После Великой Отечественной Войны эпидемию-порчу победили, по крайней мере объявили об этом, но уже тогда опытные врачи предсказывали, что настоящий ужас не сама эпидемия, а то, что из-за генетических изменений, вызываемых сифилисом, через поколение будут рождаться тупые и агрессивные люди[1]. И сейчас мы как раз их и наблюдаем. Измененные, озлобленные, без знаний истории и понимания всего что происходит.

Ядвига, конечно, виновата, но все идет от самих людей. Род не тот бог, что подставит вторую щеку. Если люди от него отказываются, от «родословной», то он не будет их держать.

— Ты был свидетелем этого события?

— Не только. Я сам придумал этот сифилис, точнее указал, что это он. Иосиф тоже знал правду. Это было проклятье. Проклятье индейцев, перекроенное фейри, которое бесчинствовало там. Эпидемия помогла ускорить разрыв.

— Альбион такой сильный?

— И, да и, нет. Там очень хитрые колдуны. Подлые и хитрые. Под стать своим божествам и божкам. Одни Леприконы чего стоят, вроде и сильные, но сверх-жадные и трусливые. Даже гномы, их пусть и дальние, но родственники открещиваются от родства всеми четырьмя конечностями. Но так да, в мифы попали, как добрые «волшебники». Реклама — это их конек. Китайцы о таких говорят «бойся исполнения своих желаний», кстати выражение появилось именно из-за них.

— А..?

— Нет, Гамаюн властна только на своей земле. И да леприконы исполняли желание как в сказке: привязав зайца к ноге — и не бегом, и не верхом, да и луна в луже. Надень джинсы, ты уже пять минут стоишь с одной вдетой ногой.

Я покраснела. Действительно, что это я? Чуть ли не с открытым ртом слушала Кощея. Казалось, что я маленькая девочка, а он добрый сказочник, правда сказочка ближе к ужастику, но тем интереснее.

— Ты не отвлекайся, я же одеваюсь!

Колдун хмыкнул, но продолжил. А я наконец попала второй ногой в штанину, да так резко, что чуть не встретила голову с полом.

— Ты читала Булгакова?

— Конечно, «мастер и Маргарита». Но честно не в восторге от сюжета. Для меня он слишком раздут и разрекламирован.

— Ты не единственная, был я на том балу, это бал Зимнего солнцестояния, как раз у Вия. Он организовывал, правда в своем мрачноватом стиле.

— И как? Кто такой Воланд?

— Ну по признаниям Михаила, Воланд это я. С меня писал.

Я зависла, вспоминая описание Воланда, вспомнила про трость и разные глаза. Голубой и черный? В воображении Кощей стал напоминать хаски, нет, кажется, зеленый и черный, должно быть иллюзия?

— А Булгаков был обитателем Нави?

— Нет, простым человеком, но хорошо знакомым с иной стороной. Он был участником Гражданской войны. Раненного его направили в госпиталь, где он от боли перебрал морфия. Вот в этом угаре вместо врача, который к нему подошел, увидел его настоящую суть — вампира. Некоторые до сих пор работают врачами. Нашли свое место. Выписавшись из госпиталя, Михаил записал этот момент. И если в начале, ему казалось, что это был бред. То через месяц, он в окно увидел, как колдует ведьма. Будущая Маргарита. И «заболел» этой идеей. Засел в архивах, поразился истории своей страны.

Но я не про то. Всю атмосферу того Киева передает «Белая гвардия». Миша без купюр окунул всех в правду. Совместить разгул банд украинских националистов, свой неадекватный «майдан», украинизацию, террор и дискриминацию по отношению к русскому и русскоязычному населению — нужно быть именно гением от литературы. Описать тот цирк, который происходил на украинской политической арене.

— Цирк дрянь, по сравнению с политической ареной, хотя и там, и там что-нибудь представляют.

Кощей многозначительно хмыкнул.

— Ты не безнадежна, цитируешь Марка Твена. Если помнишь в его контексте речь шла о церкви, но очень точно.

Интересно, что колдун искал на моем лице? Каюсь, но только себе, исключительно себе, эту цитату я вычитала в интернете. Главное не покраснела, так что Кощей продолжил рассказ:

— Булгаков был более радикален, чем американец. Миша писал свою биографию. «Белая гвардия», как и он сам, русские киевляне — интеллигенты, которые вынуждены страдать от большевистского беспредела и украинской эпической вакханалии. Хотя к украинской идее он относился еще хуже, чем большевикам. Он любил Киев, как и всякий русский человек. Для него это колыбель его родины, охваченная ужасом и страхом.

Кощей задумался и выдал по памяти:

«— Я б вашего гетмана за устройство этой маленькой Украины повесил бы первым!.. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто развел всю эту мразь с хвостами на головах? Гетман…»[2]. И эта «мразь с хвостами на головах», увы, всё-таки захватила власть на Украине. А на доме, где он жил, теперь висит украинский жовто — блакитный флаг, который он терпеть не мог.

— Кто ж его любит? Но ты начал про бал Воланда?

— Помнишь лестницу?

— Только ее и помню!

— Это Потемкинская лестница. Парадный вход с моря. Из вод морских выходили витязи, встречали делегации, всех эмигрантов из Европы и Африки. Того же Анубиса, принимали на таком балу. Им вручается медальон, на подобии твоего пера, без специального амулета Навь постарается извести всех чужих. Послы тоже получают специальные знаки.

— ФМС[3]???

— НМС, или Навья Миграционная Служба. Вий ее бессменный глава.

— И Булгаков был на этом балу?

— По-моему Марфа, его соседка. Та, которую после больницы и вампира, застукал за колдовством. Она попросила его отнести коробки, как раз на Приморский бульвар, который примыкает к лестнице. В одной из коробок был амулет истины. За любым мороком разглядишь истину. Вот и простоял, что соляной столб пока шли гости.

— Сильная ведьма?

— Марфа Искусница. Лучший артефактор. Думаю, Маргариту он писал с нее.

— Почему?

— Именно она, вместе с Вием принимала бал. Хозяйка вечера. Это был первый бал после революции, ведьмы попрятались, так что кого нашли. А я иногда подменял Вия, когда тот отходил поздороваться.

Я воочию представила себя там. Михаил Афанасьевич, с коробкой, у той самой лестнице, что изменила русскую литературу. Дует ветер, а писатель вглядывается в бал нечисти, не замечая больше ничего. Шутка ведьмы, стечение обстоятельств и богатая фантазия автора.

— Ты рассказчик от бога. Я зависаю и забываю, что же я хотела сделать.

— От которого?

— От Рода! — меня уже бегающую в кроссовках и наводящую «последние штрихи» отловили, сдули прядь и щелкнули по носу. — Так куда мы?

— Тут есть варианты. Могу просто выгулять, — я фыркнула, как собаку, честное слово, — Второй вариант посмотрим, что у тебя там за дело с Ягой.

— Второй!

— Значит рассказывай.

— Во-первых нарыл Горчаков. Это уже потом в канцелярии это дело мне подсунул. У него там такие «коррупционно — шоколадые» связи, что мне, кажется, он слона шефу подкинет, а тот и не чухается. Так вот, каждые полгода честностью заражаются несколько человек и потом умирают. Он нашел только за последние шесть лет. Есть прям комбинации, раз в полгода по двенадцать человек, не всегда в ГИБДД, но всегда чиновники или государственные служащие. Все смерти естественные или так выставлены, так что дело как таковое я открыть не могу. Яга беду видит в том, в этих смертях. Она осмотрела одного, говорит, как морок висит и давно. Больше информации у меня нет, конкретно это дело вообще открыто по проверке «взяточничество», только для того, чтобы мне сумели его перенаправить.

— Едем ловить твоего гаишника.

— Как ты себе это представляешь? Сегодня воскресенье, может у него выходной?

— А сейчас узнаем!

Азартно меняя абонентов, с кем-то говорил дольше, с кем-то всего парой фраз перебросился. Я не вслушивалась, просто ждала у выхода уже полностью собранная. Наконец он дождался ответа одного из собеседников и убрал телефон в карман: