Первые несколько дней Камал с Сони плотно забаррикадировались в спальне, и не единая душа не в силах была вызволить их оттуда. И лишь единственное — тоска по сыну — смогла их вырвать из цепких объятий четырех стен. Они вышли на свежий воздух и провели выходной день на природе, навестив сына в детском лагере. Этот день в обществе сына помог им слегка очнуться от грез, привести свои чувства и мысли в порядок. Джимми был безмерно счастлив тому, что родители вновь вместе, мать словно расцвела и излучала свет, а отец разогнал пасмурные тучи в настроении и дурачился вместе с сыном.

На следующий день после выходных, проведенных с сыном, Камал заехал забрать Сони с работы и без лишних разговоров напрямую поехал в их особняк. В их общий дом! Дом, который он подарил Сони в качестве свадебного подарка. Однако, который она покинула, согласно своим принципам, своему выбору, после роковой ночи.

— Камал, — на лице Сони был написан легкий ужас.

— Что, милая? — бросил Камал, даже не оборачиваясь, пока аккуратно парковался у входа к парадной двери двухэтажного особняка.

— Зачем мы здесь? — голос ее дрогнул.

— Милая, как зачем? — заглушив мотор, Камал обернулся к Сони, сидящей рядом, и нежно поцеловал. — Я привез тебя домой. В твой дом!

— Нет! Нет! Пожалуйста! — Сони замотала головой. — Я не могу.

Камал нежно взял ее руку в свою и ласково произнес:

— Сделай только первый шаг.

— Я не могу, — прохныкала Сони и на глаза набежали слезы.

— Милая, давай попробуем.

Камал открыл дверцу и протянул ей руку, которую неуверенно взяла Сони дрожащими пальцами и вышла из машины. Обнимая Сони за плечи, он подвел ее к дому и открыл входную дверь, пропуская ее внутрь.

Как только Сони сделала шаг, воспоминания пулей пронеслись в ее распаленном мозгу до дрожи. Неясными картинками в памяти начали всплывать различные мгновения, которыми были заполнены дни в безмятежном проживании, счастливых минутах, печальных секундах и огорчениях, связанных с этим особняком. Она сделала еще пару шагов, окидывая взором просторный холл и лестницу, что вела на второй этаж, дверь в рабочий кабинет Камала с правой стороны от входной двери и столовую слева. Взгляд остановился на двери их спальни у лестницы, и картина воспоминания роковой ночи четко всплыла в памяти. Сони покачнулась, отпрянула на шаг назад, но Камал крепко держал ее за плечи.

— Я не могу, прости. Мне слишком больно, — прошептала Сони и, спрятав лицо в ладони, выбежала вон.

Камал последовал за ней и поймал ее около машины, где она безрезультатно пыталась открыть дверцу. Он заключил ее в объятия, и она зарыдала у него на плече.

— Все хорошо, все хорошо, милая. В следующий раз, значит.

Последующие попытки были также безуспешными, но все-таки они весьма продвинулись в желаемом результате. С каждым разом эмоциональное состояние Сони становилось более стабильным и ровным при посещении дома. Она больше времени проводила в саду, прогуливалась в парке, посетила кабинет Камала, и даже осталась на ужин с ним. Это уже был прогресс! После каждого непродолжительного посещения эмоциональный настрой Сони стабилизировался, он ощущал ее внутреннее спокойствие. Сони уже легче воспринимала воспоминания, им даже удалось обсудить частично болезненные моменты, что беспокоили их все эти годы. Камал набрался смелости и раскаялся за все происшествия той роковой ночи. Они долго беседовали о малышке, о несчастном происшествии, о судьбе-злодейки, что так коварно их разлучила. Сидя на софе в объятиях Камала, в просторном холле, где так разнообразно протекала их семейная жизнь, Сони ощущала лёгкую усталость. Но такого страха и ужаса, как ранее, уже нет! Крепкие объятия Камала давали ей чувство безопасности и умиротворения. Они забыли все обиды и приняли решение закрыть эту печальную страницу их прежней жизни.

