Я помню, как спрашивал его про фашистов:

— Дед как ты относишься уже сейчас к своим бывшим противникам, к немецким летчикам разведывательной авиации, истребителям Люфтваффе?

— Ну, наверное, как солдат солдату. Дело прошлое. Они же тоже выполняли свой долг.

Когда война закончилась учил летать не только своих летчиков, но и генералов даже на сверхзвуковых самолетах до шестидесятых летал. У деда 8500 вылетов, а общий налет почти двести сорок тысяч часов.

Он хотел защищать Родину. И учил ее защищать других. Был командиром эскадрильи, планировал инструкторские полеты. Летал с молодыми и самостоятельно, без неба себя не видел. Потому и в полковники не выбился, штаб — это точно не для него, считал, что, если окончит академию, будет начальником, будет учить фронтовиков, скажут: «Где эта тыловая крыса была, когда мы воевали?».

Генерала уже потом получил, с выходом на пенсию.

Он и меня учил любить Родину и летать, правда последнее только в теории. До сих пор помню, как сидел с котом на кресле и читает мне лекцию, вместо сказки. Кот — это такой же внук, как и я. Первый Барсик уже умер, не видел я его, зато историю с его появлением в доме…

В одной командировке деда пригласили на свадьбу, сибирского котенка маленького подарили. Когда разрешили вылет, он его за пазухой пронес, посадил на МиГ–15, взлетели, потом стали набирать высоту. Кот забеспокоился, дед то, с кислородной маской, и он полез к нему. Дед оттянул кислородную маску.

И вот пока они шли на высоте 10 тысяч метров, котенок все время подпитывался кислородом. Потом стали снижаться, кот опять забрался в куртку. Так и привез в подарок своей супруге сибирского кота, легенду нашего двора.

Дедушка всегда улыбался много, такой он. Говорит, что и сейчас у него осталось немножко того оптимизма, который у него всегда был. Всегда с хорошим настроением, доброй улыбкой!

Курсанты его любят. Как говорит, на старости лет взялся лекции читать. Думаю, самого требовательного инструктора и не найти. Вколачивает в молодое поколение нелюбовь к автопилоту, словами: «Если летает автопилот, то вы там зачем? Вот налетаете Сами тысяч сто часов и можете иногда отдохнуть! Они помощники, но летчики то вы!»

Отца не помню, его не стало до моего рождения. Дед и воспитывал. Помню, как ругал Горбачёва, Ельцина ненавидел до трясучки! И рассказывал о Сталине, с его сыном они не раз в атаку ходили. Для него Верховный Главнокомандующий, был по-настоящему любим. Любим Сталин, несмотря на то, что знали о его жестокости и несправедливости, многие пострадали, в том числе и его отец.

Вся срана верила своему руководителю, благодаря ему они одержали победу в Великой Отечественной войне. Смогли организовать такую страну, поднять экономику, обойти всю Западную Европу по выпуску вооружения, необходимых предметов для снабжения вооруженных сил — все было для победы, был единый боевой лайнер, сплоченный. Это его заслуга. Не высказывали открыто, но весь народ, кто участвовал в войне, был очень недоволен, когда Сталина оболгали.

Странно, деда вспоминаю, уж не случилось ли чего дома? После дежурства позвоню ему. Как раз день летчика. А то не солидно, он у меня конечно продвинутый, спокойно смски читает, но неправильно это.

Как раз под праздник мне установили новые авиационные управляемые ракеты класса «воздух — воздух» средней и малой дальности для истребителя, не пробовал, но говорят могут поражать малоразмерные «стелс» — цели. Так что, как и дед летаю на истребителе, правда пятьдесят седьмом сухом.

— Внимание! Внимание! Нарушение периметра, нарушение периметра, группа, занять свои позиции. Это не учебная тревога, это не учебная тревога!

Сирена надрывалась, перемешивая вой и оповещение. По привычке «боднул» свой второй номер головой — спал на верхней койке — и вылетел на поле.

Здесь уже царили механики. С максимальной отдачей работали и все наземные службы, деловито бегали по аэродрому.

То, что тревога не учебная говорила суета на взлётной. Техники крепили подвесные и заряжали снаряды, так что у технических служб было больше работы. Подскочив на крыло накинул шлем, слушая «землю».

