— Римма записала ваш разговор, ты даже не подозревал об этом, отчего так красноречиво изложил весь свой коварный план. Чем же я тебя так сильно занозила, что ты вынес мне страшный приговор?

Она страсть как желала узнать причину его ненависти, и с мольбой в глазах ждала, надеялась получить ответ. Но Камал не ответил, а лишь пожелал продолжения:

— И что же я там говорил?

— Тебе доставляет удовольствие терзать меня?… — Сони глядела ему в глаза, вопросительный взор, направленный на Камала, остался без ответа, и она продолжила, — что ж… Твоя ненависть так сильна, что ты не успокоишься, пока не уничтожишь меня основательно. Пока не увидишь униженной, разбитой, раздавленной у твоих ног, покоренной твоей воле… И твое главное оружие — любовь.

Камал усмехнулся:

— Что за дикость? Любовь — оружие…

— Моя любовь к тебе… — разочарованно прошептала Сони и безнадёжно вздохнула, — усыпив мою бдительность и убедив, что ты меня любишь. А влюбленную женщину так легко убедить в своей любви… я и не подозревала об обмане, ты так искусно играл в любовь…

Сони не в силах была продолжать смотреть ему в глаза, так как его каменный вид, не проявляющий никаких подтверждений или опровержений ее словам, убивал ее. Уронив голову на ладони, она чуть всхлипнула.

— Боже! Как это унизительно! За что, Камал? За что?

— Сомневаюсь, что на данный момент какие-либо слова дадут положительный результат. Поговорим об этом завтра.

И не дожидаясь ее ответа, Камал бесцеремонно удалился, оставив ее в одиночестве со своими размышлениями. Сони даже не успела возразить.

Заметив папку с документами у окна, Сони медленно взяла ее в руки, проведя по ней с опаской, приоткрыла, и взгляд упал на злополучный документ. Резко брезгливо отбросив ее, она вновь зашлась в горьких рыданиях, склонив голову на колени.

— Николя, алло… Ты меня слышишь, Николя?

Мобильный телефон почему-то барахлил, и Камал с трудом смог дозвониться.

— Да-да, слушаю тебя, — услышал он голос Николя.

— Николя, слушай меня внимательно. Срочно найди Римму.

— Ты что, брат?! Она же уже месяца два-три как исчезла, не звонит, не появляется, — перебил его Николя.

— Меня не волнует, как! Но чтобы завтра ты привез ко мне Римму и того щегла с редакции. Помнишь его?

— Ты имеешь в виду Джона?

— Да, кажись, его имя Евгений. Ты меня понял? Завтра к полудню, эти двое должны быть у меня. И никаких оправдании!

Камал отключил телефон, не дожидаясь ответа.

К вечеру следующего дня, но не к полудню, Николя постучал в дверь гостиничного номера. Камал открыл дверь и с порога пробасил:

— Где они?

— Они слегка брыкались, но мы справились…

— Где они? — нетерпеливо повторил Камал.

— Ребята сейчас поднимутся с ними, — спокойно ответил Николя, не отреагировав никак на его грубость и похлопав его по плечу, спросил, — что за спешка, брат? Не желаешь объяснить, в чем дело?

Сони очнулась от беспокойного сна, терзаясь мучительными и тревожными предчувствиями. Ночь не приносила облегчения в сетях забвения сна, а дни предвещали ежедневную бурю склок и перебранок. Отчего Сони мысленно металась из стороны в сторону в надежде найти хоть малейший просвет в решении этих наваливших проблем. Но каждый последующий день словно продлевал агонию и наказание…

… кара небесная!..

Внезапная догадка о каре небесной застала ее врасплох, и Сони вскочила с постели. Рука машинально потянулась к сигаретам. До рассвета оставалось не более часа, медперсонал еще отдыхал. Сони была уверена, что до обхода больных, она успеет сделать пару спасительных затяжек и вдобавок проветрить свою одиночную палату.

Стоя у окна, она с наслаждением затянулась и выпустила дым. Мысли молнией пронзали ее насквозь с каждым вздохом. Пытаясь собрать все воедино и логически мыслить, Сони начала анализировать.

