— И пусть никогда не будет! — поддержала Азаласса.

— Хватит об этом, а не то накаркаете. Знаю, вы это можете, — Саэтван прервал их праведное негодование и вновь обратился к Хромосу. — Хотите узнать что-нибудь ещё?

— Нет, думаю, этих сведений мне вполне хватит.

— Тогда успешных вам поисков и путь духи благоволят вам, — эльф сложил пальцы правой руки в магический символ и очертил перед грудью капитана круг. Вторя заклинанию, над головами зашуршала листва, будто бы старый ясень тоже даровал своё благословение. Вслушавшись в шёпот листьев, Саэтван загадочно улыбнулся и вновь перебрал струны, но уже на более весёлый лад.

— Спасибо вам. Идём Гитри, — Хромос подтолкнул гнома в спину.

Домов на той улице было немного, их разделяли большие промежутки, заросшие дикими травами и кустами можжевельника, источавших приятный аромат смолы. Местные так и называли её — Можжевеловой. В огородах позади неказистых домов, жители выращивали прелестные цветы, которые они затем срезали и продавали на улицах старого города, а также высаживали лечебные травы, востребованные среди городских аптекарей и алхимиков. Пока Хромос высматривал жёлтую будку, Гитри шёл, погружённый в раздумья поистине вселенского масштаба. Будучи вечно завален работой в мастерской, он редко когда покидал гномий квартал, но всё же ему прежде уже доводилось видеть эльфиек, наблюдать за их представлениями. Они казались ему прекрасными, но совершенно недосягаемыми существами, жившими в ином мире, за которым он мог лишь украдкой подглядывать. Сегодня же они предстали перед ним в ином свете, они оказались подле него и одарили крохой внимания, которой было достаточно для того, чтобы опьянить молодое, пылкое сердце. И теперь ему хотелось ещё больше этого несравнимого ни с чем иным душевного дурмана.

— Кажется, мы пришли, — одёрнул его капитан, заприметив впереди лающую собаку. Она бегала вдоль стены, вставала на задние лапы и игриво виляла пушистым хвостом, задирая голову кверху. Всё её внимание было приковано к гладкошерстной чёрной кошке, сидевшей на углу крыши первого этажа. Преисполненная тоской, она широко зевала, показывая всей улице острые клыки, и лениво подёргивала хвостом, свисавшем с края, что лишь сильнее раззадоривало пса. — Да, вон та самая будка.

За входной дверью простирался общий коридор с закрытыми дверьми и двумя лестницами, уходившими в разные стороны. Первым по ступеням поднялся Хромос и попытался открыть деверь, но она вполне ожидаемо была заперта. Тогда капитан громко постучал и прильнул ухом к доскам, стараясь расслышать шаги или иную возню, но всё было тихо. Спустившись вниз, Хромос молча дал знак Гитри, чтобы тот пошёл вскрывать дверной замок. Гном кивнул и, достав пару отмычек, поднялся наверх. На лестнице было темно, но обитатели горных недр хорошо видели в темноте, а потому уже через минуту Хромос услышал громкий щелчок и скрежет поворотных механизмов.

— Дело сделано, — прошептал Гитри, спустившись назад.

Капитан обнажил меч и медленно поднялся по лестнице, готовый в любой момент сделать смертельный выпад. Подражая ему, Гитри взял в руки топор и пошёл следом. Впрочем, эти предосторожности оказались совершенно напрасными, и за дверью их ожидали только цветы. Зато сколько же их здесь было! Все подоконники, полки и столы были заставлены деревянными ящиками и глиняными горшками, заполненными чёрной, маслянистой землёй. В них росли все сорта цветов, которые только можно было достать в Лордэне и его окрестностях. Яркие пурпурно-желтые фиалки соседствовали с красными азалиями, а в стороне стоял пузатый горшок с белыми крокусами, распустившимися среди иглоподобных листьев. На потолке зацепленный за крюк висела корзина, с чьих краёв спадали длинные лапы папоротника, будто бы желавшие поймать в удушливые объятья тех, кто проходил под ними. Воздух в этой комнате казался даже свежее и легче, чем на улице. Вряд ли найдётся хотя бы один человек, который сумел бы уследить за подобным цветником, но лесовики имели мистическую связь с растениями и лучше понимали их нужды. Под эльфийской заботой они росли выше и пышнее, их цветы были ярче и пахуче, а плоды больше и слаще.

