— Очнись… — прозвучало уже совсем близко. Капитану даже почудилось, что он знал этот голос.

Хромос вонзил клинок в живот другой девушки, а затем ударил по нему ногой, чтобы отбросить труп в толпу всё прибывавших врагов.

— Очнись! — прокричал Гэлсар прямо в голове своего отдавшегося делу возмездия сынка.

Хромо замер прямо посреди удара. Кривой кинжал погрузился в его плоть, затем ещё один и ещё, пока стальные клинки не покрыли его тело как иголки спину ежа. Кровь хлынула из ран бурным потоком, застлала его взор, обволокла и заключила в себе. В следующее мгновение капитан открыл глаза и увидел перед собой Риррту в её демоническом обличии. Он тут же попытался ударить проклятую ведьму, но его руки и ноги опутывали чёрные лозы и не давали пошевелить даже мизинцем. Подняв взгляд кверху, капитан осознал, что всё это время он был привязан к стеблю того самого бутона, к которому и искал дорогу.

— О Боги… Сколько же с тобой, идиотом, хлопот, — утомлённо произнесла демонесса, потирая когтистыми пальцами висок.

— Пусти меня, сука!

— Всё уже кончено, тебе больше не куда бежать.

— Я тебя убью!

— Как скажешь, — равнодушно бросила Риррта, и лозы втянули Хромоса внутрь стебля, чтобы завершить его слияние с растением и тем окончательно сломить его истощившейся и надломившийся разум.

Хромос пытался вырваться, но чем больше усилий он прилагал, тем сильнее его сжимали растительные путы. Его тащили вверх к созревшему и готовому распуститься бутону тёмных лепестков. Как только это свершится, последний барьер будет разрушен, Риррта тотчас узнает всё о Янсе, и город вновь окажется в полном владычестве демонических порождений. Капитан не мог этого допустить, и, хотя он оказался на краю пропасти, вместо отчаяния и страха его сердце наполнилось решимостью пожертвовать собой ради общего блага.

Электрические дуги побежали по его телу, опаляя сковавшие его лозы. Они ссыхались, обращались в пепел, но на смену им тут же вырастали новые ветви, толще и сильнее. Однако Хромос не собирался уступать и продолжал изливать на растение всё больше магических сил, не пытаясь себя ограничивать или сдерживать, и энергия не полилась из него, как вода из сломавшейся плотины. Он более не мог себя остановить. Его глаза стали светиться бело-голубым светом, одежда сгорела, а молнии беспрестанно поражали всё, что пыталось к нему приблизиться. Гигантский кустарник дрожал в негодовании, из него валили клубы едкого и зловонного дыма, но всё же этого было недостаточно для его смерти. По хрустальному куполу пошли новые трещины, а земля стала ходить ходуном.

Риррта недовольно цыкнула языком и приказала духам с утроенной силой навалиться на капитана, чтобы наконец-то прекратить эту затянувшуюся игру, покуда он ещё не разрушил свой собственный разум.

В это же время в реальном мире тело Хромоса тряслось в мелких конвульсиях, рот наполнился густой, белой пеной, а из ноздрей потекли струйки тёмной крови. Он стал бледен как мертвец, да и дышать капитан практически перестал.

— Довольно! — закричал Бидрим и, схватив демонессу за копну её черных кудрей, рванул её с такой силой, что девушка повалилась на пол и отлетела к самой стенке.

Тёмный ритуал был грубо прерван. Окружавшая их мгла в одно мгновение съежилась, разгулявшиеся тени вернулись на свои законные места, а все потухшие свечи непостижимым образом зажглись.

— Какого чёрта! Ты что творишь!? — возопила Риррта, вскочив на ноги. — Ещё пара мгновений, и он был бы в моих руках!

— Ещё пара мгновений, и он бы отправился к праотцам. Ты просто взгляни на него.

— Подумаешь кровь пошла! У меня всё было под контролем. Я бы ни за что не дала ему стать овощем. Ну, а ты своим вмешательством всё испортил. Нельзя вот так грубо прерывать ритуал на его середине.

— Позже попробуешь ещё раз.

— У этого барана теперь в голове всё вверх дном, и придётся ждать, пока у него там всё само собой не уляжется, а на это может уйти и несколько дней. Если сейчас провести ритуал до того, то при всём моём старании, у него в башке что-то да не так срастётся и навернётся, и мы получим на руки дурика, ну а в крайнем случае из него выйдет овощ, — Риррта приняла человеческий облик, подошла к столу, взяла бутылку с вином и стала пить прямиком из горла, не делая вдохов.

— Не переводи вино, нализаться всё равно не выйдет.

— Заткнись, и без тебя знаю.

— И что теперь с ним делать? Ответов мы так и не получили.

