Здесь было над чем призадуматься, но капитан чувствовал, что в комнате было спрятано что-то ещё, что не попало в руки предыдущих посетителей, но зачем они сюда и пришли. Поставив, дощечку на место, он начал рыскать вокруг, заглядывая в каждую щель и в каждый ящик, переворачивая мебель и выворачивая подушки, но не находил ничего. Другой человек уже бы сдался, но Хромос доверял своему обострившемуся за годы службы чутью и продолжал упорствовать, переходя из угла в угол, как вдруг под его каблуком раздался стук.

Этот стук был громче звука других шагов. Капитан остановился и притопнул ещё пару раз. Затем он перенёс ногу и постучал по соседней дощечке, но звук оказался сухим и тихим. Так он проделал несколько раз, пока не убедился, что все соседние дощечки звучали одинаково глухо. Хромос нагнулся и попытался подцепить половицу ногтями, но она не поддалась. Здесь нужно было что-то острее и крепкое, к примеру, острие меча, которое капитан незамедлительно просунул в зазор. Сила железного рычага с лёгкостью выдрала неподатливую половицу и открыла тайную нишу, в которой среди скопившейся пыли, песка и прочих соринок лежал толстый конверт из тёмно-коричневой, шершавой и волокнистой бумаги.

Преисполненный ожиданиями и надеждами Хромос достал его и отряхнул от осевшего и прилипшего к нему мусора. На конверте не было ни адресов, ни восковых печатей и никаких других пометок. Капитан присел на кровать и вытащил несколько сложенных листов с короткими, но написанными размашистым почерком, письмами на эльфийском языке. Вот, что гласило первое из них:

«Дорогая Эли,

Прошло всего три месяца с нашей последней встречи, но они уже успели стать для меня тоскливой и унылой вечностью. Каждый день я вспоминаю о тебе, а по ночам во снах я слышу твоё нежное пение и чувствую ласковое и сладкое прикосновение твоих тёплых губ. Будь моя воля, я бы сию минуту бросил всё и стремглав помчался к тебе в объятия, но, увы, я вынужден утешаться одними только мечтами о будущих встречах и смиренно ждать заветного дня.

Я был несказанно счастлив получить твоё последнее письмо, и теперь моя душа за тебя спокойна. Что же до меня, то сейчас я в очередной раз спешу на помощь нашим товарищам, чтобы уладить конфликт с горняками Такириса. Они грозятся разорвать с нами старый договор и требуют бо́льшую цену за найденный ими ладизен, так как высшие эльфы прознали об их находках и пообещали озолотить их. Нельзя допустить, чтобы они вмешались в наши планы, когда мы уже так близки к нашей заветной цели.

Не знаю, куда меня отправят дальше, но надеюсь, что наши пути вскоре вновь пересекутся.

Твой К.»

Последняя строчка заставила Хромоса ликовать. Он тотчас узнал этот подчерк, у него не возникло и малейшего сомнения насчёт того, чьё же имя скрывалось за этой «К».

«Любимая,

У меня замечательные новости! Позавчера я встретился с Луи (уверен, что ты его помнишь), и от него я получил новое задание от старейшин. Мне поручили доставить важную посылку в Лордэн. К тебе! Путь достаточно длинный, к тому же мы должны двигаться осторожно, а потому дорога займёт около месяца, а может быть, что и дольше, но я уже предвкушаю нашу встречу. О Боги, как же я счастлив!

Уверен, нам будет о чём поведать друг другу при нашем с тобой свидании (в какие только неприятности я не попадал в пути, но не мог тебе прежде о них сообщить). Знала бы ты, что мне вручили! Я не могу подобрать подходящих слов, чтобы передать тебе всю их красоту и великолепие, но я непременно покажу их тебе перед тем, как навеки с ними расстаться.

Твой К.»

— «Так и знал, что камни не его», — самодовольно улыбнулся капитан, откладывая письмо в сторону. Затем он прочитал ещё пару более старых писем, выражавших любовь, тоску и ничего более. И вот в его руках осталось последнее письмо:

«Три дня! Я прибуду в Лордэн уже через три дня! Чем меньше времени остаётся, тем сильнее бушуют страсти внутри меня и тем больше я хочу заключить твой гибкий и тонкий стан в свои объятья.

Сейчас я остановился в доме наших давних друзей в Эрадуисе и жду следующего торгового каравана, который отправиться в Лордэн, а когда я приеду, то мне придётся сперва немного побегать по городу. Меня уже посветили во все детали дальнейшего плана. Как только я со всем покончу, мы сможем провести время наедине — только ты и я. Молю Древнего, чтобы мне позволили задержаться у вас хоть чуточку подольше!

Твой К.

