— Я поеду за вами, — сказала Елена и бросилась к своему автомобилю.

Выезжая на трассу, Камал спросил:

— В какую везти?

— А-а-а, — замялся Джон.

— Парень, не тупи, — яростно прорычал Камал. — Когда у нее срок? Разве еще не рано для родов? Где она на учете?

Евгений в недоумении вновь замешкал и начал экать и бекать, когда Сони с трудом выдавила, сдерживая стоны:

— Клиника «Лайф», на Пятой Кривой, а-а-а-а, — застонала Сони и неосознанно рука упёрлась в сиденье водителя, и соскользнув она вцепилась в плечо Камала, сжимая всей силой и впиваясь в него ногтями.

Камал даже не почувствовал боли от переполнявших его чувств беспокойства, он лишь произнес, кидая периодически взгляд назад на Сони:

— Всё будет хорошо, милая. Потерпи. Просто дыши, слышишь, — и обратился к Джону. — Помогай ей дышать в правильном темпе, чтобы она повторяла за тобой. Ты вообще хоть что-нибудь можешь?

Камал гнал машину по трассе, как угорелый, и Елена с трудом поспевала за ним следом. Прибыв в клинику, он вручил Сони на попечение врачей, которые быстро организовали все необходимое, и перешли в родильное отделение.

Камал остался ждать в приемном отделении чуть поодаль от Елены с Джоном, не желая покидать родильный дом, не узнав о благополучном физическом состоянии Сони.

После долгого ожидания вышел врач, к которому подбежали Евгений с Еленой, а Камал остался поодаль.

— Роды были тяжелыми, но мать сейчас в порядке, — услышал издалека Камал важную весть, озвученную врачом.

— А как ребенок? — поспешно спросила Елена.

— А вот ребенок… Вы отец? — обратился врач к Евгению.

Услыхав данный вопрос, Камал не в силах был продолжать стоять, как истукан, в сторонке. В голове словно помутнело, и он развернулся и ушел прочь, не в состоянии больше наблюдать за их семейной идиллией. Главное, что Сони была в порядке, несмотря на тяжелые роды. Далее он уже не слышал слов и старался быстрее удалиться, исчезнуть из жизни Сони.

Ему жутко больно было находиться в тесном помещении, он выбежал во двор, вытягивая галстук, что сдавливал ему горло и не давал дышать, чтобы глубже набрать легкие воздухом. Расстегнув две пуговицы у основания шеи и сделав пару спасительных глубоких вдоха, он нервно закурил сигарету и подошел к машине. Сев в машину и откинув голову на сиденье, он прикрыл веки, смакуя каждую затяжку сигареты, в надежде успокоить свои шальные мысли, что скакали из стороны в сторону, кидая его в дурман воспоминаний. Он безумно желал забыть Сони и забыться, но вместо этого в памяти всплывали счастливые моменты, когда много лет тому назад, он также привез Сони в родильный дом, где она подарила ему сына:

«Сони лежала на больничной койке после родов. А Камал, подойдя к ней, протянул маленький комочек, укутанный в пелёнки.

— Познакомься, милая, это Джамшид!

Обессиленная Сони с трудом приподнялась и, счастливо улыбаясь, взяла малыша на руки.

— Как же он похож на тебя, любовь моя, — с любовью произнесла Сони и прижала малыша к груди, чтобы покормить его.

Камал присел на край кровати и нежно поцеловал Сони:

— Спасибо тебе за сына, любимая».

Эти воспоминания из прошлого начали душить Камала и он, дико вскрикнув, завел мотор и умчался. Было далеко за полночь, и город был пуст, поэтому Камал гнал машину на всей скорости, даже не задумываясь о последствиях. А придя домой, он поднялся в спальню, в которой ранее были прожиты самые счастливые мгновения их жизни вместе с Сони, и в которую он более никогда не осмеливался повторно войти, после ухода его любимой.

