— Дорогой, я тебя не знаю, но я собираюсь дать тебе один совет, нравится тебе это или нет. Ты ни хрена не найдешь в этом городе, а если и найдешь, то это определенно будет нехорошо, так что я бы просто порекомендовала перестала искать и наслаждался видом.

Молниеносно она исчезает, ее слова звучат во мне, пока она увеличивает расстояние между нами.

Почему мне кажется, что вся моя работа только что стала в десять раз тяжелее?

У кого-то должны быть ответы. Надеюсь, я смогу найти кого-нибудь более развязного, кто будет готов рассказать мне все глубокие, мрачные секреты, которые может предложить этот город.

Четыре

БЕТАНИ

Школьный автобус полностью заполнен, ну, за исключением места рядом со мной, что неудивительно. Ко мне всегда относились как к парии, невидимой из-за моих родителей, и это ничем не отличается. Я слышу, как все вокруг болтают о своей любимой песне, попавшей в чарты, о том, кто им нравится, и о том, что они делали на выходных.

Мне кажется почти чуждым вести подобные тривиальные разговоры. Единственный раз, когда у меня действительно был друг, это в средней школе. Ее звали Сара, и она переехала еще до того, как мы поступили в старшую школу Эшвилла. С тех пор я тихая ботаничка.

Я не отрываю взгляда от окна, наблюдая за проплывающим мимо городом, и я благодарна, что сегодня выглянуло солнце. На небе ни облачка, что совсем неплохо для января.

Сегодня утром мне удалось выйти из дома в джинсах в обтяжку, свободном белом топе с V-образным вырезом и сандалиях. Эти джинсы — часть одежды, которую я должна надевать, когда приходят друзья моих родителей. Они не для школы, но к черту это. Все, что облегает мое тело, обычно категорически запрещено. Смесь правил моего отца и моей собственной неуверенности в себе заставляет меня большую часть времени выбирать мешковатую одежду, но сегодня, по какой-то причине, я почувствовала небольшую искру бунта.

Наверное, это потому, что я провела все выходные, не открывая дверь, взволнованная и настороженная, когда пыталась заснуть, пока мои родители веселились внизу со своими друзьями. К счастью, меня оставили в покое, но мне все равно не помешало бы вздремнуть, чтобы наверстать упущенный сон.

Впереди появляется "Старшая школа Эшвилл", и я вздыхаю. Какой бы неловкой ни была поездка на автобусе, это лучше, чем на самом деле находиться дома или в школе, поэтому я всегда чувствую себя подавленной, когда мы приезжаем сюда слишком рано, на мой вкус.

Когда автобус останавливается, я подтягиваю рюкзак повыше к плечу, прежде чем подняться на ноги. Несколько девушек, сидящих через проход от меня, практически насмехаются над моим существованием, но я не обращаю на них внимания.

— Посмотри на эту неудачницу. Когда она просто поймет, что никто не хочет, чтобы она была рядом, и покончит с собой? — комментирует одна из них достаточно громко, чтобы услышало большинство детей в автобусе, и становится неловко, когда многие люди смеются вместе с ней и ее друзьями.

Тот, кто сочинил этот стишок о том, что палки и камни ломают кости, но слова никогда не причиняют боли, был лжецом.

Внешне я сохраняю бесстрастное выражение лица, как будто ее слова не задели меня за живое, в то время как мои внутренности разрываются в клочья в миллионный раз, когда я подтягиваю свой рюкзак повыше.

Я пробираюсь сквозь толпу, переступая через ногу, выставленную в проходе, чтобы подставить мне подножку, и все это без поднятой брови, неприязненного взгляда или резкого комментария в чей-либо адрес, потому что правдива одна поговорка — игнорируй их, и им надоест.

Что ж, они не надоест, но я давно усвоила дома, что сопротивление только усугубляет ситуацию, поэтому применила тот же принцип в школе.

В ту секунду, когда я выхожу из автобуса, я продолжаю двигаться вперед, школа маячит передо мной. Дорожка, ведущая ко входу, с обеих сторон заросла травой, изредка растут пальмы, именно там я обычно провожу свои обеды.

