— Меч хотя бы взять с собой можно? — спросил капитан, прикидывая в голове степень рискованности вылазки.

— Да, но постарайся не накалять ситуацию, — Хейндир свёл брови, пытаясь что-то вспомнить. — Мне передали, что с этим гадом шутки плохи. У него полный рукав козырей при полном отсутствии совести, как-то так.

— Ясно. Надеюсь, что тебе сообщили, где именно находится его притон, а то мне не хотелось бы шастать по тамошним заведениям и расспрашивать работников.

— В переулке между борделями «Страна Грёз» и «Логово Суккуба» есть двухэтажное здание с заколоченными окнами. Там несколько дверей, но тебе нужно будет подойти и постучаться в зелёную. Когда тебя спросят, на кой чёрт ты пришёл, ответишь, что ты принёс письмо от лысого эльфа. Тогда тебя впустят.

— А, этим сведениям можно доверять? Вот назову я им такой пароль, впустят меня внутрь и тут же перо под ребро сунут.

— Не волнуйся, мои источники достаточно надёжны, и врать они не станут. Всё проверено.

— Мне туда отправиться сейчас?

— Нет, лучше ближе к вечеру, в противном случае можешь его не застать.

— Ладно… значит, я пока свободен?

— Да, можешь пойти отдохнуть или заняться своими личными делами, как тебе будет угодно.

— Я бы лучше воспользовался свободным временем и сходил поискал место жительства Элатиэль. Думаю, что нам стоит проверить, нет ли в её доме чего-то, что могло бы указать на мотив убийства.

— Не стоит, — отмахнулся Хейндир.

— Но… почему?

— Галоэн сказал, что она живёт где-то в пригороде, но точного места он не называл.

— Расспрошу местных жителей, может, кто её вспомнит.

— Может быть вспомнят, а может быть и нет, только время потеряешь и не успеешь на встречу с Иклосом. Это сейчас куда важнее, а про эльфийку разнюхаешь потом. Ты меня понял?

— Да, — уступил Хромос, — пойду тогда проверю доспех и меч, а то, кажется, он малость затупился.

— Ступай. Как закончишь болтать с тем подонком, то сразу возвращайся ко мне на доклад. Я сегодня вряд ли лягу спать раньше полуночи и буду тут, если только сенаторы снова не захотят устроить мне головомойку.

— Приказ понял, — кивнул Хромос и встал со стула. — Разрешите идти, господин Командующий?

— Разрешаю, — ответил Хейндир, протянув руку к толстой стопке нераспечатанных писем. По большей части это были доносы, жалобы и просьбы подчинённых выделить больше денег на весьма сомнительные и неоправданные расходы.

Закрыв за собой дверь, капитан отошёл дальше по коридору и, завернув за угол, прильнул спиной к холодной стене напротив одного из окон-бойниц. Он понимал, что в словах Хейндира был смысл, но обычно северянин сам рвался в бой, не терпел отговорок и хотел успеть везде и сразу, а теперь стал непривычно осторожным. К тому же, интуиция подсказывала капитану, что в доме Элатиэль скрывался важный ключ к тайне нынешних событий, и он не был единственным, кто хотел его заполучить. С момента смерти эльфийки прошло уже больше суток, и с каждой новой минутой шансы оказаться первым в заветных комнатах таили всё быстрее.

Пока человек страдает муками выбора, судьба принимает решения за него, и по итогу долгих размышлений ему приходится покорно принять чужой выбор. Не желая становиться очередным безвольным болванчиком в руках слепого проведения, Хромос отлип от стенки и направился в свои покои. Там в сундуке лежала пара комплектов повседневной одежды, из которых Хромос выбрал штаны из телячьей кожи, льняную рубаху и синий дублет на ремешках. Поверх них он привычным движением надел пояс с ножнами и парой карманов для всякой мелочи.

