Демонесса отпустила капитана, сделала шаг назад, махнула рукой, чтобы стряхнуть с пальцев прилипшую кровь, после чего полуприкрыла глаза и сложила кисти в ритуальные жесты. Линии магического круга принялись мерно пульсировать, приобретая всё более тёмный и насыщенный оттенок. Настроившись на нужный лад Риррта принялась читать заклятие призыва.
Ernevis ul dinon , ghilenso a yed ,
Ye casaves l е ́ciž avere melced[4]
При звуке её слов пламя свечей стало приобретать холодный, голубоватый оттенок и вместе с тем оно стало дрожать, словно листья в порывах штормовых ветров. Но несмотря на это трепетание, тени на стенах не стали хаотично метаться из стороны в сторону, а, обретя собственную волю, начали плавно извиваться и вытягиваться, меня очертания, отращивая новые конечности и стремительно размножаясь делением, чтобы заполонить собой всю поверхность комнаты.
Liž ghelo anteriž, liž xuvaderiž,
Ce veroz yarnedis l е cíž ulmiriž [5]
В своей голове Хромос услышал тихий, далёкий шёпот, вторящий словам Риррты будто эхо в мрачной пещере. Только это было вовсе не эхо, ведь этот вторящий голос был сиплым и шуршащим и скорее походил на неестественно слитный и слаженный хор стариков. С каждым произнесённым словом, шептуны приближались к капитану, а их интонации приобретали всё более настойчивое, проникновенное и властное выражение, стремясь заглушить собой все прочие мысли в голове и вытиснить самого Хромоса из неё. Противясь их зову, капитан собрал все те крохи магии, что успели накопиться в нём после снятия гихдризовых оков, и принялся мысленно тараторить одно заклятие, которому его некогда обучила Ольмира, даже не думая, что оно когда-либо ему пригодится.
Celtanso ve ulfan, jidranso ve feldo
Olmunso ve badris, rirenso ve mendo[6]
Точно по щелчку пальцев все свечи в комнате потухли, а их тлеющие фитили стали испускать бледный туман, который молочными водопадами потёк с восковых вершин. Линии магического круга стали совершенно чёрными, но всё же продолжили испускать какое-то необъяснимое, мистическое сияние, которое непостижимым образом притягивало к себе всю окружающую тьму.
Uolni a veroz, xu honi ve alp
Mendona pavery setlo a grehalp[7]
С последним словом Хромос безвольно обмяк, а его глаза закатились вверх так сильно, что его зрачков стало вовсе не видать, и в тот же миг он очутился в необычайном месте, где всё казалось причудливым и непонятным, но в то же самое время капитан ощущал связь с каждой существующей песчинкой, сколь далеко бы она не находилась. Его окружали сотни, тысячи кристаллов, всевозможных цветов и форм. Чрез их многочисленные грани, словно через окна, открывались виды на картины прошлого. Некоторые из них сохраняли потрясающую чёткость и ясность, в то время как другие были окутаны туманом забвения, фигуры расплывались и превращались в абстрактные образы, символические отпечатки предметов и людей, а часть кристаллов и вовсе потеряла всякое смысловое наполнение, став совершенно матовыми, и постепенно рассыпалась в сверкающую пыль.
Хромос подошёл к одному из стеклянных столбов, внутри которого он увидел мелькнувшее лицо Глоселя, прикоснулся к его грани и услышал голос друга. Это было воспоминание из позапрошлого месяца, когда младший сын капитана наконец-то сказал первое бессвязное слово после долгих месяцев пронзительных детских вскриков и несвязных лепетаний, и радостный, преисполненный гордости отец делился своим счастьем с холостым товарищем, заодно недвусмысленно намекая на то, что и тому пора бы обзавестись женой и парой-тройкой ребятишек.
Хромосу было приятно вновь пережить этот маленький момент, и он даже подумал пройтись по этому кристаллическому лесу, чтобы отыскать более давние и ценные воспоминания, в которые он хотел бы погрузиться с головой, однако оглушительный удар и громоподобный треск мигом напомнили о той гибельной передряге, в которую он попал. Полупрозрачный купол, отделявший сознание от внешнего мира, раскололся в нескольких местах, и сквозь образовавшиеся щели стала просачиваться чёрная, извивающаяся масса. Она растекалась по своду в омерзительную кляксу, затем набухала, раздувалась и, оторвавшись от поверхности, большой вязкой каплей летела вниз, чтобы звучно шлёпнуться о сверкающие столбы, разлетевшись на отдельные брызги, которые тут же сливались назад в единое целое. Капитан подбежал к одной из них и увидел, что это была вовсе не жидкость, а огромная масса чёрно-фиолетовых, извивающихся червей или скорее сколопендр, имевших множество омерзительных ножек и непрерывно шевелящихся усиков. Из недр большого, подрагивающего и шебаршащегося клубка на поверхность вылезло крупное, кроваво-красное око с прямоугольным зрачком, имевшим рваные края.
