Так в чём же кроется причина ежедневной шумихи? А дело было в чёрном жемчуге, особенно в том, что имел синеватый отблеск. Прибывшие домой ловцы стаскивали тяжёлые корзины на берег и в присутствие толпы товарищей очищали и вскрывали короткими, походившими на акульи зубы ножами густо поросшие водорослями створки моллюсков. С затаённым дыханием все собравшиеся ждали, что в одной из раковин, среди светлого и нежного мяса они увидят заветный чёрный шарик, и порой делали ставки, кому же сегодня повезёт заполучить столь желанное сокровище, и искренне праздновали каждую, даже чужую находку. На рынке эти жемчужины стоили в десять раз дороже любых других, но ныряльщики крайне редко несли их на стол к ювелирам и чаще всего оставляли их себе. Помните ли вы, что чёрный жемчуг — один из священных символов Бога Морей Аквидона? Так вот Лордэнские моряки искренне верили, что если носить жемчужину на шее в качестве оберега, то он даровал им божественное благословение и защиту. Обладавший подобным амулетом человек мог больше не бояться утонуть, так как вода сама вытолкнет его на поверхность и не даст захлебнуться, а голодные хищные твари проплывут мимо, отказавшись закусить божьим избранником. Главное — ни в коем случае не делать в жемчужине дырку для шнурка, это сулило десять лет несчастий, вплоть до мучительной смерти среди волн. Вместо сверления отверстия надо было поместить жемчужину в особый узел, связанный из толстой бечевы, или же скрутить небольшую клеточку из проволоки.
Эта традиция появилась ещё в те далёкие времена, когда ныряльщиками за жемчугом были исключительно люди, и никто никогда не слышал об остроухих созданиях, превосходивших людей в любом отношении, разве что кроме плодовитости. В те нынче позабытые годы у людей было лишь два соседа — орки и гномы. Не слишком смышлёных, но сильных и храбрых зеленокжих дикарей, некогда наводивших ужас на людские деревни и воевавших с гномами за право владения горными пещерами, за прошедшие века технического прогресса либо истребили, либо увели в рабство для каторжных работ в рудниках, карьерах и шахтах, где большинство из них встречало скорую смерть от истощения. Те же племена орков, что сумели избежать этого тотальных истребления и непосильного рабства, были вынуждены забиться в самые глухие и тёмные уголки Форонтиса, став лишь бледной тенью грозных предков. С гномами люди жили довольно-таки мирно, но не по причине искренней, братской любви, а потому, что осаждать гномьи подземелья, имевшие крепкие стены, мощную артиллерию и пару десятков секретных выходов — было пустой тратой времени и средств. В свою очередь коренастые гномы не любили слишком долгие прогулки, предпочитали плотно поесть и хорошенько поспать, так что дальние военные походы вдали от дома и щедрого стола совершенно их не привлекали.
Однако весь многовековой жизненный уклад в одночасье рухнул, когда более чем тысячу лет назад на холме, где прежде стоял древний магический алтарь, а ныне распростерся город Эрадуис, впервые открылись пространственные врата, и из них вышли стройные, прекрасные люди с ярко светившимися глазами. Они мнили себя полубогами, прирождёнными властителями всего и вся и, едва ознакомившись с коренными обитателями, некоторые из которых были похищены и подвергнуты всевозможным экспериментам, приводившим в итоге к медленной и мучительной смерти, приняли решение покорить новый мир и превратить его в одну большую колонию, чьё варварское население будет принуждено обеспечивать ресурсами благородных представителей Вечной Империи. Высшие эльфы видели, что, хотя враг кратно превосходил их числом, но при том заметно отставал в техническом развитии и сильно уступал в магических искусствах, и с этим расчётом они составили план скоротечной войны. В его основе лежала тактика запугивания через тотальное уничтожение нескольких королевств, при котором города не захватывались, а полностью стирались с лица земли вместе со всеми его обитателями.