Кроме горшков в первой комнате находился небольшой диван с протёртой обивкой, на котором лежала расстроенная и затёртая лютня, да овальный стол, на котором были разложены листы с текстами песен и пьес. Ещё была в углу та самая амфора в половину человеческого роста, с которой Элатиель ходила за водой для домашнего сада.

— Запри дверь на засов и посиди пока на диване, — приказал капитан, убирая меч в ножны. — Если кто-нибудь подойдёт к двери и тем более попробует её открыть, то сразу зови меня и не пытайся геройствовать.

— Ладно, — согласился Гитри и пошёл за стулом.

В то время как гном разбирался с дверью, Хромос медленно обошёл комнату, рассматривая каждую вещицу, пока его взгляд не пересёкся с парой кошачьих глаз. Та чёрная кошка, что прежде дразнила собаку, теперь сидела за окном и, греясь в солнечных лучах, безмятежно наблюдала за двумя пришельцами сквозь большие щели в ставнях. Капитан подошёл ближе и постучал по створкам, но кошка, даже не вздрогнув, осталась сидеть на месте. Хотя это и показалось ему странным, но страж решил оставить животное в покое и продолжить поиски.

Во второй комнате располагалась спальня, в точности также заставленная ароматными цветами. С первого взгляда стало понятно, что Хромос был здесь не первым. Одежда из пары сундуков была выложена на кровать, ящики большого комода выдвинуты и перерыты, но этот бардак сильно отличался от того, что встретил капитана в гостиничном номере. Здесь явно провели тщательный обыск, но сделали это весьма аккуратно, с явным уважением к вещам усопшей.

Капитан немного покопался в горе платьев, чулок, панталон и туфель, к слову, некоторые экземпляры были достаточно хороши, чтобы не ударить в грязь лицом на званном ужине у знатных дворян. Затем страж подошёл к комоду и вскоре нашёл среди вещей увесистую шкатулку, внутри которой оказались десятки золотых и серебряных украшений. Это были изящные и дорогостоящие ювелирные изделия с россыпью камней и разноцветного жемчуга. Видимо, то были подарки, что вожделенная примадонна получала от многочисленных богатых поклонников, желавших завоевать её неприступное сердце. Всё это добро стоило несколько сотен, если не всю тысячу лордэнских крон. Домушник ни за что бы не оставил подобное сокровище и унёс бы его с собой, а значит посетители искали что-то совершенно иное, чем деньги. В подтверждение этой догадки, в другом углу ящика Хромос нашёл небольшую заначку серебра.

— «Стоило спросить Саэтвана, не видел ли он, как за последние пару дней сюда кто-то заходил. Может это был Феомир или та рыжая?»

Крышка комода больше походила на лесную поляну, устланную пышными белыми соцветиями, источавшими сладковатый запах, а посреди них, словно мифический монолит, возвышался чёрный прямоугольник. Капитан заметил его и осторожно поднёс руку, ощущая странную ауру, что окружала его. Прямоугольник оказался довольно увесистым и твёрдым на ощупь, а его поверхность была туго завёрнута в длинную чёрную ленту. Тихо пробормотав защитную молитву, Хромос стал медленно разворачивать ткань, в надежде, что на этой подозрительной вещице не лежало смертельное проклятие. После пары мотков на обратной стороне ленты началась плотная вязь загадочных символов, нанесенных белой краской. Это не было ни эльфийское письмо, ни гномьи руны, ни один из известных Хромосу языков, а сплошной узор, без отдельных букв и слов. Рисунок тянулся до самого конца бинта, где был нарисован перевернутый треугольник с чёрной дырой посередине. Капитан отложил ленту в сторону, и в его руках осталась толстая дощечка, на которой во всех деталях были вырезаны четыре эльфа. Они держались за руки, а их деревянные лица были преисполнены радости и умиротворения. Сама же деревяшка была старой и затёртой, а один из её углов сильно пострадал от жара огня.

— «Это её семья?» — подумал про себя Хромос, разглядывая эльфов. — «Галоэн говорил, что её родной дом был давным-давно уничтожен и мало кто тогда выжил».