— Обнаружен разведчик, высота пятнадцать тысяч, повторяю, обнаружен разведчик, высота пятнадцать тысяч.

— Принял, земля.

— Первый, облачность, нужен визуальный контакт.

— Вышка, готовность две минуты.

— Взлетайте по готовности.

За секунды занырнул в кабину, приладил шлем, накинул ремни. Щелк, щелк, щелк панель замигала, где-то пиликнула. В те моменты, когда оживал двигатель — оживал и я. Успокаивался и готовился работать.

Взлеты в небо завораживают и в первый раз и в тысячный, какая бы ни была погода, там, на высоте в несколько километров всегда невероятная красота. Плаваешь по облакам в лучах луны или солнца. Вышка вернула меня на землю.

— Первый готов! Вышка?

— Время одиннадцать часов, пятьдесят восемь минут, ноль шесть секунд, ветер триста градусов пять, порывы до восьми, полет разрешен, — уши привычно заложило, вдавило в сидение, система штатно мигала приборами, давление в норме, — Курс сто двадцать, эшелон три.

— Понял, переключаюсь. Звено, я первый.

— Второй на связи, руление закончил, правая.

— Третий на связи, руление закончил, левая.

— Курс сто двадцать, эшелон три. Курьерская скорость.[2]

— Выполняем полет на разгон сверхзвуковой скорости и набор скорости, звено, — в динамике тишина, — Звено, звено ответьте!

Я еще не набрал полной скорости, приборы показывали мух на радаре, это ж сколько целей? На сколько позволяла кабина повернулся, за мной никто не летел. Что происходит, не отвечала ни земля, ни вышка, в эфире тишина.

После второго круга над аэродромом базирования, решил разведать ближайшее небо и возвращаться на базу. Кроме рации, все работало штатно. Заходя на второй — большой круг, я решил, что у меня не работает кислородная маска. Ну а с чего тогда посередь неба зависла девушка? Я уже молчу о законах физики и логики. Это просто глюки.

Девушка обернулась, посмотрела на меня, высота тринадцать тысяч метров, за бортом температура близкая к нулю, нет ни кислорода, ни подставки, парашюта тоже не было. Да, и она не падала!

Может облака так играются?

Ответа не было, зато было понимание, это действительно девушка, а не мой мираж. Она какое-то время наблюдала за моими движениями, потом отвернулась в ту сторону, от которой на радаре был «снег».

Может я разбился и просто умер?

С той стороны летели доисторические монстры. Как если к уменьшенной копии тираннозавра из фильма «Парк Юрского периода» прикрепить крылья — получатся эти твари. Рекс был один, а этих сотни.

Драконы приближаясь визжали, казалось в ультразвуковом формате. Я завис, в прямом и переносном смысле слова. СУ–57 мог позволить себе это, правда секунд на двадцать — тридцать. За собой сквозь шум двигателя и писк приборов я услышал РЕВ, истребитель закружило и немного выбросило вперед. Электроника замигала всеми цветами предупреждений.

Это сказка, я аккуратно развернулся, чтобы увидеть это. Моя птичка примерно метров двадцать в длину, с размахом переднего крыла около четырнадцати метров, десяти заднего и весом больше тридцати тон, так вот этому чудовищу я бы мог сойти за зубочистку.

— Бл., Горыныч! С. ка, настоящий Змей Горыныч!

Я увидел его три головы, поток воздуха от его крыльев заставлял электронику самолета заходится в истерике, а самого бросало вверх-вниз как листочек, в такт. Чуть сместился, чтобы не попасть в завихрения воздушных потоков от его крыльев.

Когда еще и эта девушка оказалась лицом около моей кабины — меня ж чуть инфаркт не хватил. Янтарные как у Горыныча глаза, белое оперенье, маленькая ладошка на стекле.

— Твоя цель — вон тот самолет, остальное не твоя забота. К вивернам не подлетай!

Я ее услышал. Я ЕЕ УСЛЫШАЛ! На высоте хрен знает какой, не сверялся с приборами, в ВОЗДУХЕ!

Но кивнул. Самолет, на который она указывала, как и я завис на высоте чуть в стороне от стаи тварей. Это британец, RC–135 ВВС Великобритании, самолет радиотехнической разведки и радиолокационной борьбы. Я видел такие при патруле границы: