Адреналин струится по моим венам, когда я осматриваю представшую передо мной сцену, мой взгляд падает прямо на моего отца, когда он свирепо смотрит на меня.

Я перевожу взгляд мимо него на мою мать, которая прислоняется к дверному косяку в гостиную, а позади нее потрескивает открытый камин, в то время как Райан стоит перед Хантером на лестнице, его пистолет направлен на моего отца, защищаясь.

Он делает еще один неуверенный шаг вниз, в то время как мой отец продолжает смотреть на меня, его пистолет все еще направлен на Райана, когда он усмехается.

— Ты, — рявкает он, указывая своей невооруженной рукой в мою сторону, пока моя мать хихикает в своем пьяном состоянии.

— Да, Бетани, это ты, — насмехается она с навязчивым смехом, в то время как я застываю на месте.

Райан и Хантер добираются до подножия лестницы. Мой отец сейчас всего в нескольких футах от них, и я пытаюсь подавить страх, нарастающий внутри меня, когда я смотрю, как они приближаются к моему отцу, но его отвлекает мое появление без предупреждения. Не моргнув глазом, он целится в меня из пистолета, поворачиваясь ко мне лицом, и мое сердце замирает.

Если я разорву их сделку, он либо захочет сохранить мне жизнь, чтобы получить свои деньги, либо пристрелит меня на месте за то, что я разочаровала его больше, чем он ожидал. Бернарду Эшвиллу на данный момент нечего терять, если уведомления о долгах от ростовщиков хоть как-то указывают на то, насколько они облажались по-королевски. Деньги или смерть.

— Бернард, тебе нужно перестать размахивать этой штукой. У нас есть достаточно алкоголя на следующее столетие. Давай поместим ее в изолятор, а позже сегодня мы сможем прижать ее к стене и использовать как мишень, пока будем практиковаться в стрельбе, пока нам не пришлось сражаться с людьми, которым мы должны деньги, — предлагает моя мама, ее глаза блестят, когда она делает глоток из новой бутылки бурбона, которую держит в руках.

— Заткнись нахуй, женщина. Забери моего сына у этого мудака. Я предупреждал ее о гребаных последствиях, а она ослушалась, так что теперь Хантер заплатит за это, — рычит он, его пистолет все еще направлен в мою сторону, в то время как Райан продолжает вставать между Хантером и моими родителями.

— Нет. Не смей прикасаться к нему! — Я кричу, страх сжигает мое тело, когда паника берет верх. — Я все испортила. Возьми меня, причиняй мне боль, мне все равно, но не смей прикасаться к моему брату.

Я подхожу к нему, но прежде чем я успеваю закончить свой протест, моя мать делает шаг к Хантеру, обходя Райана, чтобы добраться до него. Райан пытается держать пистолет направленным на моего отца, одновременно пытаясь оттолкнуть ее, и она спотыкается.

— Ты не прикоснешься ни к одному из них. Я отправлю тебя мертвым на пол через несколько секунд, если ты только попытаешься это сделать. Мы собираемся уйти сейчас, Хантер, Бетани и я, и ты позволишь нам, — спокойно заявляет Райан, когда моя мать натыкается на него, создавая эффект домино для Хантера, которому удается удержаться на ногах, но во взгляде Хантера светится гнев.

Я смотрю, как он уворачивается от протянутой руки Райана, проскальзывает под ней, чтобы добраться до нашей матери, и вырывает бутылку из ее рук.

— Вы могли бы быть лучшими родителями, если бы не были все время так чертовски пьяны. Но я думаю, что это ничто в общем плане вещей, учитывая все то глупое дерьмо, на которое ты, блядь, готова пойти ради собственной выгоды, — рычит он, его пустая рука сжимается в кулак, в то время как другая швыряет бутылку бурбона через голову нашей матери, содержимое разливается по ковру, прежде чем она разбивается о камин.

Кажется, что на мгновение все становится устрашающе тихим, поскольку предвкушение того, что произойдет после вспышки гнева Хантера, волной прокатывается по комнате. Я вдыхаю и выдыхаю, пока мы ждем.

В течение секунды комната вспыхивает. Я разеваю рот, когда огонь со свистом вырывается за пределы металлических ворот, пламя и пепел воспламеняются от алкоголя. Я с изумлением наблюдаю, как он бушует в гостиной, распространяясь быстрее, чем я когда-либо могла себе представить.

