С каждым произнесённым словом застывшие глаза Иклоса всё более походили на безжизненные полированные шарики стали, пронзавшие взглядом пространство, время и ту мистическую завесу, что надёжно оберегала тайны Богов и секреты мертвецов от посягательств и потуг величайших мыслителей. Казалось, что он уже видел очертания того хтонического титана, эхо чьего шёпота он изредка слышал в самых прекрасных и красочных снах, которые обычные люди сочли бы ужаснейшими из кошмаров. Нутро капитана содрогнулось. Казалось, что в комнате кроме них двух появился ещё кто-то третий. Он стоял позади кресла Иклоса и держал худые, кривые руки на его плечах, но затем бандит встрепенулся, незримая сущность бесследно растворилась, и он вновь превратился в того улыбчивого и нарочито дружелюбного хозяина жизни, принимавшего дорого гостя.

— А ведь знаете, повешение всё же бывает весёлым, но только в том случае, если палач сделает верёвку покороче и шея не сломается сразу при падении. Они тогда забавно так дрыгают ножками с краснеющими лицами, раскачиваясь из стороны в сторону, пуская изо рта пенную слюну, а ты всё смотришь и гадаешь — наложит ли он кучу в штаны перед тем, как задохнуться или же нет?

— Ну, когда будем казнить убийцу, можете попросить об этой маленькой услуге нашего палача. Уверен, что вы с ним водите дружбу, раз у вас столь схожие увлечения.

— Да, Анри поразительный мужик, столько тонкостей ремесла знает, что прямо диву даёшься, но у меня есть встречное предложение и для вас. Раз уж убийцу всё равно ждёт смерть, то почему бы вам не привести его ко мне, когда вы его поймаете? Я должен поквитаться с ним за его дерзость и проявленное неуважение. Потом я его вам, конечно же, верну… по частям…

— Нет, — отрезал Хромос.

— Ну что вы, капитан, не отказывайтесь так сразу. За эту услугу я вам щедро заплачу деньгами или сведениями. Могу сдать вам пару продажных капралов или может даже капитана… — Иклос лукаво подмигнул. — У нас есть огромные перспективы для продолжительно и крайне плодотворного сотрудничества!

— Чтобы вы мне не предложили, я всё равно отвечу вам отказом.

— Это ваш окончательный ответ?

—Да.

— Эх, вы поистине упёртый и несговорчивый человек и полностью оправдываете свою репутацию, но знайте! Мои дружеские объятия для вас всегда раскрыты, и я всегда буду рад принять вас и предложить… угощение, — Иклос покосился на нетронутый напиток в стакане. — Подозреваю, что у вас ко мне больше нет никаких вопросов?

— Только один. Почему пароль на входе упоминает лысого эльфа?

— А вы за всю свою жизнь хотя бы одного такого видели? Нет? Вот потому-то пароль именно такой; никто случайно его не ляпнет, а запоминается он чрезвычайно легко и просто. Что же, — с этими словами главарь поднялся из кресла, — мне было очень приятно встретиться в вами лично, так сказать наконец-то познать самого человека, а не ходящие о нём толки. Надеюсь, что и вам наша маленькая деловая беседа принесла должное удовольствие.

— Можно сказать, что и так. По крайней мере в вашей компании скучать не приходится.

— Отрадно это слышать, — бандит улыбнулся шире прежнего и в лучших рыцарских манерах протянул Хромосу руку. Капитан ответил ему куда более сдержанной и сухой улыбкой, но всё же скрепил рукопожатие, и сотни погубленных в нескончаемой войне на тесных городских улочках душ мучительно застонали, увидев очередное предательство своих запачканных в крови предводителей, ощутив себя одураченными и униженными, осознав бессмысленность своих трагических кончин. — Как вы надумаете зайти снова, то, попрошу, войдите с другого входа, чтобы лишний раз не тревожить гостей. Присутствие стража портит атмосферу и не даёт им в полной мере расслабиться.

— О, я непременно вернусь, — предостерёг Хромос, поворачиваясь в сторону двери.

— Буду ждать. Чорг вас проводит, — сказал Иклос и выкрикнул приказ на тун’мандском.