Право на ношение оружия было одной из отличительных привилегий аристократов и их слуг, оберегавших их имущество от посягательства менее «удачливых» горожан. В прежние, уже полузабытые времена это право не было исключительным, и любой горожанин мог ходить вооружённым до зубов, но затем, когда в растущий и крепнущий город стал стекаться люд с ближайших провинций, оно стало передаваться от отца к сыну среди коренных обитателей долины, тем самым подкрепляя право на абсолютную власть. Первые годы всё работало замечательно, но затем побочные ветви старых родов начали постепенно беднеть, опростолюдиневаться, но сохранять то священное право, что они унаследовали от отцов и прадедов. С этим нужно было что-то срочно решать и каким-то образом выдрать мечи и копья из рук недовольных родственничков, мучимых жаждой справедливости и одержимых желанием возвратить утерянные родовые богатства, пока они не дали волю клинкам, и выходом из этого затруднительного и непростого положения стал налог! Хвала тому древнему и мудрому гению, что изобрёл этот дьявольский механизм! Вероятно, что он не думал зла, а лишь хотел собрать с каждого по медяку и пустить их на общее и полезное дело, но вышло оно как-то не так, а с большим подвохом.

Вводили его постепенно, словно нехотя, подыскивая всевозможные предлоги, чтобы сделать новую, незаметную, но невероятно значимую приписочку в законе. С каждым таким новым условием, ограничением и вытекавшими из них штрафами разобраться в многострочной писанине становилось решительно невозможно. Многие клинки были изъяты в соответствии с нарушением нововведённых правил и в результате злостных неуплат, по которым в считанные недели набегали кабальные проценты, а остальные мечи были выброшены своими собственными владельцами, растратившими всё здоровье и доведёнными до крайней степени помешательства бесконечными судебными тяжбами с дотошными бюрократами. В нынешние годы простой горожанин не мог себе позволить обладать хоть чем-то длиннее кухонного ножечка, зато богатей, имевший дома арсенал для целого взвода тяжеловооруженных солдат, каким-то совершенно чудесным, но абсолютно законным образом мог вообще ничего за него не платить. Впрочем, кому было очень нужно, тот без зазрения совести плевал на все законы и налоги, умело скрывая стилеты, кинжалы и даже мечи под складками одежд.

Из Крепости капитан выехал сидя в пустой повозке старого Уило, в очередной раз доставившего свежие продукты на кухню. Проехав с полмили вглубь города, Хромос поблагодарил извозчика и лихо соскочил с козел, не дожидаясь пока лошади остановятся. Квартал Страстей располагался в южной части города, но страж, повернувшись к югу спиной, пошёл в сторону густых столбов чёрного дыма, поднимавшихся высоко в небо.

Одним из простейших способов найти дорогу в гномий квартал было подняться вверх п течению канала, по чьим серым водам текли широкие радужные пятна машинного масла и ещё какой-то несусветной дряни. Разумеется, в начале пути речушка была кристально чистой и свежей, но, пройдя сквозь многочисленные водяные колёса и приняв в себя отходы нещадно коптивших кузен, она становилась мутной на вид и тошнотворной на запах. Каждый дом в этой части города был построен из одних только кирпичей да булыжников, и даже почти все предметы мебели и обихода были изготовлены из камня и железа, а не из горючего дерева. Тем не менее, здесь регулярно случались небольшие пожары, но гномы быстро и умело тушили их, пока те ещё не успели перекинуться на соседние здания и огромные угольные склады. Для других народов подобные суровые условия жизни были сущей пыткой, но для некогда вышедших из горных глубин гномов они были чем-то родным и уютным, почти как материнские объятья.

На каждом входе в маленькое гномье царство стояла пара высоких резных обелисков, на чей мраморной поверхности были выгравированы приветственные слова тем, кто пришёл с миром и дружбой, и страшные угрозы тем, кто пришёл со злыми помыслами. Пройдя мимо них, Хромос расстегнул все ремешки дублета и распустил шнурок у ворота рубахи, чтобы не взмокнуть и не запреть. Рабочий день был в самом разгаре и десятки молодых подмастерьев носились по улицам, толкая перед собой тачанки, набитые производственными материалами, и удерживая охапки чертежей у себя подмышками. Все они кричали друг на друга, требуя уступить им дорогу, но не желая уступать её другим, и капитану приходилось неустанно следить за мелькавшими бородачами, чтобы кто-нибудь не проехался ему по носкам.