В то же самое время, младшие, уже успевшие растерять былую мощь ветви, недопущенные до высокородного кровосмешения, были вынуждены искать источники возвышения в иных, прежде сокрытых сферах знания, не видя перед собой никаких моральных преград. Это было время смелейших, порой шарлатанских, но зачастую фантастичных экспериментов, погубивших множество невинных жизней, среди которых особенно выделились три случая. Про первый, самый провальный из них, про гибельный союз с демонами, вам уже довелось услышать из уст болтливого Афаэндра, про сомнительные успехи второго — элексира Феникса, обрекшего своего создателя на бесконечные и непрекращающиеся ни на секунду адские муки самосожжения и возрождения, вам расскажут со злорадной улыбкой на губах в любой магической гильдии, так что я сложу с себя этот долг, но вот про последнее — третье изыскание, единственно достигшее поставленной цели, знают суще единицы и не желают делиться этой страшной тайной, в то время как его последствия известны во всех мирах.
Это была трагичная, достойная быть воспетой в самых трогательных стихах история, в которой нашлось место и великой любви, и вероломному предательству, и бескорыстной жертве, которые породили настоящее чудовище, ныне несущие страх и отчаяние всему живому. Не получивший при рождении громкого имени и ужасающей силы, но одаренный гениальным умом и необычайно мягким для высшего эльфа сердцем Илтарио́н стал тем, кто, желая исцелить тело, первым приоткрыл завесу над таинственной природой души, над теми силами, что она скрывала в себе, и над той тьмой что желала её поглотить. Увиденное ужаснуло молодого исследователя, и он навеки зарёкся возвращаться к своему открытию и непременно бы исполнил своё намерение, даже если бы ему пришлось поплатиться за это собственной жизнью, но одно событие, одна кровавая и совершенно заурядная дворцовая интрига, забравшая у него самое дорогое, заставила юного эльфа отбросить все сомнения и моральные дилеммы и перешагнуть запретную черту, из-за которой не бывает возврата. Он стал отцом некромантии, колдовства, не требовавшего магической энергии, но манипулировавшего самой жизнью через её отрицание — смерть.
За свои преступления ему, более не живому и не мёртвому, пришлось бежать на край света в бесплодные пустоши, и все решили, что он канул в небытие, пока однажды он не вернулся во главе свиты преданных последователей, получив новое, запретное к произношению имя Рак’хши-Х’асур, чтобы сеять среди народов хвори и пожинать их богатый урожай, накапливая силы к грядущему светопреставлению, когда всю вселенную должна будет охватить непроглядная тьма, за которой придёт мертвенный холод, установив его вечное царство.
Однако оставим знать с её беспокойными метаниями и обратим наши взоры на участь тех эльфов, кто не по своей вине, но по воле злого и беспощадного рока, был рождён без магии. В жестоком, иерархическом, рассечённым на касты обществе, где положение его членов раз и навсегда определялось силой их колдовства, эти дети в лучшем случае изгонялись из семьи и, если природа не совсем уж обделила их достоинствами, отправлялись в казармы, где их превращали в непревзойдённых охотников для уничтожения агрессивной фауны в новых мирах, иные же оказывались в нищенских приютах, где из них готовили домашнюю прислугу и чернорабочих, а худшем случае младенцы умерщвлялись, едва покинув утробу матери, чтобы одним своим существованием они не навлекали позор на весь род.
