— Она само совершенство. Все еще очень зла на нас, но она идеальна, — отвечает Райан, его взгляд задерживается на мне, когда он снова оглядывает меня. Я смотрю, как его руки сжимаются в кулаки, отчаянно желая протянуть руку и прикоснуться ко мне, но он не уверен, как я отреагирую.

Я не знаю, как я хочу реагировать. Мой разум и тело тянут меня в двух совершенно разных направлениях, но в конечном итоге, я знаю, что буду руководствоваться своим сердцем. Я просто не могу сделать этого прямо сейчас.

Мне нужна минутка, и я, проходя мимо, легонько сжимаю его плечо и выхожу в открытую кухню и гостиную, чтобы передохнуть.

Ноги мгновенно несут меня в глубь дома, где в небе пробивается восход солнца, озаряя океан и пляж внизу. Боже, как это прекрасно.

Сейчас почти половина седьмого утра, а я не сомкнула глаз. Я сделаю все это, когда благополучно вывезу Хантера из дома. Открывая дверь во внутренний дворик, я прислоняюсь к дверному косяку, позволяя звуку океана убаюкать меня на несколько мгновений.

На улице нет ни души, и дождь прекратился. Заметив погоду, я чувствую, как мое тело покалывает от желания снова потрахаться на улице, только на этот раз без дополнительного элемента дождя, и я качаю головой.

Сейчас не время для этого. Я почти чувствую вину за то, что откладывала встречу с Хантером, потому что мы остановились у школы, но мое тело и разум были разбиты воспоминаниями об этом мудаке, и я знаю, что не стояла бы сейчас здесь, сильная и решительная, если бы мы этого не сделали.

Это сделал Райан. Он делает меня целостной и позволяет мне привести себя в порядок, и это самое странное ощущение на свете.

Руки нежно сжимают мою талию, когда тело прижимается к моей спине, и прикосновение его полных губ заставляет меня дрожать, когда он целует меня в макушку. Мгновение мы оба ничего не говорим, счастливые наслаждаться присутствием друг друга, и я не могу сдержаться.

Развернувшись, я утыкаюсь лицом ему в грудь, хватаясь за его рубашку, и он крепко обнимает меня, окутывая своим цитрусовым ароматом.

Черт возьми, он ощущается как дом, и я хочу потеряться в нем, но я знаю, что сейчас не время. Я в последний раз вдыхаю, прежде чем откинуться назад, и, подняв глаза, вижу, что он улыбается мне сверху вниз.

— Ты готова идти? — спрашивает он, убирая выбившуюся прядь волос с моего лица, и я киваю, полностью благоговея перед ним в этот момент. Он знает, что я зла и расстроена, и он не знает, что мы будем делать дальше, но он все равно делает в точности то, что обещал, и он спас меня, и спасет моего брата.

— Да, — бормочу я в ответ, когда мы оба неохотно отпускаем друг друга. — Какой у нас план? — Спрашиваю я, и его глаза немного расширяются, когда он проводит рукой по лицу.

— Честно? На самом деле его нет, — признается он, когда я смотрю, как он подходит к барной стойке и начинает прикреплять набедренную кобуру, закрепляя по пистолету с каждой стороны, и меня удивляет, насколько естественно это смотрится на нем. — Мы знаем, что он в своей комнате, судя по записям с камер наблюдения. Если что-то изменится, Бенджи предупредит меня, но я вытащу его, и мы убежим, — говорит он мне, и я хмурюсь.

— Что я буду делать? — Спрашиваю я, когда он опускает куртку, пряча оружие.

— В идеале я бы хотел, чтобы ты уже была в пути, но я думаю, что твой брат такой же упрямый как и ты. Я знаю, что ты не уедешь без него, и он тоже не уедет, не увидев твоего лица, а это значит, что ты будешь ждать в грузовике.

Он выпрямляется, уперев руки в бока, как будто готов к спору или к тому, что я отвергну его простой план, в любом случае, он занимает оборонительную позицию, и это отчасти мило.

— Хорошо, — отвечаю я, направляясь к входной двери, и он просто смотрит на меня с удивлением, написанным на его лице, пока я не открываю дверь, и это заводит его.

Мы собираемся вытащить моего брата оттуда и бежать. Все остальное не имеет значения.

К черту этот город и то, чему в нем позволено происходить.