Комната была полна воспоминаний, так как хранила остатки всех деталей шестилетней давности. Постель была заправлена всё в тот же бежевый шелк, как и в последний день обитания Сони в этом доме. А на туалетном столике были расположены косметические наборы Сони. И рядом со шкатулкой с драгоценностями лежало ее обручальное кольцо, которое она сняла перед уходом, и к которому он так и не притронулся, оставив его на том же месте. Все эти годы, каждый предмет оставался лежать либо стоять на своем месте, после ухода Сони и хранил легкую память о ней.

Он открыл шкатулку, в которой сохранились все оставленные ею драгоценности, что дарил Камал каждый раз, когда желал вновь и вновь увидеть блеск в глазах жены от новой побрякушки. Закинув внутрь обручальное кольцо Сони, он с треском закрыл крышку и отошел, проведя пятерней по волосам.

Камал нервно расхаживал по комнате. Затем открыл дверь будуара, где висели в ряд остатки одежды Сони, различные платья, костюмы и соболиная шуба, что пылилась без надобности все эти годы. Он начал со злостью срывать все её одеяния с вешалок, дико кричать и крушить все вокруг. А затем, во дворе развел большой костер и бросил в огонь остатки воспоминаний о ней. В руки попался альбом с фотографиями, где любовно Сони хранила их снимки из различных поездок. Он просмотрел некоторые фотографии, вначале погладил их глянцевую поверхность, а затем с той же яростью бросил в огонь.

Сложные роды Сони имели последствия, малыш родился слабеньким и в придачу с пороком сердца. С самого рождения его держали в барокамере под пристальным присмотром врачей.

Диагноз врачей поверг Сони в ужасающую панику и отчаяние. Сыну необходимо было срочное хирургическое вмешательство, которое не могли осуществить самостоятельно врачи больницы, как и врачи всей страны, из-за отсутствия необходимого оборудования и квалификации.

Ее выписали с больницы, как только она оправилась. Выйдя из клиники, Сони оформила документы на сына, указав, что она мать-одиночка, не претендуя на отцовство Камала. И назвала сына в честь отца Камала — Данияр. Алим Данияр — так записала она сына в свидетельстве о рождении, на новый модный лад во избежание лишних подозрений, но при этом сохранив родословную Камала. После чего Сони начала собирать все необходимые документы, различные заключения и анализы, чтобы запросить государственную помощь на операцию сына за границей, так как специализированные клиники, практикующие такие сложные операции на сердце, тем более новорожденным, проводили только там.

Прошло больше месяца, пока Сони обивала пороги всех возможных инстанции. А в итоге, пришло уведомление о том, что ребенка поставили в очередь по государственной субсидии, которая будет осуществлена только через полгода. Но также ей был предложен платный вариант операции, на которую у Сони не было финансовой возможности, так как затребованная сумма была просто космической.

Однако Сони не теряла надежды, и продолжала искать всевозможные варианты. Она выставила квартиру на продажу, но ее стоимость не покрывала даже четверть необходимой суммы. Елена выбила помощь от учредителей-меценатов редакции для Сони, а также обсудила с мужем возможность предоставления ей в помощь их семейных сбережений. Даже Джон не остался в стороне и старался помочь ей, чем мог. У него был небольшой дачный участок, который не имел большой ценности, и всё же он выставил его на продажу. Но Сони отказалась от этого, так как она не смела требовать от него большего, чем его внимание и заботу о ней, при том, что она не могла дать ему взамен ничего из того, что ему требовалось.

Даже при всей этой помощи собранная сумма не покрывала и трети того, что требовалось для оплаты операции. И Сони продолжала обивать пороги, собирать повторно документы по рекомендациям врачей, чтобы ускорить процесс. Но время шло, малыш нуждался в помощи, и все это время находился в больнице. Почти второй месяц, Сони лишь навещала его, украдкой наблюдая за малышом издали. У нее даже не было возможности ни разу взять его на руки и прижать к материнской груди. Врачи категорически запретили ей это. И Сони продолжала бороться за жизнь сына, в поисках любой зацепки, малейшей соломинки, что могла повлиять в решении вопроса.

***

Сони сидела, рассматривая альбом с фотографиями малыша, что были сделаны в больнице, когда позвонили в дверь.