И он это сделал!

Разбудил в ней вулкан страстей, который накрыл их обоих с ног до головы. И Сони лишь тогда поняла, что именно в объятиях Камала в ней расцвела настоящая женщина, чувственная и желанная.

Он стал её первым мужчиной и единственным, кто раскрыл все краски и показал прекрасный мир чувственности…

Первый жгучий поцелуй… полный страсти и вожделения… когда горят легкие от нехватки кислорода… с оттяжкой… по-взрослому!!!

С ним!

С которым не сравниться невинный поцелуйчик в щёчку, которым одаривал её Кайрат в попытках неопытного соблазнения…

Первые новые ощущения пробуждения женского тела…

С ним!

Первый секс… наполненный нежностью, во властных руках Камала, что заставляли трепетать Сони и раскрывать в себе новые грани, о которых она и не подозревала…

С ним!!!

Её любовь, как она считала на тот момент к Кайрату, была лишь детской привязанностью, в отличие от жгучей страсти, что она испытала в дальнейшем к Камалу. И ее любовь крепла в браке, обретая новые оттенки.

А когда он сделал предложение руки и сердца, дон Дэни чуть не убил Сони, он не мог поверить в то, что сын может жениться на девке из борделя. Даже если Сони и не была никогда его представительницей.

Воспоминая пронеслись током, наэлектризованным донельзя, в распалённом мозгу каждого. Буря эмоции охватила обоих, оставляя отпечаток безысходности в данной ситуации. Решения, сделанные в прошлом, каждого из них привели в это настоящее. В реальность! В ту действительность, в которой находился каждый из них.

— Я не жалею ни о чем! — твердо сказал Камал, первым приходя в себя от нахлынувших воспоминаний.

Сони тяжело вздохнула и вновь отвернулась к окну.

— Лишь об одном сожалею, — с трудом произнес Камал, — что не смог своевременно остановиться от глупой ревности. Всего этого ужаса можно было бы избежать, если б не твоё предательство.

Сони сделала глубокий вдох, чтобы подавить крик возмущения души:

— А я сожалею… сожалею теперь, что не поддалась на твои уговоры и не сдалась на твои притязания. Исход был бы другим! Я бы не влюбилась в тебя, как очередная дурочка на твоём пути… возможно, моя жизнь оборвалась бы раньше, не причиняя в дальнейшем столько боли… возможно, мы избежали бы сейчас всей этой трагедии…

Неизвестно, как бы сложилась жизнь в дальнейшем, не сведи их судьба вместе в тот роковой день… однако, действительность пугала еще больше… и никто не знал, как выпутаться из оков этих случайностей, этих жестоких неприятностей, этих роковых моментов, что так умело сплела в своих сетях их жизнь.

Сейчас! На данный момент! Какое бы решение не было принято, было ясно одно, оно не предвещало ничего хорошего. И Камал отлично это понимал! Понимал, что самолично разрушил, всё то, что так тщательно стремился сохранить, сберечь!

Все эти дни Камал не жил, просто существовал. Он двигался на автомате, как в трансе, не осознавая происходящего. Просто двигался, засыпал, просыпался, решал простейшие задачи на фирме, порой, правда, забывал о еде. При необходимости подзарядки организма пищей приходилось обходиться редкими перекусами… Но ему в действительности не лез кусок в горло при воспоминании своей непомерной жестокости и глупой ревности, что ввергли его в пучину безумства… как он мог?! Как поднялась рука на малышку, этот махонький свёрток?!.. который он безжалостно взмахнул вверх… в ушах трезвонил громкий плач малышки перед падением, когда он не смог удержать её… когда дрогнула его рука от крика Сони: «Она твоя дочь!»…

Он всё еще никак не мог осознать эти слова и вместить в себя эту нелепость. Но гложила его не сама фраза, а факт способности его на такую жестокость.

Неужели эта ядовитая ревность, едкая, как кислота, до такой степени могла прожечь его насквозь, что, обезумев, он потерял грани всех своих принципов. Где было выжжено, чуть ли не огненными буквами в глубине его души — «Никогда! Никогда не позволять себе причинять боль слабым и беззащитным!» Разве не этим он клялся постоянно, став непроизвольным свидетелем всех жестокостей, что свалились на плечи его покойной матери?! И где его хвалёная выдержка?! …

С Сони он терял самообладание! Он мог превратиться в послушного кота из грозного льва. И наоборот!