Я, блядь, выжившая, и я забиру то, что принадлежит мне.

— Скажи это еще раз, — повторяет Райан, и я уже готова покончить со своей милой стороной и задушить его.

— Это действительно необходимо? — Я ворчу, протирая глаза и прогоняя усталость из своего тела.

— Еще раз, и я оставлю тебя в покое.

Я вздыхаю, переключая свое внимание на него, когда мы садимся в грузовик, припаркованный через дорогу от моего дома. Мы видели, как оба моих родителя ходили по дому через окна, и на их лицах ясно читался гнев — они знают, что я не там, где должна быть.

От этого у меня скручивает живот, но я проглатываю неуверенность, напоминая себе, что они продавали меня без угрызений совести.

Желая поторопиться, пока они, как обычно, не проникли мне под кожу, я облизываю губы и повторяю слова снова.

— Я жду в грузовике с закрытыми дверьми. Не показываясь никому, а если меня увидят, не впускать их внутрь. Бенджи на быстром наборе, Мария тоже, и ты войдешь и выйдешь как можно быстрее, — бормочу я, и он согласно кивает.

Я не знаю, как он собирается общаться с моими родителями, но он попросил меня довериться ему, и, как бы мне не хотелось этого признавать, я доверяю.

— Сколько? — Добавляю я, бросая на него многозначительный взгляд, и он хмурится, потирая затылок, пытаясь стряхнуть собственную усталость. Он чертовски сексуален, одет во все черное и массивные армейские ботинки, но он совсем не похож на того парня-серфингиста, которого я так хорошо знаю.

— Сколько чего? — спрашивает он, и я качаю головой.

— Знаешь, как в кино. Сколько мне нужно ждать, что бы понимать, выйдешь ты или что то не так? — Я говорю так, словно в этом есть какой-то смысл, и он закатывает на меня глаза.

Я вижу легчайшую усмешку на его губах, потому что он думает, что я задаю риторический вопрос, но когда он видит, что я не смеюсь и на самом деле жду ответа, он потирает виски.

— Не будь…

— Я серьезно. Мой отец чертовски безжалостен, Райан, мы это знаем. Поэтому я спрашиваю снова: Сколько? — Я перебиваю, настаивая на своем, и после того, как он на мгновение заглядывает мне в глаза, он неохотно вздыхает.

— Двадцать минут.

— Десять, — возражаю я, приподнимая бровь, и он сурово смотрит на меня в ответ, сжимая руль.

— Двадцать, — заявляет он, и я выпрямляюсь, отказываясь отступать.

— Десять.

— Черт возьми, Бет, — ворчит он, костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает руль, пока мы пытаемся прийти к компромиссу, и я уступаю.

— Хорошо, пятнадцать, но больше я не поступлюсь, — парирую я, не сводя с него глаз.

— Договорились.

Слава Богу.

Я знаю, что он хочет защитить меня, и ценю это больше, чем можно выразить словами, но когда дело доходит до того, что я выражаю те же чувства, он не согласен.

— Быстро, — шепчу я, протягивая руку, чтобы погладить его по щеке, и его глаза на мгновение закрываются, когда он наклоняется навстречу моему прикосновению, заставляя мое сердце воспарить.

— Я так и сделаю, — бормочет он с легкой улыбкой на губах, прежде чем вылезть из грузовика и осторожно закрыть за собой дверь.

Мне кажется, что мое сердце бьется где-то в горле, когда я смотрю с края своего сиденья, как он незаметно крадется за дом.

Я заламываю руки, когда мои зубы постоянно впиваются в нижнюю губу, и мои нервы берут верх надо мной. Я смотрю на часы в грузовике каждые пару секунд, и когда время переваливает за десять минут, я начинаю паниковать.

Я просто думала, что смогу последовать за ним, и теперь, когда приближается время, я понятия не имею, что я на самом деле буду делать.

Краем глаза я замечаю какое-то движение, но мое сердце замирает, когда я вижу ярость в глазах отца, стоящего в гостиной с пистолетом, направленным в прихожую.

Черт.

Нет.

Не раздумывая, я распахиваю дверь грузовика, не потрудившись закрыть ее за собой, и мчусь по тихой дороге к дому моей семьи. Приближаясь, я слышу крики и впервые за все время, сколько себя помню, берусь за ручку двери без стука и вхожу внутрь.