Так оно и произошло, по крайней мере, в самом начале Великой войны. В первые четыре недели при помощи могущественных заклятий, недоступных сильнейшим из людских чародеев, эльфы играючи разгромили в пух и прах объединённую армию всех соседствовавших с вратами княжеств и успели разрушить до основания две столицы. Они обрушивали с небес на головы противника град, размером с пушечное ядро, вызывали десятки ревущих смерчей, подбрасывавших рыцарей к облакам, сыпали бесконечными молниями, разверзали земные недра, поглощавшие крепостные стены и башни, и поливали поля синим, живым огнём. Они уже ощущали себя новыми властителями планеты, рисовали в воображении роскошные поместья посреди бескрайних латифундий и длинные вереницы закованных в цепи рабов, но внезапно у ворот Уобрух Карак-Зума им дали решительный отпор и ход войны переломился, ибо у гномов, никогда не обладавших магическими способностями, для противостояния чародеям был припрятан смертоносный туз в рукаве. Не терпевшие презрительного и высокомерного отношения к себе бородачи заключили с людьми военный альянс и стали пядь за пядью отвоёвывать у эльфов захваченные земли, пока не оттеснили их назад к плацдарму.
Тогда Имперский Совет, не желавший мириться с позорным поражением от никчёмных букашек, проголосовал за смену боевой тактики. На передовую взамен небольших, мобильных отрядов во главе с архимагами отправили купные подразделения пехоты и кавалерии, состоявшие из молодых эльфов, с самого рождения лишённых магических сил. Людское оружие и доспехи смотрелись на фоне эльфийской экипировки, как неотёсанная дубина возле покрытой узорами булавы, а пара сотен лет боевой подготовки и муштры в совокупности с ещё не растерявшими молодость телами позволяли почти каждому из пришельцев сражаться наравне с лучшими из лучших фехтовальщиками королевств. Эльфийское командование, высоко оценив результаты первых стычек, решило, что им удалось вернуть стратегическую инициативу, и приступило к разработке плана нового наступления, когда те самые «пустышки», как они их презрительно называли, стали стихийно брататься с противниками и переходить на сторону Альянса, и в то же самое время в их собственном тылу разразились повсеместные беспорядки и произошёл ряд крупных диверсий, парализовавших всю хозяйственную жизнь страны. Внезапно на их шее сомкнулись клеши.
После утраты исторической родины началась вторая эпоха, получившая говорящее название Тёмной. Главной напастью того ещё более давнего времени стала отнюдь не гибель большей части населения, не утеря былых колоний, не колоссальный откат научного прогресса и даже не первая встреча с кровожадными и ненасытными демонами, а то ранее невиданное явление, при котором среди нового поколения благородных эльфов стали появляться дети, заметно уступавшие родителям в магических способностях, а вскоре и вовсе их лишённые. Однако и это было лишь половиной беды, потому что вместе с упадком сил пришло и старение. Никогда прежде эльфы не знали смерти от старости, лишь гибель в бою или кончину от выпитой чаши яда, и проживали целые тысячелетия, не замечая тех мельчайших изменений, которые неумолимо толкали их в могилу, и только скоротечная, по их меркам, жизнь ослабших потомков заставила их раскрыть глаза на нелицеприятную истину об их собственной смертной природе.
Это стало сущей трагедией для всех эльфов, разрушившей весь их прежний образ мыслей и смысл жизни, но великие и горделивые умы не стали так просто сдаваться и вознамерились во что бы то ни стало вернуть то, что они считали своим по праву. Львиная доля сил Бессмертного народа, как они настойчиво продолжили себя называть, была брошена на поиски ответов, и они были получены, только вместо сплочения общества, они привели к его размежеванию.
Издавна науке было известно, что продолжительность жизни любого существа, будь то зверь или гуманоид, зависела от его магической силы, из чего был сделан единственный логичный вывод, что истинное бессмертие могло быть обретено только через увеличение этой самой силы до той отметки, какой некогда обладали Перворождённые, однако главное препятствие к воплощению этой задумки было заложенное с самого рождения ограничение на развитие магического потенциала. Неудивительно, что идеи чистоты крови и направленной селекции завладели умами великих родов пуще прежнего, что вылилось в непрерывную череду актов инцеста между кровными братьями и сёстрами, родителями и детьми. Эти порочные, расчётливые связи порой приносили желаемые результаты, но куда чаще порождённые ими плоды оказывались настолько прогнившими, что на их фоне выкидыш или мертворождение начинали казаться наименьшим злом, в котором просвечивало божественное милосердие.