Превратился в деспота, одержимого ею. В тирана, что не мог получить желаемого.

Видимо, это его крест!

Он никогда не простит себе смерть невинной малышки, даже если она и не его дочь!

Он не мог простить предательства любимой, желал избавиться от неродившегося дитя, требуя аборта, но смерти… Нет! Он не желал смерти этому маленькому существу…

Он не мог принять тот факт, что стал повинен в этой жестокости… мозг не желал вмещать в себя эту действительность!

Но и оправдать этот поступок он не мог… а искупить тем более…

Даже прощение Сони не сможет залечить ту рану, что он нанес самому себе смертью малышки… словно он собственными руками жестоко вспорол себе внутренности и продолжал резать их на куски каждый день…

Ему, как воздух, сейчас необходимо было поговорить с Сони… лишь она сможет стать для него бальзамом от гнетущей боли внутри… ведь она всегда верила в него! Видела в нем свет, который он прятал в себе годами под маской мерзавца и негодяя.

Но он понимал также, что Сони сама нуждалась сейчас в животворящем бальзаме, чтобы залечить свои раны, после трагической ночи.

— Никакое раскаяние не сможет вернуть тебе дочь, — продолжил Камал, и его голос дрогнул. — Я виноват и должен понести наказание! Но позволь разделить с тобой твоё горе… давай простим друг другу ошибки в прошлом и закроем эту печальную страницу нашей жизни…

— Ха-ха, — вырвался горький смешок из груди Сони, и дрожащим голосом она произнесла, — за что ты меня решил простить? За что? Возможно, я чиста перед тобой, ты не задумывался об этом?!

Ей уже было все равно! Сони знала, что теперь уже больше не будет с ним никогда. Так почему бы ему не знать всей правды?! В ней все умерло: и любовь, и ненависть, и жалость, и добродетель, и терпимость, и снисходительность, как и смиренность. Осталось лишь какое-то безмерное опустошение, безразличие ко всему.

Но отвращение к своему состоянию, после трагической ночи, сейчас заставило её упрекать в первую очередь главного виновника этого торжества…

— За что? — глядя на него стеклянными глазами, она продолжила, — Господи, за что же Камал, за что, скажи? За то, что я вышла замуж, подчеркну, что это был фиктивный брак, для поддержки и помощи в осуществлении плана мести, чтобы расправиться с Педро? За это, да? За то, что я отомстила ему за тебя, за твою гибель? Или за то, что я родила тебе дочь? Да! Твою дочь, которую ты убил собственными руками!

Сони резко отвернулась от него, чтобы не показывать ему свою боль, и непослушная слеза медленно скатилась на подушку. Вырывающаяся наружу безмерная боль и отвращение душили ее звериной хваткой.

О нет, нет! Никогда! Она больше никогда не покажет ему своей слабости. И тем более не зарыдает на его плече, в его объятиях. И чтобы не разреветься, она сильно-сильно до боли прикусила нижнюю губу. Рука до онемения сжала простыню.

От этих слов, слетевших с губ Сони, Камал вскочил и как-то странно посмотрел на нее. Словно сквозь Сони он глядел в пространство. Мысли беспорядочно метались в голове из стороны в сторону. Он никак не мог переварить в мозгу кашу фраз, неожиданно возникших из хаоса признаний. И словно из подсознания вылетел хриплый крик:

— Педро?! Что за бред??? — он также все еще сопротивлялся той новости, что была озвучена ею ранее, — и ребенок… Не может быть…

Камал нервно сглотнул, а взгляд так и сверлил Сони. Словно таким образом он сможет вытрясти с неё правду.

Сони приподнялась немного и, прислонившись к спинке кровати, присела.

Дрожащими руками она взяла пачку сигарет, что была на тумбочке рядом, и нервно закурила.

— Она была твоя дочь! Я не лгу. Анализ ДНК подтвердил, что это твой ребенок, — она взяла себя в руки, но голос все еще дрожал. — Малышка родилась слишком слабенькой и ей нужна была кровь. У нее такая же редкая группа крови, как и у тебя. После того, как нашли донора и влили ей кровь, я попросила врача сделать анализы на проверку твоего отцовства.