— Мэри, надеюсь, вы подписали договор о неразглашении конфиденциальной информации?

На что та лишь растерянно кивнула головой, после чего Сони, опомнившись, строго произнесла:

— Что вы тут делаете, Мэри? И где дети?

— Я… они… простите… — промямлила Мэри и убежала.

Сони вошла в комнату, где разъяренный Камал крушил все, что попадалось ему под руку топором. Кровать была уже наполовину развалена. Настенные шкафы частично сломаны, а стекла разбиты и заполняли всю комнату осколками. Николя что-то говорил и пытался удержать Камала за руки, но тот вырывался и продолжал крушить все подряд без перебоя.

— Камал! Что происходит? — взволнованно спросила Сони.

Услыхав до боли знакомый и родной голос жены, Камал остановился на мгновение и посмотрел красными глазами от ярости на Сони. За это мгновение Николя, воспользовавшись моментом, схватил топор, но не смог вырвать из рук Камала, так как он толкнул его, а затем, отвернувшись, продолжил крушить, яростно приговаривая:

— Я камня на камне здесь не оставлю. Я все это уничтожу.

— Всё!!! Хватит, Камал! Прекрати! — выкрикнула Сони не в состоянии сообразить, что происходит.

Камал отбросил топор и в два шага оказался рядом с Сони. Тяжело дыша, он схватил её лицо, как мяч, в свои руки, погружая пальцы в шелковые локоны волос, и гневно произнес, окидывая взглядом комнату:

— В этом дело, да? Так значит только в этом? В этой комнате, да? Если цена твоего доверия, эта комната, я сотру её в порошок. Неужели ты не видишь, что мне нужна ты, только ТЫ, а не эта комната. Хотя я и в правду создал её для тебя, мечтая о тебе…

Он тяжело дышал прямо в лицо Сони, глаза метали молнии, но Сони не дрогнула и не отпрянула, просто смотрела на него недоуменным взглядом. Камал прорычал, отпустил её и вылетел из комнаты прочь. Сони шокировано осмотрелась вокруг, а затем остановила свой взгляд на Николя, который также тяжело дышал, словно пробежал марафон.

— Кто-нибудь толком объяснит, что происходит?

Николя поднял топор и устало сказал:

— Надо убрать его от греха подальше.

— Ты не ответил?

Николя глубоко вздохнул:

— Я всего лишь сказал Камалу, что ему нужно объясниться с тобой по поводу этой красной комнаты и всё…

— Боже! Зачем, Николя? — Сони схватилась за голову и в растерянности стала расхаживать по комнате.

— Зачем? И это ты меня спрашиваешь?

— Николя, я уже сказала тебе, это наше дело, и мы сами разберемся! Не вмешивайся!

— Оно и видно, — ехидно усмехнулся Николя, и более грубо продолжил, — ты что, не видишь, до какого состояния довела его? Он в бешенстве, потому что сожалеет, о существовании этой злосчастной комнаты. И поэтому хотел разнести её ко всем чертям.

Сони глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и более спокойно проговорила:

— Ну хорошо, сейчас не это главное. Куда он пошел? Догони его, найди, пока он еще больше не наломал дров и… — обеспокоенно добавила она, — и чтобы с ним самим ничего не случилось, иди за ним, пожалуйста.

— Хорошо, — только и смог произнести Николя и вышел с топором, чтобы спрятать его подальше от глаз.

Окинув взором комнату еще раз, в которой почти живого места не осталось, и в которую она боялась входить, как до разрыва с Камалом, так и после, по возвращению домой, Сони вздохнула и заперла дверь.

Успокоив домочадцев, она спустилась в столовую и попросила Джека приготовить кофе, а сама нервно закурила сигарету.

Склонив голову на руки, Сони сидела за обеденным столом, периодически затягивая сигарету и глотая горячий кофе, который должен был взбодрить её, но мысли путано метались, не давая собрать все воедино, и мелкая дрожь колотила сердце.

И как ей понимать этот поступок Камала?

Как ответ на её вопрос, или…

Ну о каком «или» может идти речь?

Зачем накладывать сомнения поверх сомнений стопками, которые будут пылиться, как книги на полке, если она сама палец о палец не ударяет, чтобы их развеять.

«Почему ты упрямишься?» — возмущенно кричало её сердце.

