Под его мерный голос, мы прошли казеными коридорами, постепенно спускаясь вниз по крутым лестницам, иногда мраморным, иногда бетонным.

— Будучи ребёнком, будущий Иван Грозный, прятался от своих воспитателей и чуть не свалился в колодец-вход. Так мы и увиделись в первый раз с ним. Цесаревичу было одиноко, а я учил его читать и писать, заинтересовал книгами. Потом, собрание было пополнено «книжными эмиссарами» царя, скупавшими в разных странах редкие экземпляры. Он помог вернуть собрание книг Ярослава Мудрого. При Ярославе Владимировиче на Руси был составлен первый свод законов русского права, который вошёл в историю как «Русская правда», ему бы юристом в этом времени быть, крючкотворец. Он переписал ее с божественной книги, которую ты держала утром. Библиотека содержит тексты, отделанные золотом, древнеаравийские и древнееврейские рукописи, книги Цицерона и Аристотеля, а также глиняные таблички с надписями. Также там египетские папирусы, рукописи в золотых переплетах, щедро усыпанные каменьями, и свитки, принадлежавшие римским императорам, за некоторыми мне самому пришлось погоняться. Сколько предметов в собрании, неизвестно даже мне. Кощей я или не Кощей?

— А учет?

— Мне главное, чтобы было! Переводом некоторых из моих сокровищ занимался Максим Грек, но я уже говорил об этом. Так это чудовище вынесло из библиотеки травник, принадлежавший Софье Палеолог. Страдавший в последние годы всякими недугами, царь попросил эту книгу, к себе поближе. Византийская принцесса была сильной ведьмой, оттого она и отдала мне свои книги. Софья наложила на хранилище проклятие фараонов, а узнала она то проклятьеиз пергамента, хранящегося под стенами Кремля. Она была неплохой видящей, но она оплатила проклятье своей жизнью. На Либерии действительно лежит могущественное заклятие, а многие, кто пытался ее найти, погибали при загадочных обстоятельствах. Среди них были Борис Годунов и Лжедмитрий, аж две штуки. Совместно с поляками и Наполеон. Библиотека содержит манускриптыпо черной и белой магии, артефакторики и прочие-прочие. Где только не велись поиски этой либерии.

Создавалось впечатление, что колдун водит меня кругами по подземной части Кремля, запомнить такое количество поворотов не получалось. Кощею нужно лекции читать, по истории в том числе:

— Ближе всего к ее части подобрался Игнат Стеллецкий, а произошло это в первой половине двадцатых. В 1914 году этот археолог получает от царского правительства разрешение на осмотр кремлевских башен. Ники был слабым и легко управляемым, правильно о нем говорят. А вот Гессенская муха, да-а-а, та еще зараза. Да и наследник был не наш — не было в нем русского духа, русской сути. В Англии короли и королевы частенько вливали в себя кровь Фейри. Не роднились, а именно вливали. Именно из-за этого гена современные учёные назвали эту болезнь гемофилией. Я был тогда персоной нон-грата при дворе. Что говорить — в России тоже. В начале тридцатых решают возобновить поиски. Стеллецкий пишет письмо Сталину с просьбой разрешить раскопки под Угловой Арсенальной башней Кремля и, неожиданно для себя, получает разрешение. Всю свою жизнь Игнат собирал легенды, предания и слухи о московских подземельях. И, наконец, он получает шанс проверить их на практике. Раскопки под Арсенальной башней начинаются в декабре 1933 года. Но обнаружить библиотеку Стеллецкому я не дал. Как только он начал приближаться к разгадке, его выдворили из Кремля, а все дальнейшие раскопки запретили по распоряжению НКВД. Я поговорил со Сталиным и привёл вождя сюда. Он тоже посчитал, что эти знания будут лишними для простых людей. В декабре 1931 года начались работы по сносу Храма Христа Спасителя, а на его месте захотели возвести Дворец Советов, но я не обратил внимание. Над этим проектом работал архитектор Аполлос Иванов. В фундаменте храма после сноса он обнаруживает ход, который приходится залить бетонном. Несмотря на преграду, Иванов проникает в это подземелье и оказывается в тоннеле, ведущем к Кремлю. Архитектор не поверил своей удаче, но внезапно прямо в подземелье Иванов начал терять зрение. Это было предупреждением о проклятье. Буквально на ощупь он возвращается домой.

