— Ясно. А сколько там этих тварей?

— Не знаю. Когда мы прибыли проход уже был закрыт, и пока что разрушить его не вышло. А так, я сам видел, как трое чёрно-белых существ перескочили за барьер, но думаю, что их там на порядок больше. Вроде кто-то собирался лезть в часовую башню, чтобы оттуда подглядеть. Вышло ли у него что-то не знаю. До нас пока что вести не доходили.

— А пробовали разрушить чары?

— Конечно! Но их вообще ничего не берёт, даже гихдриз. Вот, сам посмотри.

Облачённый с ног до головы в красную антимагическую сталь Одвин подошёл к стене огня и приложил к ней руку. Любой иной колдовской огонь, даже синее пламя, сотворённое высшими эльфами, непременно бы расступилось перед коварным металлом, но эти белые языки не желали так просто сдаваться, и давали отпор. Не собираясь ограничиваться такой куцей демонстрацией, капитан взял свой любимый боевой молот, сделанный всё из того же гихдриза, и со всей силы нанёс размашистый удар.

На этот раз барьер заметно прогнулся, угловатая головка целиком погрузилась в взревевший огонь, но в следующий миг стена колыхнулась навстречу обидчику и выплюнула молот с такой мощью, что Одвин, при всей его богатырской силище, не сумел удержать рукоять, и оружие отправилось в полёт, лишь по счастливой случайности не убив никого по пути.

— Да ты моей смерти хочешь! — завопил Адриль мимо чьей головы и пронёсся смертоносный снаряд, пока Манек отправился за ним. — Кстати, мы нигде не можем найти господина Уонлинга, а он сейчас нужен как никогда прежде. Ты ведь знаешь, где он?

— Там.

— Где там?

— Там, — повторил капитан, указывая на пламя.

— Его что, взяли в плен?

— Нет, он с ними заодно.

— Ты что брешешь?

— Нет, это я знаю точно. К тому же прислушайся. Это точно его огонь.

— Когда это он умел научился создавать белое пламя? Всегда же творил красное, как и всякий нормальный человек. Ты там что, последние несколько дней пьянствовал после того, как он тебя на отдых отправил?

— Можешь мне не верить, но всё именно так, — ответил Хромос, пристальнее вглядываясь в танец диких языков.

— Ну и пёс с тобой. Если вино из головы ещё не выветрилось, то лучше уйди куда подальше, а то тут скоро может стать опасно. Ты меня вообще слышишь? Ей! Ей! Куда пошёл?!

Поддавшись какому-то внутреннему зову, Хромос без тени страха и сомнений подошёл к пламенному барьеру и, повторяя за Манеком, протянул к нему руку. Заклинание почувствовало его, словно собака, узнавшая хозяйского друга по запаху, и вежливо отстранилось от его руки, давая пройти дальше. С замиранием сердца и дрожью в животе, под возмущённые вопли Адриля и недоумевающие возгласы вернувшегося Манека он миновал огненные врата, немедленно запершиеся за его спиной.

— Я знал, что ты придёшь, — сказал Хейндир и грузно поднялся с парапета во весь рост.

Он всё ещё пребывал в демонической форме, но она более не вызывала у Хромоса ни страха, ни удивления, но лишь утверждала всё произошедшее, оставив недомолвки в стороне. Без особых намерений, но скорее из привычки обнажив клинок, Хромос широкими шагами подошёл ближе, сократив расстояние втрое. Тогда же Хейндир сделал пару шагов ему навстречу, обретая свой человеческий, покрытый густой сетью шрамов облик. Затем они замерли и безмолвно смотрели друг на друга, как если бы их души пытались говорить через глаза, минуя бестолковые слова. Хейндир видел растерянность и сомнения любимого воспитанника, Хромос видел боль и сожаление не минее любимого наставника.

— Идём со мной, — наконец мягко произнёс Хейндир, протянув раскрытую ладонь.

— И зачем мне идти с демоном? — в голосе Хромоса не было ни злобы, ни уверенности в своих словах.

— Я не… Эх… Поверь мне, я не демон.

— Тогда кто же ты?

— Всего лишь человек. Человек одолживший великую силу во имя праведного дела.

— Я слышал, что произошло в городе. Погибли люди.

— Да. Погибли, и их смерти на моей совести. Не будь меня здесь или не оказывай я им сопротивления, то все эти люди остались бы в живых. Но я скорблю по каждому из них, и их убийцей был не я, а ангелы. Ты себе представить не сможешь сколько людей они уже сгубили и сколько ещё сгубят, во имя претворения своих планов. Мы для них не более чем пешки в игре, которых они готовы жертвовать и разменивать по единственной прихоти. Так случилось с твоим отцом, так едва не произошло со мной и многими из нас. Поэтому мы, я Одвин, Лормин, Сентин, и намереваемся положить всему этому конец. Не только ангелам, но и демонам. Навечно изгнать их из этой вдоволь настрадавшейся реальности, и прекратить бессмысленную тысячелетнюю войну, чтобы мы могли наконец стать хозяевами собственных судеб. Я знаю, что тобой движет желание помогать людям. Присоединись к нам, и ты сможешь совершить подвиг, который затмит всех былых героев разом. Идём со мной.

Закончив горькую речь, Хейндир подошёл к Хромосу ещё ближе, так что между ними осталась всего пара шагов, и вновь протянул ему руку. Капитан колебался. Он чувствовал, что перед ним был никто иной, как его наставник, тот самый старый-добрый Хейндир Уонлинг, которого он знал с раннего детства, и его предложение было именно тем, чего он жаждал так давно, тем, что он ни за что не смог бы исполнить ни в погрязшем в торгашестве и интригах Лордэне, ни на своей далёкой и ныне бесславно безмятежной родине. Те самые заветные, красочные, грандиозные, и несомненно сопряжённые с великими опасностями приключения, которых его лишили после смерти Гелсара. Однако он всё ещё не мог принять ту искажённую, перевранную форму, в которой судьба сделала ему это предложение. Он видел не благородных рыцарей, но противоестественных чудовищ, вместо блистательного спасения жизней его окружала смерть, причём гадкая и бесчестная, лишённая поэтической красоты. Это был не героический поход из бравых легенд, но настоящая война в её подлинном, неприглядном и отвращающем обличии. Его дух уже давно жаждал перемен, но не был готов к столь разительному, одномоментному перелому. Ему требовалось время, и он не в силах побороть сомнения стоял на одном месте. Хромос не стал бы противиться, если бы Хейндир взял его за руку и подтолкнул на эту дорогу, но его наставник, верный данному слову, не намеревался делать за него первый шаг.

— Живи счастливо, мой дорогой мальчик, — проронил Хейндир и горестно улыбнувшись пошёл спиной вперёд, споткнулся о борт и повалился в водоворот.

Едва его ноги скрылись в пучине, как воронка начала замедлять свой ход.

— Хейнд, постой! — прокричал капитан и, уронив меч на землю, побежал к фонтану. Однако, когда он его достиг, врата уже успели закрыться, и на их месте снова очутилось каменное дно. Растерянный Хромос запрыгнул в бассейн и стал ощупывать плиты, а затем в бессильной ярости несколько раз ударил по ним кулаками, будто они были способны вновь открыть пространственную дыру.

Заклинатель исчез, и вслед за ним исчезли стены белого огня. На площадь вошли стражи, а с чистых лазурных небес спустились воины света.

Битва за Лордэн подошла к концу.

Что же, вот и подошёл к концу первый акт этой тёмной, фэнтезийной, полной тайн, загадок и недомолвок истории. Надеюсь, что концовка вас не разочаровала, хотя, подозреваю, что далеко не всё в ней пришлось вам по душе, но я просто не мог поступить никак иначе, пускай бы даже очень того и хотел. Чем ближе подходит развязка, тем меньше свободы остаётся у автора, ведь каждое его слово это маленький вектор, и сумму этих векторов, в моем случае их больше 240 тысяч, вполне можно вычислить логическим путём, причём это не то чтобы очень сложно, но только если быть беспристрастным, и не пытаться сделать в самом конце сальте мортале, желая оказаться в какой-то иной точке. Ты либо смиряешься с полученной развязкой, какой бы слащавой или трагичной она не оказалась, либо переписываешь всё произведение, чтобы получить иную сумму.

Но это всё писательские заморочки, не особо интересные рядовому читателю, хотя, большинство читателей пропускает что предисловия, что послесловия, и в действительности они многое теряют, так как порой эти авторские комментарии оказываются куда интереснее и душевнее, чем всё последующее произведение, которое как раз и должно сыграть чарующую сонату на струнах человеческих чувств. Тебя же, мой дорогой и прилежный читатель, если ты, конечно же, читаешь эти строки, можно похвалить вдвойне, так как ты не только успешно добрался до конца этого литературного кирпича, но у тебя ещё остались какие-то силы на мои дилетантские философствования.