Лишь однажды за все это время Сони вновь ощетинилась и съёжилась, так как волна воспоминаний накатила, как цунами, и обрушилась ушатом холодной воды ужаса и кошмара. Это произошло, когда Камал решил поделиться с ней новостью. За время ее отсутствия в левом крыле дома в самой отдаленной из комнат Камал оборудовал игровую, как он сказал, в надежде сделать приятное именно ей. Просторная комната была вся обшита бордово-красным бархатом, отчего казалась затемненной. На окнах были тяжелые плотные шторы в тон бархату. Огромная широкая кровать была заправлена гладким сочно-бордовым нежным шелком и окружена балдахином. Несмотря на громадные размеры кровати, комната была более просторной и снабжена различными приспособлениями. Шкафы и ящики были заполнены различными экзотическими предметами, названия которых Сони даже и не знала. Это действительно была хорошо оборудованная игровая комната для взрослых. При виде всего обустройства Сони была шокирована. Но при виде плёток в огромном количестве и разнообразии, она просто ужаснулась, и вылетела из комнаты, как ураган.

Ей стало дурно и лишь во дворе, вдыхая свежий воздух, ей удалось усмирить бешеный бег сердца, что колотилось без устали. Перепуганный ее состоянием, Камал не стал настаивать, и они быстро вернулись в квартиру Сони, незамедлительно покинув особняк. Безудержный шок Сони не допускал того, чтобы Камал позволил бы себе повторно вернуться к теме разговора «красной комнаты», как невзначай окрестила её Сони. И Камал решил оставить эту тему до лучших времен.

А в остальном наступила полная идиллия.

Ночи одиночества сменились яркими мгновениями бессонных минут в объятиях любимого. Вспышки страсти и глубокие стоны заполнили место кошмарных снов, а ночь озарялась светом их любви и вдыхала лучи мира, покоя, блаженства…

Былое счастье их семейной жизни словно вновь ожило, укутало их своим крылом, согревая в ежедневном лучезарном свете благоговения. Сони ощущала умиротворение, полное и безграничное. Лишь разлука с сыном делала счастье неполным. Однако и этот момент они покрывали частыми посещениями Джимми в летнем лагере, несмотря на постоянный присмотр за ним Джеком.

Жизнь налаживалась и текла своим чередом.

Казалось, даже Джон смирился с тем, что потерял Сони, на которую претендовал, хоть и понимал, что у него не было шансов.

Камал несколько раз похищал Сони с работы на несколько дней, чтобы провести романтические вечера в обществе друг друга. Они слетали в Париж на романтический ужин, дня два нежились на пляже Красного моря, посетили фестиваль в Рио-де-Жанейро. Но ни что так не радовало глаз, как лицезрение друг друга обожающим взглядом. Куда бы они не пошли, их прежде всего волновал вопрос: «Когда же наконец останемся наедине?» и весь мир переставал существовать, им требовалось уединение, чтобы вновь и вновь насладиться любовью.

В один из вечеров, для более близкого знакомства, семейство Елены и Валеры пригласило их на пикник. Это помогло им лучше узнать друг друга. Дружеский ужин перерос в сплоченное товарищество семейных пар и позволил узнать друг друга поближе.

Настороженность Елены в отношении Камала смягчилась при понимании его откровенных чувств к Сони. А Камал, не без помощи своего мужского обаяния, получил еще одного соратника в лице Елены.

Валерий и ранее восхищался Сони, как загадочной нимфой из друидских лесов. А узнав, что именно она, та избранница, что смогла разбить стену айсберга, выстроенную Камалом, так его восхищению не было границ.

Сони постепенно оживала и начала верить в реальность происходящего.

Судьба-злодейка сжалилась и наконец-то снизошла до благосклонности к ней.

Сони резко проснулась от накатывающих тошнотворных спазмов в горле.

Она вскочила с постели и рывком ворвалась в уборную. Не успев склонить голову над унитазом, как содержимое желудка вырвалось наружу. Изрядно изрыгнув все, что было в желудке, Сони обессилено сползла на пол.

— Все хорошо, милая? Что с тобой? — обеспокоенно спросил Камал, прислонившись к косяку.

— Все хорошо, дорогой, — устало ответила она, прислонив голову к стене и прикрывая веки, — видимо, съела что-то неважное вечером.