P . S . За последние две недели пути один из моих спутников окончательно и, по всей видимости, бесповоротно рехнулся. С нашей жизнью это не мудрено, но теперь ему чуть ли не каждый день мерещится какой-то грязный оборванец в шляпе, появляющийся то здесь, то там. Потакая его одержимости, мы пару раз пытались его найти, но, сколько бы мы не рыскали, так и не смогли обнаружить ни единого его следа или иного доказательства его существования. Думаю, что парню срочно нужен отдых от всего этого.»

Хромос был чертовски доволен. Часть выдвинутых им догадок и теорий подтвердились, но письма ставили перед ним новые вопросы. Почему убийца не напал раньше, а следовал за купцом на всём его пути? Раз Киданс отправился из Эрадуиса в Лордэн не один, то, где же сейчас его компаньоны? Ответов пока не было, но капитан чувствовал, как медленно расплетался клубок, попавший к нему в руки. Тем не менее, сердце клубка было ещё глубоко, и воодушевлённый успехом страж твёрдо намеревался его достичь.

Сложив письма обратно в конверт, Хромос положил его во внутренний карман дублета и пошёл в комнату к Гитри, но на полпути замер словно статуя. Большая чёрная кошка сидела на карнизе приоткрытого окна и пожирала его взглядом, словно кусок аппетитного мяса. Капитан не заметил, когда она там появилась, но по её горящим от любопытства он понял, что она увидела и запомнила абсолютно всё. Так они простояли несколько мгновений, уставившись друг на друга, но стоило мужчине дёрнуть пальцем, как кошка показала полный злорадства и издёвки оскал и спрыгнула вниз. Хромос подбежал к окну и мог только наблюдать, как тёмное пятно пронеслось сквозь сад, грациозно перелетело через забор и умчалось в сторону города.

— Фамильяр, — процедил он сквозь зубы, — как же я раньше не догадался.

При других обстоятельствах Хромос остался бы в квартире на некоторое время, чтобы проверить вернётся ли кошка вместе с хозяином, но время поджимало, и ему нужно было выдвигаться на встречу с Иклосом.

— Гитри, вставай. Мы уходим, — распорядился капитан, едва переступив порог комнаты. Замечтавшийся гном встрепенулся и без лишних слов пошёл отпирать дверь. Хромос вышел из квартиры первый и, держа пальцы на эфесе, спустился по лестнице, где его радостно и дружелюбно встретила сторожевая собака, лишившаяся своего предыдущего развлечения. Покинув дом, страж намеревался для пущей сохранности сопроводить Гитри до гномьего квартала, но бородатый юноша внезапно очнулся от прежних раздумий и решительно заявил, что он не намерен возвращаться домой, а вместо этого пойдёт искать обещанной любви длинноногих эльфийских красавиц, которым он едва доставал до пупка. Слова Азалассы раздразнили его воображение дерзкими, но чувственными мечтами, которые он весьма самонадеянно собирался притворить в жизнь, даже если вся его консервативная родня окажется против подобного союза. Сдерживая хохот, Хромос от всей души пожелал ему удачи и попрощался.

Домой герой-любовник вернулся ближе к рассвету нового дня на плечах гномьей стражи. Он был мертвецки пьян, а его большое, пылкое сердце было в дребезги разбито.

Во всём Лордэне нельзя было сыскать места веселее и привлекательнее, опаснее и отвратительнее, чем Квартал Страстей. Духи похоти, азарта, чревоугодия и праздности всегда витали в воздухе, подталкивая людей на всё новые свершения и помогая пасть им столь низко, что даже большие любительницы всяческого дерьма и гнили — мухи не стали бы садиться на их гнусные рожи. Половина домов была занята борделями и банями, полными выпивки, дурманов и шлюх на любой вкус, готовых сделать что угодно за соответствующую плату, а вторая половина занята игорными домами, где никогда не стихал звон проигрываемых монет. Были здесь и небольшие театры, где давались представления весьма пикантного и развратного, но не лишённого чёрного юмора, содержания, а для тех особ, кто предпочитал более жестокие и кровавые развлечения, в Квартале Страстей имелась пара арен для кулачных боёв, на которые мог записаться любой бедолага, остро нуждавшийся в деньгах. Нередко случалось так, что в ходе схватки один из бойцов случайно или же намеренно, для своего удовольствия или на потеху толпе, забивал неудачливого оппонента до смерти. Вид покрытого синяками и кровоподтёками трупа вызывал взрыв хищнической радости и иступленного восторга у кровожадных зрителей, и они с хвалебными криками на устах осыпали новоиспечённого, но неподсудного убийцу пригоршнями меди и серебра. В тех случаях, когда борцов не хватало, на арену выпускали ополоумевших от постоянных побоев и издевательств псов или больших, цветастых петухов с подвязанными к лапам стальными шпорами, чтобы кровавое зрелище ни за что не прекращалось.