивался своей Фаустины, солидной матроны старой закалки.

— Конечно, отец, — пообещал Герои.

Полемон сменил тему.

— Тебе нужно будет завтра пойти со мной в префектуру. Я представлю тебя некоторым полезным людям, и ты убедишься, что при дворе не одни дураки, как тебе кажется. Можно оставаться респектабельным и при этом не отказывать себе в житейских удовольствиях. Кстати, что ты думаешь о государственной службе, ну, скажем, — дипломатический пост? Прекрасная карьера! Быть знакомым с великими людьми всех стран, знать важные политические секреты, всегда оставаться в гуще событий! Я мог бы похлопотать, разумеется, начнешь со скромной должности, но я гарантирую тебе быстрое продвижение по службе, особенно если ты понравишься Юстиниану. Уже ни для кого не секрет, что старый император болен — свищ в ноге, воспаленные суставы и тому подобное, — и его племянник Юстиниан ведет практически все дела государства сам.

Так рассуждал Полемон. Высокий, тучный и добродушный сенатор достиг того возраста, когда мужчина интересуется лишь политикой и торговыми делами, и не подозревал, какие мысли обуревают сейчас его сына. А тот был поглощен одним желанием — поскорее прочесть загадочное послание. Кто автор записки? Таинственность, с которой она была вручена, только разжигала любопытство.

Герону шел двадцать первый год. Он был среднего роста, строен, с нежным женственным лицом. Внешностью юноша пошел в мать, не унаследовав, однако, твердости ее характера; в нем не было также ничего от солидности и представительности отца. Как и большинство отпрысков аристократических фамилий, Герои слишком рано познакомился с вином, азартными играми и прелестными деликатами. По своей природе он не был жесток, и участие в ночных выходках ювентов являлось для него мучительным. Слабая воля и влечение к чувственным удовольствиям — вот что руководило им в жизни, так что следовать трезвым и скучным советам отца было выше его сил.

Вскоре отец и сын достигли своего семейного очага — внушительного каменного строения в римском стиле, с внутренним двориком и садом. Дом делился на две половины: верхнюю — женскую и нижнюю — мужскую. Окна всех помещений выходили во внутренний двор, а от входа в особняк открывался живописный вид на море.

— Поднимемся к матери? — предложил Полемон.

— Не стоит. Она сейчас отдыхает. Лучше не беспокоить ее.

— А что ты собираешься делать?

— Пойду к себе. Я немного устал, тем более что завтра мне придется отправиться с тобой по делам.

Отец кивнул. Наконец-то у сына появились здравые мысли.

Герои поспешно заперся в своей комнате и дрожащими руками извлек табличку из-за пазухи. Вот что значилось на ней:

«Ваше письмо пробудило жалость в одном сердце. Сегодня, спустя три часа после захода солнца».

Ни подписи, ни адреса. Но Герои тут же догадался, чья рука писала это, и кровь бросилась ему в голову.

Сегодня, после захода солнца…

Внезапно Герои пришел в ярость. Значит, она соизволила простить его? Она просит его явиться? Она снисходит до него? Это же смешно, он, сын сенатора, получает подобные послания от какой-то шлюхи! Он поклялся, что никогда больше не будет иметь с ней ничего общего! На днях он женится на дочери сенатора Тестера, его будущее предопределено: дипломатическая карьера, спокойная, размеренная жизнь. Или она полагает, что он пожертвует всем этим ради ее прекрасных глаз?

Он презрительно улыбнулся, сломал табличку и швырнул обломки в окно. В конце концов, чего она хочет? Сначала она выбрасывает его из дома, потом просит прийти — видите ли, она поняла свою ошибку и хочет вернуть его. Она ждет, что он приползет на коленях, умоляя простить его и целуя ей руки? Просто удивительно, какого высокого мнения о себе некоторые женщины…

Час спустя старый Траз, садовник в поместье Полемона, наткнулся на молодого хозяина, копошившегося в кустах под окнами своей комнаты. Слуга тактично кашлянул.

Герои моментально выпрямился и, увидев Траза, нахмурился.

— Я… Я кое-что здесь потерял, — пробормотал он.

— Да, хозяин.

— Мелочь, ничего важного.

— Да, хозяин.

Старый Траз заметил, что Герон прячет за спину сломанную дощечку, а тот тем временем поспешил вернуться в дом.

В назначенное время Тея услышала стук в дверь. Госпожа, которая пропадала где-то всю прошлую ночь, целый день проспала, но к этому времени была уже одета, причесана и подкрашена с особой тщательностью. Когда утром Феодора появилась на пороге дома, рабыня онемела от удивления: изумрудного ожерелья не было на шее хозяйки. Но Тея, как обычно, не проронила ни слова. Увидев Герона, служанка также ничуть не удивилась, — Феодора предупредила ее заранее.

Юноша задыхался от волнения, поднимаясь по ступенькам. Он надел новую тогу с пурпурной каймой, уложил кудри по последней моде.

Тея распахнула дверь в маленькую гостиную. Феодора стояла у стола, пристально глядя на Герона. Лампа, находившаяся позади нее, подсвечивала ее прозрачное платье. На бледном лице сверкали темные глаза.

— Феодора… — хрипло произнес юноша.

Она молча смотрела ему в глаза. Герон сделал два шага вперед, и Тея закрыла за ним дверь.

— Я получил записку, там назначено время…

Его робость раздражала Феодору. Заурядный юнец, безвольный, слабый, к тому же глуповат. И на два года старше ее. Но у нее за плечами опыт, ум, сила, а он просто неловкий и неопытный мальчишка.

Вот он, перед нею. Стоило нацарапать заурядное послание, как он бросил все и примчался. Она может упиваться своей властью над ним. Все получилось слишком легко. Что ж, еще одна маленькая победа. Пусть он мямля, но он нужен ей сейчас, она поставила на него и не отступит от своего плана, ведь она — куртизанка, а значит, мужчины — ее естественная добыча.

— Я слушаю, — произнесла она, видя, что Герон совсем оробел.

— Феодора, нет ничего гнуснее моего отвратительного поступка! Я пришел просить о прощении…

Феодора почувствовала жалость к этому слабому существу, но тут же овладела собой.

— Простить не трудно, особенно если ты раскаялся, но я хочу быть уверенной, что ты действительно раскаялся.

— Как мне убедить тебя в этом? — голос Герона дрожал.

— Как? Очень просто. Какой-нибудь выдающийся поступок, подвиг…

— Ради тебя я готов на все — только прикажи!

— На все?

— На все!

Таким она еще не видела его. Истинно рабская покорность… Феодора села и с нежностью в голосе произнесла:

— Так ты любишь меня, милый?

— Я обожаю тебя, клянусь, ради тебя я пойду на смерть!

Герон бросился на колени и зарылся лицом в складки ее платья. Сейчас она одна владела его мыслями, он желал ее и не мог думать ни о чем другом, надеясь вернуть ее расположение.

Феодора почувствовала, что платье на бедрах промокло от его слез.

— Что ж, тогда я попрошу тебя кое о чем, но это будет нелегко сделать.

— Чем труднее, тем лучше, мне необходимо доказать тебе…

— Хорошо, хорошо, я знаю…

Она закрыла ему рот душистой ладонью. Излюбленный и безотказный женский прием — нежная ладонь на губах. Он снова и снова покрывал ее поцелуями, подтверждая, что прием сработал и на этот раз. Феодора отбросила всякую щепетильность.

— То, о чем я попрошу, можешь исполнить только ты, Герон.

Голос Феодоры зазвучал интригующе, Герон поднял голову с ее колен. На его ресницах дрожали слезы.