Затем к главным дверям ведут ступеньки, которые поворачиваются наружу и обратно внутрь сами по себе, в форме ромба, открывая большую площадку наверху, прежде чем войти внутрь. Терракотовое здание выглядит почти величественно из-за того, насколько оно высокое, но, как и семья Эшвилл, "Старшая школа Эшвилл" — это не более чем оболочка создаваемой ими иллюзии — по крайней мере, для меня.

Я вижу команду поддержки и футбольную команду впереди, стоящую так, словно они управляют школой, что было бы правдоподобно, если бы они действительно были хоть сколько-нибудь хороши. Стоунеры и готы собираются группами справа, оставляя всех между ними сбиваться в небольшие группы — классические игровые группировки, соответствующие всем мыслимым стереотипам.

— О. Мой. Бог. Ты видела нового парня? Горяч, Брэнди, чертовски сексуален.

Проходя мимо чирлидерш, стоящих рядом со спортсменами, я краем глаза замечаю капитана группы поддержки Хлою, которая, как всегда, набрасывается на мужское мясо. Я почти хочу сказать, что слышала, как она говорила то же самое о каждом парне с пульсом, но передумываю и прикусываю язык, сосредотачиваясь прямо перед собой.

Я никогда не понимала, почему девочки в этой школе все время заискивают перед парнями. У меня недостаточно времени, чтобы даже любить себя, так как же я могу преподносить это на блюдечке другим? Не говоря уже о парнях, которые меня даже не видят? Может быть, однажды, когда я выйду из-под контроля моего отца, я пойму, что значит по-настоящему любить и быть любимой в ответ.

Я взбегаю по ступенькам, избегая зрительного контакта со всеми по пути, совершенно невидимая, когда проскальзываю внутрь здания и обнаруживаю, что коридоры такие же тесные, как и всегда.

Что должна сделать девушка, чтобы выкроить немного времени и уединения для себя?

Дверь моей спальни вообще-то уже иногда закрывается, но, по крайней мере, сегодня вечером "У Пита" моя смена, так что я могу снова насладиться десятью минутами рая в комнате отдыха с курицей и беконом и апельсиновой содовой.

Сегодня утром у меня первым делом урок английского, поэтому я быстро направляюсь к своему шкафчику, пробегая по мягким бежевым коридорам, чтобы положить сумку, прежде чем взять то, что мне нужно для этого урока, и направляюсь в класс.

Когда я захожу внутрь, миссис Джонс, как обычно, сидит за своим столом впереди класса, и здесь уже всего несколько учеников. Я сажусь на свое место у окна, в середине ряда, и раскладываю свои вещи на столе, устраиваясь поудобнее.

Это один из немногих классов, где все должны сидеть парами, но я все равно всегда остаюсь одна.

Инстинктивно, пока я жду начала урока, я рисую каракули в своем блокноте. Я ничего не могу с собой поделать. Потребность рисовать и выражать себя всегда переполняет меня, даже если это всего лишь обычный цветок на краю бумаги. Чернила растекаются прежде, чем я осознаю, что делаю это.

Я игнорирую скрип стульев по полу и усиливающийся шум по мере того, как в класс входит все больше учеников, болтающих о всяких пустяках, пока не слышу, как миссис Джонс хлопает в ладоши.

— Доброе утро. Если все хотят сесть, сегодня мы собираемся назначить партнеров для команд по дебатам, — объявляет она. Ее платье с цветочным принтом развевается вокруг лодыжек, когда она откидывает светлые волосы с лица, и я съеживаюсь — не от нее, а от того, что она сказала.

Я ненавижу групповые задания. У меня никогда не получается хорошо, даже самую малость. Я всегда работаю одна или беру в напарники кого-то, кто даже не посещает школу на регулярной основе, так что в любом случае всю работу выполняю я, потому что я всегда получаю высокие оценки.

Как только она собирается закрыть дверь, мой мир полностью останавливается, когда мистер Горячий, Темный и Придурочный из закусочной на прошлой неделе небрежно заходит внутрь.