Выговорившись, цыганка спрятала куда-то в недра длинной многослойной юбки не понадобившуюся ей колоду, и пустилась прочь, довольно резво для своего возраста, оставляя Свету на их импровизированном поле боя победительницей. Да только, как и сказала гадалка, счастья и удачи Светлане эта победа не принесла.

Всё действительно начиналось с мелочей. Там спала плохо, не выспалась, там ребёнок закапризничал, пока его, упрямца, уговаривала да собирала, пока в детский сад отводила — на работу опоздала. Опоздания, рассеянность на работе из-за мелких, но постоянных неприятностей, которые стали происходить со Светой не переставая.

К чести Светланы, в своих собственных неприятностях она не винила никого кроме себя, любимой и единственной. И всегда находила разумное объяснение, почему с ней произошло что-то плохое. И сама в эти объяснения верила.

Верила, что просто стала хуже работать, потому что не может полностью сосредоточиться на выполняемых обязанностях, когда несколько раз лишилась премии. А неожиданное сокращение её рабочего места лишь подтвердило версию Светы: не будут сотрудника, который важен и ценен, так просто без предупреждения на улицу выкидывать.

Когда ушёл к любовнице муж, Света тоже нашла этому понятное объяснение. Она с этой вечной борьбой за существование поблекла, подурнела, вот он и нашёл другую — поэффектнее, да поласковее. Кто в этом виноват кроме неё самой? Мужа выбрала такого, что не захотел, не сумел с ней жизнь прожить.

А уж когда сынишка заболел чем-то, что врачи не могли никак поставить точный диагноз — то ли переживая, что родители разошлись, то ли просто подцепив неизвестный вирус — так и вовсе хоть караул кричи. Света не кричала, просто сидела у постели ребёнка, коротая долгие бессонные ночи, и думала — за что им это? Ей, предположим, есть за что, а сынишка в чём виноват?

Сын, к счастью, болеть перестал, другая работа тоже нашлась. Не такая высокооплачиваемая, как была, но на самое необходимое для жизни им двоим хватало, а когда приходили алименты, или просто переводы небольших сумм от бывшего мужа, и вовсе можно было слегка шикануть. Только вот на мужчин Света после развода не смотрела — всё не могла бывшего за предательство простить… И на других эту обиду тоже затаила.

Так и жила Света — как придётся, не то, чтобы плохо, но не радостно, не счастливо. Порой уже в отчаянии готова была поверить — всё потому, что от счастья сама отказалась, прогневила судьбу. Сколько лет прошло, а гадалку ту женщина нет-нет, да вспоминала.

В тот день, когда Алиса устроила коллегам спонтанный сеанс гадания, с утра и вовсе цыганку в толпе увидела, как на остановку автобуса подходила. Вспомнила, что та говорила, погрустила по привычке. Хоть и наученная собственным опытом, в судьбу Света верила мало, и уж точно не пошла бы ни к какой цыганке или новомодной гадалке со своими вопросами. Если же судьба всё-таки есть, то её точно не обманешь притворной верой.

И Алису в тот день попросить погадать не решилась. Не потому, что хотела какой-то секрет рассказать, или огласки боялась. Просто стыдно вдруг стало за жизнь свою неустроенную, да и жалость коллег ей ни к чему. Пусть не идеально — но живёт же она, так о чём теперь жалеть?

Попросила Алису погадать, а сама раздумывала, колебалась. Не денег ей жалко было, тем более, коллега сама сказала, что не много пока денег за гадание берёт. Просто проверяла, правда ли поверила в её гадание, или от дум и отчаяния бросилась к девушке, увидев в ней последнюю надежду.

А потом женщины, которые не побоялись по предложению Алисы судьбу испытать, начали шептаться. У одной то исполнилось, у другой — это. У кого-то по мелочи, а у кого-то круто жизнь меняться начала. Алиса, слушая рассказы коллег о происходящих с ними чудесах лишь улыбалась загадочно. А Света, видя, что та в грудь себя не бьёт, в свои заслуги происходящее не записывает, окончательно в неё поверила.

