Едва отдышавшись, Хромос подполз на четвереньках к опрокинутому во время драки стулу и, оперевшись на него, как старик опирается на верную трость, сумел встать на колени. Он бросил взгляд на свою мучительницу и увидел, что её кожа снова стала бледно-розовой, а волосы вернули прежний оттенок красных осенних листьев. Риррта стояла повёрнутая к нему спиной, и капитан несмотря на все полученные увечья снова подумал о бегстве, но тут он заметил, что в углу комнаты притаился неизвестно когда вернувшийся Бидрим и неспешно гладил толстыми и грубыми пальцами чёрную кошку, сидевшую у него на руках и громко мурлыкавшую от удовольствия. Эту чёрную морду со смышлёными зелёными глазами Хромос узнал сразу.
— Скажи мне, Баронесса…
— Ты серьёзно думаешь, что в твоём положении уместно задавать вопросы? — ответила девушка, метнув через плечо полный негодования взгляд.
— Не похоже на то, но всё же… это ты тут всем заправляешь или как?
— А зачем тебе это знать? — Риррта развернулась к нему лицом и уселась задницей на стол. — Надеешься рассказать своему дружку? Забудь об этом, прежнее мое предложение уже успело потерять силу из-за твоих глупости и упрямства, а потому, чтобы ты теперь не сболтнул, хоть трижды исповедуйся во всех грехах, этих стен ты более не покинешь.
— Что ж… раз уж мне суждено здесь помереть, то чего тебе бояться? Мертвые не болтают. Так что прояви милосердие и удовлетвори любопытство обречённого человека. Мне вот смертельно интересно узнать, кто будет из вас сильнее ты или Сентин? Ведь в стаях демонов именно так определяется иерархия.
— А у людей разве как-то по-другому? Разве в былые времена те счастливцы, что получили от Богов дар магии, не стали властвовать над простыми человечками по праву сильнейшего? Разве сейчас власть имеет не тот, кто держит при себе большее число преданных воинов, готовых изрубить кого-угодно, даже женщин, стариков и детей, или сжечь целые города по единственному велению тирана, почувствовавшего угрозу своему безраздельному господству? Давай обойдёмся без всей этой лицемерной морали. Мне от неё становится тошно. Однако, если тебе так хочется оценить всю глубину твоих поражений, то знай, что я тут далеко не сильнейший боец, но, как ты сам мог только что убедиться, и этого мне с лихвой хватает, чтобы творить с тобой всё, что моей душеньке угодно. Должно быть лёгкий побег от Лормина и Одвина внушил тебе ложную уверенность в твоих силах, в возможности победить, но поверь мне, не будь рядом лишних глаз и не щади они тебя по былой дружбе, то в миг бы сделали из тебя добротную отбивную, в которой было бы невозможно опознать человека. Но знаешь… в этом городе и они далеко не сильнейшие. Нет-нет-нет… Есть среди нас один человек, который своей мощью превосходит их двоих вместе взятых, который сможет раздавить тебя одним мизинцем, выжать из тебя всю кровь до последней капли, затолкать всего тебя в напёрсток. И он зол… очень зол, я чувствую ту ярость, что пылает в его сердце, и он жаждет возможности выплеснуть её на тех, кто погубил его собратьев. К твоей огромной удаче, он был вынужден ненадолго покинуть город, и пока что ему не известно о твоём гнусном и подлом предательстве, однако уже завтра он вернётся в Лордэн и немедленно прознает обо всём тобой содеянном. Я сама расскажу ему о всём, а затем с радостью отдам тебя в его руки, и, поверь мне, ты пожалеешь, что вообще родился на этот проклятый свет. Впрочем, ты ещё можешь избежать пламени его гнева, если прямо сейчас, без утайки расскажешь мне всё про этого твоего… Бакли.
— И какие у меня есть гарантии, что ты или он не прикончите меня сразу после того, как я всё вам выложу.
— Гарантией будет моё слово. Этого будет более чем достаточно.
— А с каких это пор слова бесстыжей, похотливой ведьмы стали надежным залогом? — теперь уже Хромос послал Риррте полную призрения и издёвки усмешку и почувствовал прилив сил и удовольствия при виде, как её прежде высокомерное и надменное лицо покраснело от вспыхнувшего гнева. — Так что можешь засунуть все свои обещания туда, где не светит солнце.