— Мне уже наплевать. Делай с ним всё, что тебе вздумается, я в этом больше не участвую, — сказав это Риррта встала в позу, скривила рожу и заговорила скрипучим, издевательски-саркастическим голосом. — Ей Рир, нам по зарез нужно узнать от него про убийцу, прямо кровь из носа как надо, но только ты ничего с ним такого не делай, будь помягче, постарайся обойтись словами или охмурить. Да пошли вы все! Ему яйца нужно оторвать, в рот запихнуть и на кол посадить за то, что он связался с убийцей Эли, а вы вынуждаете меня тереться об этого нахального мерзавца, как мартовская кошка. Я теперь не властительница теней, знаток пыток и дознания, а какая-то озабоченная потаскушка! Всё, с меня на сегодня довольно! Раз зелёный змий не может подарить мне забвение, то пойду хотя бы в банях помоюсь, а то аж противно!

— Так куда капитана девать?

— Не думаю, что он очнётся раньше полуночи, так что залей ему в глотку ещё целительного снадобья, флягу сам знаешь где взять, а потом посади его на цепь в подвале. Лучше на обычную, а не гихдризовую, иначе он так несколько дней проваляется. Ну а как очнётся… тоже попробуй его приласкать. Кто знает, может как раз это развяжет его поганый язык.

— Ты серьёзно? — спросил гном, недовольно вскинув густую бровь.

— Ладно-ладно… сейчас свяжусь с Лормином, скажу, чтобы он, ну или кто-то ещё из стражей, прибыл к нам и ждал, пока этот хмырь очухается. А там пускай вправляет ему мозги, сколько его душеньке будет угодно. Ocleutalo[8].

Повинуясь её приказу, магический круг потух, теневые путы растаяли в воздухе, и Хромос растянулся на полу, слегка ударившись головой. Риррта одарила его последним, полным ненависти и презрения взглядом и широким шагом, более не виляя бёдрами, ушла в свои покои.

[1] С языка высших эльфов — «Негасимое пламя, явись в этот мир и будь преградой!»

[2] Пробудись

[3] Арзеха́дас — железное проклятье

[4] О, дети тьмы, ко мне явитесь, мои слова — для вас закон.

[5] Вы те — кто вечны, те — кто мудры, и вам нет дела до корон.

[6] Сокройте свет, сломите волю, откройте тайны, стёрши ложь.

[7] Я внемлю вам, ведь правды жажду, и пусть лжецов охватит дрожь.

[8] Развейся

В начале была лишь тьма, вязкая и обволакивающая, довлевшая своей непостижимой и безграничной пустотой, в которой чувствовалось беспорядочное копошение чудовищных тварей. Они мельтешили, сталкивались друг с другом и недовольно стонали, точно вознося мольбы и прося указать им верный путь из заунывного царства вечного забытия. Изрядно потрёпанный и в конец выдохшийся Хромос медленно и неосязаемо плыл сквозь нескончаемую пелену чёрного дыма, не смея пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания озлобленных соседей по несчастью, и надеясь случайно не врезаться в одного из них. Он понял, что в этом новом мире он более не может использовать магию, а потому он остался совершенно беззащитным перед грозными и живучими элементалями.

Лишённый каких-либо визуальных и чувственных ориентиров разум воспринимал время совершенно иначе, мучительно растянуто и тоскливо, однако каждый прожитый миг тут же сливался с точно таким же, абсолютно неотличимым от него предшествующим мгновением, и время то ли начинало течь бесконечно быстро, то ли вовсе останавливало свой неторопливый ход.

Но вот капитан почувствовал в растрепавшихся волосах лёгкое дуновение свежего ветерка. Едкие клубы непроглядного дыма ожили и принялись неспешно утекать куда-то прочь, а меж их громоздкими и тучными телами стали появляться проблески маленьких звёздочек. Чем сильнее Хромос ощущал течение пустоты, чем быстрее он летел через пространство, тем больше сверкающих частиц появлялось вокруг, они росли и проносились мимо него, оказываясь радужными снежинками. Хотя они и походили на маленькие шарики, ощетинившиеся тысячами крошечных иголок, они были невесомы и мягки на ощупь, приятно щекоча лицо при столкновении. Тьма нерешительно и нехотя отступила, и на смену ей пришли пушистые и притягательные облака из слипшихся вместе кристалликов. В изливавшемся неизвестно откуда нежно-голубом сиянии, они переливались, и в этой таинственной и своеобразной игре красок, капитан то и дело угадывал очертания кораблей, скачущих коней, человеческих лиц и сражавшихся рыцарей. Облака постепенно сжимались, приобретали более чёткие границы, и с тем мелькавшие на их поверхности образы сами становились всё чётче и яснее.