… Это кара небесная! За все мои прегрешения. Но … какие??? Что такого ужасного я могла совершить в своей жизни, что Бог так жесток со мной? …

… … …

… Это за мою безмерную любовь к Камалу…

… Человек не должен так самозабвенно любить кого-либо…

… Бог наказывает меня за всю любовь, отданную Камалу, ему единственному…

… За всё то райское наслаждение, что я испытала в его объятиях…

… За все те страстные ночи, что мы дарили друг другу… сладостные поцелуи… жгучие объятия… как же слаба плоть… слаба… абсолютно слаба, если плотские утехи стали превыше духовности…

… Господи! Что за глупости!? Разве можно наказывать за любовь!? За желание любить и быть любимой? … Что за чушь я несу… Фу-у-у… Но… ведь, оказавшись в плену этих плотских наслаждении, в плену страсти, мы забыли о Боге… забыли, что неземная любовь не предназначена для смертных… нельзя любить так сильно, самозабвенно… грешно предаваться плотским утехам!

И Сони мысленно взывала к Богу, истошно крича в подсознании.

Господи!!!!

Разве я забыла твои заповеди?

Нет! Нет! Нет!

Не убей!

Не укради! …

Что же еще? Что дальше? …

… прелюбодеяние…

… О, Боже! Прелюбодеяние!…

… Господи, ты наказываешь меня не за любовь к супругу, а за… за измену…

Внезапная догадка заставила окаменеть Сони. Кровь отхлынула от лица, и она побледнела, как смерть.

Сигарета в руках Сони давно истлела в неподвижности, и она подкурила новую дрожащей рукой. Смутные воспоминания о той далекой ночи, проведенной в объятиях другого мужчины, страстные вздохи, долгие поцелуи, жгучие объятия привели ее в трепет. Сони задрожала всем телом. В ушах раздался гул эхом, чеканящий биение сердца.

… Димка!

… О Боже! Димка!

Милый, верный, надежный друг Димка!

Это с ним… именно с ним… с лучшим другом Камала она когда-то совершила прелюбодеяние… Сделав очередную затяжку, Сони потушила сигарету. Мысли метались в разные стороны, ей хотелось закричать во все горло, чтобы боль, гнетущая внутри, утихомирилась. И сердце зарыдало навзрыд, переча разуму:

«Нет! Нет! Нет!… Господи! Господи! Я не изменяла Камалу! Это он явился ко мне во сне, как мираж. Я отдалась в ту ночь миражу, бессознательно предавалась любви с призраком в облике Камала…»

Но разум наперекор сердцу твердил свои доводы:

«Ложь! Ты просто нашла оправдание своему поступку. Ты не хотела думать иначе. Твоя лихорадка не оправдывает то, что ты не желала видеть лица Димки, и просто вообразила себе Камала на его месте…».

От горечи самоанализа сердце Сони сжалось до боли. Спрятав лицо в ладонях, она разрыдалась, всхлипывая и завывая от безнадежности. Самосуд довел ее до отчаяния.

Что же делать в таком случае? Согласиться с доводами Камала и подписать отказную от Дони?! Чтобы тень ее греха не пала на малыша. Невинный ангел не должен нести крест своей матери.

???…

Нет! И еще раз нет! Она подарит всю свою нерастраченную любовь и нежность своему малышу и будет бороться за его благополучие. Отказаться от него не значит сделать его счастливым. Этим его не уберечь от всех бед и невзгод. Лишь своей любовью и заботой можно отгородить его от всех и вся. А для начала ей нужно отвоевать своего сына у Камала. А если удача улыбнётся, то, возможно, получится вернуть опекунство над Джимми тоже…

И, видит Бог, она окончательно приняла решение бороться за свое дитя, за своих чад до последнего вздоха!

Полная решимости, Сони подошла к раковине, привела себя в порядок и взглянула на себя в зеркало. В отражении на нее глядела женщина, уверенная в себе и подбадривающе улыбалась ей. И Сони поняла, что она не одна. Ее второе «я» вновь распрямило плечи, и встало рядом, поддерживая и подбадривая в минуты отчаяния.

Внезапно открылась дверь без предупредительного стука. Сони вышла из ванной комнаты и встретилась взглядом с Камалом. Лукавый взгляд посетителя не предвещал ничего хорошего и Сони насторожилась.

— Не слишком ли ты рано для очередной перепалки, — съязвила Сони, глядя ему в глаза, — это вредно для переваривания завтрака.