Не успел Хромос договорить, как Риррта сдавила оловянный кубок, как если бы тот был сделан не из прочного металла, а их тонкой бумаги, от чего вино стремительной струёй взлетело к потолку и упало обратно на руку, разбрызгавшись во все стороны.
— Давай… Можешь меня убить... ты ведь этого хочешь. Но знай — это ничего не изменит, — продолжал Хромос ослабленным, хрипящим голосом. — Он мастер своего дела, он придёт за тобой, за этим гномом, за Лормином и Одвином и за этим твоим силачом и заколет вас всех как тупых свиней. Он тот, кто шагает среди теней, не оставляя после себя ничего кроме мертвых тел. Сколько бы сил вы не приложили, вам ни за что не удастся его поймать, а если попытаетесь спрятаться, то он найдёт вас даже на краю земли, чтобы свершить над вами кровную месть. И я буду рад увидеть с того света, как Он проделает с тобой всё то же, что он сделал с этой проклятой эльфийкой и её демоном-любовничком…
— Ублюдок!!! — разъярённый крик Риррты прервал тираду капитана. Теперь перед ним стояла совершенно другая женщина. Из хладнокровной змеи она превратилась в разъярённую виверну, готовую изрыгать клубы огня. Она протянула правую руку в сторону капитана и растопырила пальцы с чёрными ногтями. Магический круг откликнулся на зов хозяйки и его линии засияли тусклым фиолетовым светом. Хромос оттолкнулся от стула и, неуверенно ковыляя, поспешил выбраться из магической западни, но Риррта развернула кисть ладонью вверх и сжала её в кулак. Из щелей меж половиц в пределе круга точно молодые побеги из сырой земли проросли чёрные, лентоподобные щупальца. Повинуясь воле ведьмы, они свистящими кнутами протянулись к капитану, обхватили его руки, ноги и тело, а затем силой приволокли его в центр круга и поставили на колени, растянув руки в разные стороны и высоко задрав голову, так что капитан мог видеть только потолок. Хромос попытался вырваться из магических пут, но эти ожившие тени были прочнее любого железа и только свет был способен их рассечь.
Тем временем тело Риррты стремительно преображалось. Как и прежде вся её кожа приобрела совершенно белый, точно чистейший горный снег оттенок, волосы стали черны, как безлунная ночь, а линии таинственной печати ожили, рассоединились и расползлись по её туловищу и конечностям. В процессе перемещения они изменили форму и стали походить на лозы колючего, лишённого всяких листьев плюща, который опутывал девушку, точно ствол высохшего дерева. На её шее свилось плотное, чёрное кольцо с шипами, создававшее в окружавшей темноте причудливую и устрашающую иллюзию того, что её отсечённая голова парила над телом. Как и у Сентина, из лба Риррты проросли рога из чёрного стекла, только они были гораздо толще, чем у её сородича, и росли не вверх, а назад, огибая линию черепа до самого темени. Рост девушки тоже увеличился, руки и ноги прибавили в длине, и без того небольшая грудь стала совсем уж плоской, а прежде мешковатая мантия теперь сидела на ней как влитая.
Преобразившаяся и явившая свой истинный облик Риррта подошла к Хромосу и вцепилась когтями в его щёки так сильно, что он почувствовал, как согнулась кость челюсти, грозясь сломаться в подбородке, а по его шее единовременно потекли пять струек тёмной крови. Разгневанная девушка тяжело и громко дышала, издавая приглушённый, сдавленный рык, как и гном, она перестала моргать, а все её тело пронимала мелкая дрожь, предвещая скорый взрыв. Её взгляд лучился чистой, первозданной ненавистью. Если прежде она всего лишь была готова его убить, не испытывая при этом особых чувств, то теперь она желала его смерти всем своим ожесточившемся сердцем. Всего одно лёгкое движение руки, и она свернёт этому паршивому капитанишке шею, свершит сладкую месть за погибшую подругу. Помня, что Хромос был нужен им только живым, а его смерть сулила очень большие проблемы, Бидрим скинул кошку на пол и уже приготовился вмешаться и вырвать капитана из лап ошалевшей ведьмы, но его беспокойство оказалось преждевременным.