Каково это ослепнуть от проклятья? А ведь лез, искал, мечта всея жизни — я передернула плечами. Каждому свое. Коридоры, по которым вел Кощей стали уже, он направлял, иногда оглядываясь, его глаза отсвечивали зеленым. Я шла следом, вникая в истории, рассказываемые приглушенным, как в страшной сказке. Героем, которой мне доводится быть.

— Долгие годы архитектор не мог вернуться в подземелье из-за слепоты, и только в конце девяностых годов он снова идет по тайному ходу, ведя с собой московских диггеров. Упорные малые, мы чуть ли не пятнадцать лет отваживали этих искателей приключений. Подойти к сундукам вплотную им не дали стражи, что стояли тогда у кельи привратника. Чуть заиками не остались — это я про диггеров, не про стражей. Сейчас ходов всего два. Один — тот, по которому мы почти дошли, а второй выходит к Ленинской библиотеке в закрытый фонд. А теперь смотри!

Арочный проем, в котором видны были стеллажи. За рассказом Кощея я даже не заметила, как мы спустились. Шагнув в комнату, я поняла, что не вижу противоположных стен. От пола до потолка стояли книги, около входа вдоль стен тянулись полки со стеклянными дверцами, за которыми лежали таблички и пергаментные манускрипты. И никакой пыли.

— Сам протираешь?

— Нет, приспособил парочку домовых, один не справляется. Тут у меня их семья живет. Ядвига, покажись.

Около крайнего столика появилась домовушка. Средних лет барышня, она напоминала библиотекаря, уменьшенного до размера маленькой куколки. Даже очки в роговой оправе присутствовали, как и выражение строгости на маленьком личике.

— Здравствуй, — поклонилась домовая. — Помощь требуется?

— Да, найди мне книги по исконной польской нечисти.

Домовая растворилась, а вот на стол начали слетать книги. Чем больше их становилось, тем отчётливее я понимала — я себе нашла занятие на день. И не на один.

Кощей организовал мне чай и исчез заниматься делами. Сообщив, что когда закончу, то могу его позвать или сама подняться к нему в кабинет. Сотовая связь здесь была недоступна.

За неясно какое (по ощущениям, но не по часам) время в библиотеку спускались сотрудники. Они брали книги, читали и уходили. Как я поняла, кощеичи — это что-то близкое к следователям, а ратники — к силовикам. Четыре с половиной часа я придавалась книжной мудрости, но единственная нечисть, что более ли менее походила на искомую мной, оказалась Болотная нечисть Польши по имени Богинка. И ритуал походил на обретение ею сестры, то есть рождение еще одной Богинки. Для этого ей не хватало только девочки, того же возраста и той же даты рождения. Ритуал пройдёт не раньше полной луны. То есть до похищения девочки у меня в запасе день, а до убийства трёх мальчиков и превращения девочки в нечисть — неделя. Все это должно происходить в ближайшей болотной местности. Больше о привычках этой нечисти ничего не известно. Специфика еще и в том, что убить ее может только серебряные оружие, но пуля тоже подойдёт. Именно что посеребрённая.

Кстати, из познавательно-обязательного мне еще попалось то, что основные представители нечисти хоть и не любили серебро, но не умирали от него. Вся нечисть дохристианской эпохи чхать хотела на святую воду и силу храма. Чеснок тоже ни при чем. Пуля, нож, кол или иной остро заточенный предмет справлялись с поголовьем нечисти гораздо лучше воды, пусть даже святой. Огонь так же относился к разряду универсального оружия. Приятно было и то, что все книги были заботливо переписаны на современный русский язык. Белые листы, вклеенные в книги, были напечатаны, но точно подогнаны к переплетам. За библиотекой следили.

— Нашла то, что искала?

— Да, похоже на Богинку.

— Ну примерно я так и думал.

— Ты знал?

— Догадывался.

— А сказать?

— Ну если бы не нашла, я бы подсказал.

Метать в этого бессмертного книги я посчитала кощунственным. Этим фолиантам явно больше пары столетий, а других метательных предметов под рукой не нашлось.