Да широка река моя

Там дым твоего костра, да я

С дальнего бережка

Там найду тебя, проведу тебя я

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Не напугай, не ругай

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

С каждой строчкой я потихоньку приближалась к призрачному медведю. Волхв замер, но продолжал удерживать медведя. Тот принюхался, фыркнул, опять встал на задние конечности и, махнув лапой в мою сторону, заревел.

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Снегами декабрьских зим

Первым лучом марта

Холодно невыносимо

А на душе жарко

Свежей-бежей берестой

Сладкой смородиной

Проводи меня домой

Милая Родина

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Мне казалось, что я увидела двух маленьких мальчишек, точно с фотографий: они спали на старых досках прогнившего пола и недовольно ворочались во сне. Я понимала, что должна их разбудить, тогда все получится. Не знаю как, наверное по памяти рода, или по интуиции, но я добавила силу в голос:

Не напугай, не ругай

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Остался последней куплет припева, но сил почти не осталось. Мальчишки в кругу все еще спали, их тревожный сон должен был вот-вот разразиться плачем. Медведь аккуратно лапой пытается зацепиться и вытащить одного из круга, но пока безрезультатно. Медведь продолжал беззвучно реветь, еще больше злиться. Волхва в тени медведя уже не было видно. Около детей оказалась старуха, страшная как мой кошмар Голливуд отдыхает — страшные зубы и длинные спутанные седые волосы. Они коснулись детей и их личики разгладились, проваливаясь в сон.

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я допела, а старуха зашипев, вскинула руки и крикнула:

— На зэвночь!

Меня выкинуло и отбросило на два метра. Когда в потемневшие глаза вернулся свет я поняла, что во дворе Последнего переулка не горит ни один источник света. Свечи, тот одинокий фонарь, вывески, окна домов — все погрузилось во тьму. Отлепив себя от асфальта со второй попытки, села. Ну про ощущение мешка, пару, раз пролетевшего по моей голове, можно было и не говорить, а вот тело стало ватным и пока не болело.

Метров в трёх от меня валялся волхв. Вроде в сознании, но мешок по нему прошёлся больше, чем по мне. Видно увидел шевеление, скосил глаза и начал разглядывать. Голос меня не слушался, поэтому даже спросить, что он нашёл нового во мне, спросить было невозможно. Я фыркнула и огляделась. Мне казалось, что я так громко пела, что должны были сбежаться все рядом живущие. Но нет, мы сидели-лежали как будто в отчуждении. Вот к дому подъехала бригада ремонтников: сотрудники Мосэнерго медленно загрузились оборудованием и направились в подъезд, никак не реагируя на людей, находившихся в паре метров от них в непотребном состоянии.

Наконец, услышав стон и заметив движение, я вернулась к созерцанию волхва. Силён мужик. Зубами скрипит, но поднимается. Я пока так не могла, ноги не слушались. До конца подняться у Ярослава не получилось. И он на четвереньках продефилировал к сумке, оставленной у круга. Он зарылся туда и достал стеклянную бутылочку, на подобии аптечной. Глотнув, посидел пару секунд и наконец поднялся. Я все так же безучастно сидела на попе и вспоминала, есть ли у меня еще один комплект формы, ведь эту придётся сдавать в химчистку. Ярослав присел около меня и протянул давешнюю бутылочку:

— Пей.

Я отпила из бутылки полтора глотка и решила, что энергетики я больше не пью, вообще. Секунды не прошло, как я смогла подняться, кое-как отряхнуться и подобрать сумку-портфель с протоколами и прочими бумажками. А Ярослав продолжал с интересом смотреть на меня.

— Может быть теперь скажешь, кто же ты? На сирену не похожа, до воды далековато.

— Мне сказали, что я гамаюн.

— Гамаюн?

Я только успела кивнуть, как моментально была захвачена в медвежьи объятия, прижата к груди и закружена до состояния центрифуги. Выбравшись из его рук, я придерживала его на расстоянии.

— Ты чего это?

Видно, что от моего тона он немного смутился. Кашлянув, он отпустил руки по швам и еще раз кашлянул.

— Как давно ты знаешь кто ты?

— Два дня почти.

Бронхиальный кашель поразил собеседника. Что-то похожее с ним уже происходило в квартире, только там он был молчаливая рыба. Больше я ничего не услышала от Ярослава аж до самой машины. Как только мы пересекли неясную черту, на меня накинулись звуки. Оказалось, что это выла машина Мосэнерго, а точнее три машины. Сновали работники что-то чинили. Мат стоял до небес — три дома, окружившие место преступления, стали полностью обесточенными.

— Ярослав, ты прости, я домой. Поговорим завтра.

Я протянула визитку со своими контактами. Мне не то что не хотелось поговорить, наоборот, очень хотелось, но нужно было подумать.

— Завтра, заеду. Пригласишь?

— Приглашаю. Я правда поздно закончу. Давай часов в девять приезжай.

— Я тебя очень прошу, постарайся не говорить, кто ты такая. Я завтра все объясню.

— Хорошо. Я бы и тебе не рассказала, но уж больно уставшей была.

Ярослав кивнул и скрылся в салоне авто.

Москва никогда не спит, но ночью в понедельник можно добраться из любого конца этого буйного города в другой минут за тридцать, даже если соберешь все красные светофоры и весь один балл по навигатору. Мое место у дома было свободным. Всего полчаса назад со мной произошло такое… даже осознать тяжело. Кажется у меня шок — я слишком спокойна. Правда, пока ехала казалось, что Москва поменялась. Но это скорее я немного изменилась, а вот мозг это еще не до конца осознал. Спать не хотелось, есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Я дошла до детской площадки и плюхнулась на качели. Вот что мне делать? Детей искать, это понятно. Опера мне тут не помогут, и этот вечер это наглядно продемонстрировал. Гугл, Яндекс и прочие поисковики выдавали больше трехсот тысяч сайтов о волхвах: изображение стариков, мудрецов с надписями, сделанными старославянским шрифтом и не отвечавшими кто это. Это все общие фразы и общие понятия. Разберусь на месте. А вот переводчик помог расшифровать те слова, что крикнула старуха мне в лицо. Слово хоть интуитивно понималось, но имело вполне определенное значение — «Вон». Это был польский. Значит эта тварь родом из Польши. А дальше были варианты.

— Пора домой, — приказала я себе и наконец зашла в подъезд, потом в квартиру и завалилась спать.

Горько жалела, что на первом этаже нет даже матраса на диванчике — я себе точно заработаю сколиоз, остеохондроз и все «оз», что есть в справочнике по болезням спины.

В сон ушла мгновенно и уже не увидела, как появившийся домовой укрыл меня одеялом, собрал разбросанные вещи и исчез.

Интерлюдия

Я приехал на Сухаревскую, когда все эксперты, журналисты и опера уже свернули свои работыРасставил свечи и замкнул круг солью с травами. Где-то в середине обряда поиска понял, что моих сил не хватит — не смогу вытянуть. В этот момент в заговор вплелся чистый голос. Мой тотем взревел, оскалился и встал на задние лапы во весь рост. Мне казалось, что голос сопровождала музыка — громкий чистый голос звал и требовал. Голос приказывалявиться. Слова казались не важны, вроде это было что-то известное, но слова терялись. Только приказ. Мой образ в Нави окружил меня. Еще чуть и я полностью обращусь в Хозяина Тайги, в Явь. Сила просто колоссальная.