Неведомая тварь вытянула шею с единственным глазом и стала суетливо озираться вокруг, вглядываясь в каждую грань-воспоминание и, не найдя в ней желаемого содержимого, тут же обращалась к новому окошку в события давно минувших дней. Не успел капитан толком сообразить, что ему делать, как из бесформенного тела протянулась пара длинных лап, и чудовище помчалось куда-то прочь, волоча брюхо по земле и издавая склизкие, причмокивающие звуки, как если бы у неё был настоящий рот. Времени для сомнений не было, и Хромос побежал вслед за червивым сгустком. Прежней усталости не было и даже наоборот, тело ощущалось как никогда лёгким и послушным, в таком состоянии он без труда смог бы обогнать гонца на ретивом коне. Капитан настиг своего противника, попытался вцепиться в его хвост, но тварь выскользнула из его рук, оставив на ладонях толстую плёнку слизи.
Не отряхивая рук, Хромос стал оглядываться по сторонам, чтобы найти хоть что-то похожее на оружие, и увидел в грани кристалла воспоминание об отцовской оружейной в том её виде, какой она была добрых семнадцать лет назад. Капитан подскочил к сверкающей глыбе и нерешительно погрузил в неё руку, точно в гладкую поверхность воды, нащупал рукоять и достал один из хранившихся внутри мечей. Почувствовав прилив уверенности, Хромос вновь догнал рыскающее среди хрустальных стелл существо и наотмашь ударил по его телу. Клинок с сочным треском рассёк слившихся вместе червей, из открывшейся раны вместо крови брызнула всё та же липкая слизь, а тварь пронзительно заверещала. Со всех сторон послышался ответный клич, а Хромос всё продолжал неистово рубить трепыхающуюся жертву. Он думал, что если измельчит её на отдельные кусочки, то она непременно сгинет, но духов невозможно вот так просто изничтожить, и чем яростнее капитан махал мечом, тем сильнее разбухала тварь, которая словно бы начинала наслаждаться причиняемыми ей страданиями.
Почувствовав, что дело принимает куда более скверный оборот, капитан отскочил от разросшегося чудища, и как раз вовремя. Дух повернулся на месте, нанеся размашистый удар булавидным хвостом туда, где только что стоял Хромос. Уставившись единственным, огромным и налитым кровью глазом на человека, монстр понёсся ему навстречу, но капитан поднял левую руку и выпустил в противника разряд молний. Послышались шипение обжигаемой плоти и взвизги умирающий червячков — магия действовала отменно. Недолго думая, капитан отбросил бестолковый меч в сторону и принялся колдовать обеими руками, отчего тварь заверещала ещё сильнее и попыталась отступить, но Хромос метнулся ей на перерез и продолжил посылать в её туловище разряды. Он бы наверняка смог её прикончить, изжарив магией до горстки зловонного пепла, но из-за угла появились сразу два пришедших на подмогу собрату чудища, и, низко шипя, они понеслись к капитану, намереваясь его раздавить.
Хромос прекрасно понимал, что он не сможет в одиночку выстоять против троих сильных противников, а потому прервал заклинание и побежал прочь, дабы затеряться среди лабиринтов воспоминаний. Но это оказалось весьма проблематичным. Мрачные духи разных размеров сновали повсюду, осматривая кристаллы, в поисках заветного сокровища. Всюду, где они проходили оставался толстый слой тёмной слизи, из которой начинали произрастать колючие лозы, опутывая сверкающие столбы, перекрывая проходы и тем медленно истощая разум капитана, который стал для него и последним бастионом и смертельной западнёй. Сбежать из самого себя он не мог, но и изгнать пришлых паразитов он был не в силах, а потому он продолжал бежать туда, куда его вело его же подсознание. И вскоре ноги вынесли капитана в совсем новую часть леса воспоминаний, что образовалась только пару дней назад. Длинные и тонкие кристаллы росли здесь особенно густо, а содержавшиеся в них образы были особенно чёткими, так как их ещё не коснулась губительная эрозия времени, и они ещё не успели слиться в один неразборчивый комок. Здесь был и демонический Сентин, и растерзанные тела в тёмном подземелье, и измождённая, медленно умирающая Агдалина, и надменная харя Афаэндра, так что Хромосу захотелось закрыть глаза выбежать из этого мира уродливых пейзажей, чтобы не переживать их по второму разу. Однако среди них всё же нашлась и пара приятных сцен с давней наставницей Ольмирой и задорной и ласковой полуэльфкой, который вернули капитану душевное равновесие.