Её терзали сомнения касательно данной комнаты, но Камал решил это одним ударом топора. Какой еще более красноречивый ответ требовался в данной ситуации? Этим поступком Камал дал ясно ей понять, что движет им. Но притупленный разум Сони все еще пытался сопротивляться зову сердца, которое и так уже все понимало и растапливало по всему телу нежные чувства.

«Почему ты упрямишься?» — возмущенно вторило её сердце без устали.

«Потому что я боюсь! Боюсь вновь ошибиться!» — наконец прокричал разум, и скупая слезинка медленно покатилась по щеке, которую Сони резким движением руки смахнула, так как Джек вошел в столовую и начал приготовления к запоздалому ужину.

После ужина позвонил Николя и успокоил Сони, сказав, что нашел Камала целым и невредимым, и они решили устроить небольшой мальчишник у Николя, где он и заночует.

Однако Камал не появлялся несколько дней, после инцидента в красной комнате.

Несколько дней спустя, у Джимми было школьное собрание, на которое, по просьбе сына, Сони пошла, как говорится, при всем параде, так уж хотелось ему похвастаться, что у него все-таки есть мама, о которой никто доселе не знал. Порой одноклассники даже дразнили его «безотцовщиной», только не было у него матери, а не отца. Такие редкие родительские собрания в основном посещал сам Камал, так как являлся спонсором гимназии. В связи с чем он совмещал своё посещение с визитом к директрисе для обсуждения необходимых нужд школы.

Но, чтобы угодить сыну, в этот раз по обоюдному согласию ответственность за визит в школу была возложена на Сони. И она постаралась выглядеть самой милой и обворожительной родительницей на собрании.

Для начала она посетила салон красоты, где освежили ей маникюр, уложили волнистые локоны красивыми прядями и навели легкий макияж, в тон которому она надела легкое персиковое ситцевое платьице, так как первые дни мая уже дышали теплой погодой.

Возвращаясь домой с сыном после собрания, Сони заметила, как Джимми сиял от счастья.

Сони пожурила его по голове:

— Ну как, малыш? — заговорщицки улыбнулась она сыну. — Думаешь, я произвела фурор?

— Да, — восхищенно ответил он, — все мальчики даже немного завидовали мне.

— Ты знаешь, — Сони наклонилась к уху сына и прошептала, также заговорщицки, — а ведь ты тоже был на высоте, ну прям настоящий джентльмен! Я заметила, как девочки смотрели на тебя.

Джимми бросил на маму удивленный взгляд и Сони продолжила:

— Твой парадный костюм тебе очень к лицу, — и поцеловала сына в щечку.

Сын смущенно засмеялся.

Щекоча и улыбаясь, они вошли в парадную дверь, и Сони увидела в холле Камала с Николя.

— Добрый день, — поприветствовала их Сони.

— Сони, привет, — вскочил с места Николя и в знак приветствия поцеловал Сони в щечку.

— Как дела в школе, Джимми? — пожурил он по голове малыша.

— Хорошо, — ответил тот, широко улыбаясь.

Камал также вскочил с места, но не посмел подойти к Сони. Она заметила его растерянный вид, но не подала виду и старательно отвела взгляд.

— Ну что ж, малыш, пойдем, не будем мешать заниматься делами, — проговорила Сони, уводя сына на второй этаж.

Через некоторое время Сони покинула детскую, оставив Джимми с Мэри и, направляясь в свою спальню, вдруг услыхала небольшой шум в холле и обернулась, чтобы посмотреть, что происходит. Она услышала посторонний мужской бас, который невнятно что-то перечил и выкрикивал ругательства. Не осознавая, что делает, Сони машинально побрела к лестнице и начала медленно спускаться, когда услышала, как дородный мужчина средних лет, стоя почти вплотную к Камалу, прокричал:

— Уйми свою шлюху, иначе мне придется это сделать за тебя.

Камал резким движением кулака ударил его по лицу и повалил навзничь.

Ошеломленная Сони остановилась на середине лестницы и прислонила руку к стене, так как была поражена происходящим и не могла ничего понять. Её слегка качнуло, и кровь отхлынула от лица. Она признала в этом человеке мужчину со школьного собрания, отца ученика, который сидел на первой парте и активно вел беседу с учителем, обсуждая нужды школы, одновременно подсчитывая голоса. В связи с чем она поняла, что отец ребенка либо баллотировался на пост чиновника в акимате, либо был его представителем.