Цвета гипнотизируют, красные, желтые, оранжевые, синие и черные создают замысловатый танец своих собственных форм и узоров. Это почти как наблюдать прекрасный закат, разгорающийся на горизонте, за исключением того, что обстановка — моя тюрьма.

— Райан, — инстинктивно зову я, беспокойство нарастает во мне, поскольку гостиная продолжает охвачена пламенем.

— Что, черт возьми, ты наделал? — рычит мой отец, бросаясь к Хантеру, но Райан бьет его пистолетом по лицу, прежде чем тот успевает подойти слишком близко, и я смотрю, как он падает на пол, когда я спешу оттащить Хантера за себя, пока моя мать рыдает над пролитым на пол бурбоном.

Я не могу до конца осознать открывшееся передо мной зрелище, когда смотрю, как мой отец бьет Райана по лицу, как они вдвоем дерутся на полу, пока моя мать плачет, а пламя продолжает распространяться, подбираясь к дверному проему в фойе.

Мое беспокойство за безопасность Хантера усиливается, когда вокруг нас начинает клубиться дым. Жар от огня касается нашей кожи, и раздается выстрел, заставляя меня закричать.

Слишком много всего происходит одновременно. Слишком много для меня, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме обеспечения безопасности Хантера. Слишком много для меня, чтобы даже знать, с чего начать и чем все это закончится.

— Бетани, уведи отсюда Хантера! — Райан кричит, перекрывая треск дров и огня, но я колеблюсь, моя рука крепко обнимает Хантера, поскольку я отказываюсь оставлять Райана одного.

Пристальный взгляд Райана находит мой, когда он наваливается на моего отца, прижимая его к земле и вырывая пистолет из рук моего отца. — Бетани, я буду за тобой. Убирайся… Нахуй… Отсюда. Сейчас же.

Хантер переплетает свои пальцы с моими, потянув меня назад к входной двери, которая, к счастью, все еще открыта, когда мы вываливаемся на улицу, и я, наконец, прихожу в себя.

Ведя Хантера к грузовику, я оглядываюсь через плечо, страх поднимается во мне, когда пламя продолжает пожирать дом в Эшвиллов.

Я запихиваю нас в грузовик, даже не осознавая, что делаю, очарованная сюрреалистическим моментом, разворачивающимся вокруг нас. Я смотрю на место, которое когда-то было моей тюрьмой, а теперь полностью погружено в свою собственную версию ада.

Когда языки пламени начинают целовать небо, а дым клубится вокруг нас снаружи, я понимаю, что свободна.

Я, блядь, свободна.

Бетани Виктория Эшвилл свободна.

Больше никаких правил.

Больше никаких побоев.

Больше никаких эмоциональных оскорблений.

Ничего.

И все же я не могу купаться в лучах свободы, зная, что Райан в опасности.

Я чувствую себя беспомощной.

Я чувствую оцепенение.

Мне страшно.

— С ним все будет в порядке, Бет, — бормочет Хантер, и я смотрю на него краем глаза, когда он поднимает большой палец, чтобы вытереть слезы с моего лица. Я даже не знала, что плачу.

Моему брату не следовало бы утешать меня прямо сейчас, вовсе нет.

— Мне жаль, Хантер. Я потрясена, но с тобой все в порядке? — Спрашиваю я, оглядывая его с головы до ног, и он пожимает плечами.

— Я в порядке. Прошлой ночью я видел, как этот сумасшедший ублюдок вышиб Брюсу мозги. Он выйдет оттуда в любую минуту. Что ж, ему бы так лучше и сделать, — ворчит он, и я не знаю, за что обругать его в первую очередь — за то, что он сказал "ублюдок", или за, что он сказал, что Райан убил Брюса.

Потеряв дар речи, я таращусь на него, как рыба, пока он ерошит свои светлые волосы, наблюдая, как дом продолжает освещать раннее утреннее небо. Фойе теперь покрыто пламенем и дымом, и мои опасения за безопасность Райана усиливаются, в то время как Хантер, кажется, остается спокойным.

— Он там, — кричит Хантер, похлопывая меня по руке и указывая на стену дома. Дым окутывает Райана, пока я смотрю, как он медленно направляется к дороге, а я выхожу из грузовика и мчусь к нему, даже не осознавая этого.