За дверью Хромоса встретили близнецы, всю беседу следившие за своим боссом и готовые при первой необходимости прийти к нему на помощь. Норг, у чьих ног успела вырасти целая гора пахучих опилок, всё продолжал вырезать деревянную фигурку, уделяя особое внимание её глазам и клыкастой пасти, а Чорг молча протянул капитану ножны с мечом и указал идти вслед за ним.

Вдвоём они спустились по той же самой лестнице в подвал, но потом свернули в бок и пошли по другому туннелю. Капитан мог слышать, эхо возгласов и хохота гостей, заполонивших подземную залу. С заходом солнца это место только оживало. Пиво пенным потоком разливалось по кружкам, вертела с мясом крутились над углями, а взбодрившийся лютнист на радость распалившимся гостям орал дурным голосом песни о нелёгкой, но полной весёлых злоключений и трагических романов бандитской жизни. Сами же посетители мерились силой, ловкостью рук и искусством метания ножей, делая ставки на победу товарищей или же на их проигрыш.

В конце прохода была ещё одна лестница, а за ней дверь под охраной невзрачного сторожа. Этот выход вёл на другой переулок, но истошные крики из окон дали сразу понять, что он располагался по другую сторону от «Логова Суккубов». На почерневшем небе мерцали звёзды, и Хромос неспешно пошёл на доклад к Хейндиру, обдумывая полученные сведения.

Впервые за всё время он получил портрет предполагаемого убийцы. Хоть он и был неопределённым и размытым, но это был явный прогресс, который не мог не радовать. Однако капитана сильно обеспокоили те люди, о которых ему рассказал Иклос. Ему сразу пришла в голову догадка, что это могла быть друзья Элатиэль, решившие начать собственное расследование после её убийства, однако он решил не делиться с бандитом этой мыслью. Постепенно у него начинали вырисовываться связи между отдельными лицами и событиями. Центральной фигурой, связующей всех воедино являлся вездесущий Феомир, но сведений всё ещё было слишком мало, чтобы сорвать покров тайны с убийцы.

Хромос так бы и шёл до самой Крепости, погружённый в свои мысли, но внезапный грохот и звонкий лязг оторвали его от важных раздумий.

Едва капитан успел повернуться в сторону шума, как чёрный силуэт, пробегая мимо, больно пихнул его в бок, откинув в сторону, и помчался дальше, расталкивая перед собой праздных гуляк и расфуфыренных девиц.

— Хватайте его! Быстрее! — пыхтя и спотыкаясь, кричали стражи не в силах догнать шустрого и юркого беглеца. — Не дайте ему скрыться!

Этих слов капитан уже не слышал. Забыв про боль, он как умалишённый нёсся в сторону переулка, куда свернула фигура в чёрном.

[1] Чтоб вы сдохли! с хас-наажского

Облачённый с ног до головы в чёрные одежды невысокий и худой человек мчался сквозь Квартал Страстей, сворачивая в каждый встречный переулок и задворок, нарезая путанные петли в лабиринте домов. С ловкостью и грацией дикой рыси он проскакивал между беспечных прохожих и с поразительной легкостью перелетал через многочисленные препятствия, что внезапно преграждали его дорогу. При нём не было ни тяжёлых латных доспехов, ни громоздкого оружия, а потому оторваться от нагруженных стражей, пыхтевших и топавших как стадо мчавшихся по прериям бизонов, для него не составило особого труда. Даже не вспотевший беглец уже праздновал лёгкую победу и намеревался сбавить шагу, чтобы бесследно раствориться в толпе и оставить неумелых преследователей с носом, но к его глубочайшему разочарованию и недовольству за ним погнался какой-то прохожий остолоп, откликнувшийся на призывы отчаявшихся солдат и решивший поиграть в маленького героя. Он был заметно проворнее и шустрее безнадёжно отставших жандармов. На нём была повседневная, не отягощавшая шага одежда, и его намерения поймать беглеца были тверды. Опытный беглец сразу же смекнул, что этого преследователя ему уже не удастся также просто изнурить и сбросить с хвоста, но и превращать свой побег в затяжной марафон он вовсе не желал, а потому, очистив разум от лишних мыслей, обострив стократно чувства и отдавшись на волю рефлексам, он помчался по улочкам пуще прежнего, безошибочно маневрируя и мгновенно уклоняясь от мелькавших перед ним людей и предметов.