Отношение к таким детям было самое отвратительное, в них видели не разумных созданий со сложными чувствами и глубокими переживаниями, а рабочий скот, который можно было без сожалений пустить в расход, и этого никто не пытался скрывать. Те, кто не ломался под напором ежедневных страданий, кто не сходил с ума от осознания того, что подобная недостойная жизнь продлится столетиями, кто не накладывал на себя руки и не обращался бесчувственной машиной, вырастали озлобленными и ожесточёнными и жили только мечтой о свободе и жаждой мести своим угнетателям. Наиболее смышлёные мятежники отлично понимали могущество своего противника и тихо плели паутину, вовлекая в свои ряды недовольных, терпеливо выжидая того заветного момента, когда же им предоставится заветный шанс нанести Империи решительный, смертоносный удар, который она не сможет отбить и от которого она более не сможет отправиться. Впрочем, регулярно, то тут, то там вспыхивали небольшие восстания, но их сурово и беспощадно подавляли преданные войска Совета, после чего без лишних разбирательств вырезали всех, кто был хотя бы самую малость был связан с заговорщиками, дабы не позволить мятежной заразе и дальше распространяться по стране. И при этом не проходило и месяца, чтобы очередная шайка безродных не решалась на отчаянный побег в леса, надеясь улизнуть от карательных отрядов, которые пускали им вслед. Большинство неминуемо попадались и предавались изуверским казням перед собратьями, а те избранные судьбой счастливчики, которым всё же удалось улизнуть, до конца своих дней отсиживались в чащах, где под влиянием первобытных сил природы они преобразились в нынешних лесовиков, а некоторые даже заново приобрели новые мистические способности.
Так они и жили на протяжении веков, влача своё безрадостное существование, но всё переменилось, когда люди и гномы не дали отпор высокомерным поработителям, оспорив их право сильнейшего, и от этой искры, словно сухая трава в знойный день, вспыхнуло и разлетелось во все концы Вечной Империи пламя революции. Останавливались мануфактуры, обваливались шахты, фермеры сжигали урожай, а столицу днём и ночи озаряли кострища пожаров на крышах дворцов. Ситуация на передовой с каждым днём становилось всё плачевнее, а в городах стали появляться первые признаки голода. Во избежание катастрофы Имперский Совет, был вынужден, скрипя зубами и заламывая руки, пойти на мирные переговоры с Альянсом и лидерами мятежа, прозвавших себя «новой кровью». С «пустышками» всё было просто и ясно. Они отлично знали нравы старших братьев и понимали, что равного и справедливого отношения к себе им никогда не добиться, а потому основным их требованием стало право любого эльфа по его желанию покинуть ненавистное государство без откупа и без преследований. Это было волне приемлемо, но вот нахальные людишки требовали поделиться с ними всеми знаниями и научными достижениями, плодами непревзойдённых разумов. Особенно сильно их интересовали магические тайны высших эльфов. Подобное требование Совет принять никак не мог, но прямой отказ означал бы возобновление войны, а потому эльфы прибегли к всевозможным уловкам и демагогии, растянувшей переговоры почти на десять лет, за которые они сумели перенаправить помыслы людей с магических тайн на жгучее желание экспансии в иные миры.
Некоторым людским магам прежде удавалось совершать «скачки» через места силы, но это был весьма сложный и нестабильный процесс, так что о полноценном переселении народов и последующей торговле мечтать не приходилось. Впрочем, в нынче совсем уж далёкие и позабытые времена одному талантливому и опередившему свою эпоху на сотни лет чародею, не без помощи удачи, удалось открыть небольшой пролом в пространстве и переправить в неизведанные земли себя и своих преданных последователей. Иной мир поразил их красотой дивных и непривычных пейзажей, тёплым климатом и плодородной почвой, но вот крайне агрессивная и не менее живучая фауна разом обесценила все эти блага. Хотя волшебник и был гением, но то редкое явление в магических полях, которое позволило ему перейти в новый мир уже прошло, проход не открылся, так что им пришлось остаться и учиться выживать. Так было положено начало самобытной и загадочной человеческой цивилизации на Учтолане.
Для высших эльфов пространственные туннели были ничуть не сложнее ямы для деревенского сортира, так что они смогли пообещать людским правителям свою помощь в обмен на скромную долю в добытых на новых местах ресурсах. Короли соблазнились столь щедрым предложением и набросились на новые территории, словно свора голодных волков, но они не забывали вероломства и жестокости своих новых «союзников» и регулярно напоминали им о позорном проигрыше, чтобы те не зазнавались.