Алиса слушала рассказ потенциальной клиентки гораздо более внимательно, чем сейчас показывала. После того, как Светлана закончила рассказ, девушка сидела молча, обдумывая полученную информацию.

Были ли последствия жизни Светланы результатом самопрограммирования, в некоторые моменты жизни женщины весьма разрушительным, либо она права, и все случившееся с ней перемены к худшему — всего лишь совпадения, а Света выстраивала из них цепочку только потому, что так и не смогла забыть слов гадалки?

Опять же, если коллега передала свой рассказ с цыганкой верно (а могла и подзабыть подробности, всё-таки времени изрядно прошло), то другая гадалка, которой Света поверит, легко сможет устранить разрушительную программу, а то и перепрограммировать клиентку на более позитивное существование. Раз женщина жива и готова бороться за своё лучшее будущее, то и помочь ей реально.

Но прежде, чем заниматься, благодеяниями, нужно будет, хотя бы ради выполнения формальностей, уточнить у Светланы, чего она сама желает. А то вдруг ей просто нравится быть жертвой и рассказывать знакомым о злобной цыганке, а Алиса её сейчас спасать бросится.

— Вот теперь, когда я знаю, что у тебя стряслось, Свет, скажи, от меня-то ты что хочешь?

Коллега смотрела на Алису очень удивлённо, а потом на её лице появилась обида, ну чисто как у старика-рыболова, которому рыбка сказала, что жёнушку его владычицей морской не сделает («Сказка о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкин).

— Ну как же, Алис? Цыганка ведь мне сказала…

Девушка протянула насмешливо:

— Свет, ну, так ведь это она тебе сказала. А мне твоя цыганка инструкция на случай твоего прихода не оставила. Так что давай, постарайся сама сформулировать, чего от меня хочешь.

Недоумение и обида на лице Светланы вдруг сменились пониманием, и она даже слегка хихикнула, дивясь недавней странной заторможенности: она что, всерьёз ждала, что Алиса станет принимать за неё решение? А вот и не надо этого. Совсем другое совсем нужно Свете от коллеги-гадалки.

— Ты мне погадай, Алиса. Вдруг это правда как-то поможет?

— Чему поможет?

— Ну… Я вот цыганку обхаяла, а вдруг она по какой-то причине добра мне желала?

Алиса вздохнула. Да, здесь просто не будет, а она, к сожалению, ещё не совсем хороший психолог. Но… Когда человек просит о помощи, не нужно его отталкивать.

— Свет, давай я тебе универсальный расклад сделаю, на прошлое, настоящее, будущее, заодно сама узнаю, что мне карты про тебя скажут.

— Да, конечно. От меня что-то нужно?

— Нет, пока ничего не нужно. А если что-то понадобится, так я тебе скажу.

Карты, выстраивающиеся вокруг вопрошающего, сегодня оказались на диво разговорчивы. Рассказали и о короле мечей в прошлом Светланы, и о королеве жезлов в её настоящем, и о короле динариев в будущем. И если первую фигуру без особых раздумий можно было соотнести с незнакомой самозваной гадалке цыганкой, вторую, с некоторой, может, натяжкой — с ней самой, Алисой, то о короле динариев гадалка ничего конкретного сказать не смогла, кроме того, что, исходя из масти, денежки у этого таинственного незнакомца наверняка водятся. А всё остальное в будущем Светлане предстоит выяснить самостоятельно.

Свети следила за каждым движением Алисы: как она раскладывает карты, наклоняет голову, глядя на выложенный узор, словно прислушивается к чему-то. Слушала, как гадалка говорит нараспев, словно сказку рассказывает, иногда делая крохотную паузу, осторожно касаясь той или иной карты кончиками пальцев, и снова продолжая рассказ.

Глядя сейчас на коллегу, легко было поверить: она действительно видит что-то там, или, как гадалка обмолвилась — карты с ней говорят. И говорят явно больше того, что Света сама рассказала девушке, когда та буквально вынудила её на откровенность. А самое главное, женщина, которая когда-то злобно набросилась на цыганку за предложение погадать, этой девушке готова была поверить, ни на миг не подумав, что, отрабатывая пусть небольшой, но всё-таки гонорар, золотые горы можно пообещать.