[1] Византия - также называемая как Восточная Римская империя или Византийская империя – продолжение Римской империи в её восточных провинциях в период поздней античности и средневековья, когда столицей Восточной Римской империи был Константинополь( на Руси называли Царьград).

[2] Гёты и свеи- будущие шведы, до объединения. Зеландцы, ютландцы и жители Скании –будущие даны, до объединения их Вальдемаром I единое государство.

[3]Муррин - это малахит. Своё название минерал, по-видимому, получил от греческого «малахе», означающего мальва, так как своей зелёной окраской он напоминает цвет листьев этого растения. По другой версии название связано с его невысокой твёрдостью: малакос по-гречески – мягкий. В средневековой Европе и в Древней Руси латинское молохитес имело синоним - муррин. В XVII веке можно было услышать мелохилес, мелохитес, молохитес. Последнее название дошло до XVIII столетия, пока не было вытеснено современным написанием «малахит», которое предложил швед. минералог Ю.Г. Валлериус. Это название появилось в 1747 году в его книге, а её русский перевод вышел через 16 лет. Новая форма написания была принята Европой применительно к уральскому, или, как тогда писали, сибирскому камню. Тем не менее, в первой трети XIX века в России было принято писать «малахид», реже «малакид».

ГЛАВА 6 МУРРИНОВЫЕ ГЛАЗА.

Краков, Польское княжество 1149 год

Сморгнув, я наконец избавилась от марева мурриновых глаз. Немного придя в себя, рассмотрела стоявшего совсем рядом парня, старше меня года на четыре или чуть более. Волосы его были цвета пламени, и я вспомнила, как смотрела на них издали, с удалявшейся телеги.

- Ты чего тут делаешь, Вальдмар? – обратилась к нему с вопросом на польском, приняв за местного.

Он в ответ даже ухом не повел, лишь слегка наклонил голову, разглядывая меня, при этом качнул кучерявыми с рыжиной волосами.

- Ты из местных, при замке? – удивил он меня вопросом на не чётком русском, но со странным выговором.

В ответ я согласно махнула головой, надеясь, что он меня вспомнил, я то его не забывала.

Вальдмар присел рядом со мной на корточки и отодвинул мою руку от коленки, разглядывая рану. Потом принес лист какой-то травы и приложил к ранке. Затем стащил со своей шеи кожаный шнурок и привязал им листок к коленке.

Я смотрела на всё это с удивлением, странно мне было, что кто-то ко мне добр, заботится и помогает. До того, разве только пестунья обо мне заботилась.

- Благодарю, - прикоснулась рукой, к его руке.

- Имя своё назови, - произнес слегка ломающимся голосом, возраст его был на грани перехода из мальчишеского в мужской.

- Сонька.

- Чего это за имя такое? Впервые слышу, - голос звучал с нотками баса.

- Так назвали. А ты откуда здесь взялся? – я никак не могла понять, как он здесь оказался.

До того я первый раз видела его в Менске, сейчас в Кракове. Мне подумалось, что в Менск он должно быть приходил с людьми моего деда Болеслава.

- Да, с дядей прибыл навестить родню, ненадолго мы здесь.

- А в Менск, тоже к родне приезжал?

- Ну, да. Сонька, а ты откуда знаешь?- он улыбнулся и с прищуром посмотрел на меня.

- Запамятовал, что ли меня? Ты ж нас с братом из реки вытащил, вспомнил?

Он немного приподнял удивленно брови, но потом улыбнулся. Его улыбка так сильно изменила его лицо, что я вновь утонула в море его глаз.

- Вспомнил, я тебя Сонька. Брат твой где?

- Он в Менске остался с отцом, а я вот с мамкой. А ты издалека?

- Да, не близко мой дом.

Я приняла его за поляка, сама не могла потом вспомнить почему. Он тоже посчитал меня местной, хотя мы говорили на языке русичей.

Кровь на коленке подсохла, наговорившись о всём на свете, с Вальдмаром, я и не заметила, как наступил вечер. Стало сумрачно, и мы разошлись, каждый пошел в свои двери замка.

Я ютилась не в покоях княжеских, а в комнатах слуг. Вальдмар пошел в гостевые покои замка, я по глупости своей детской не сообразила, что только знатные люди, там могут жить.

Три дня я ежедневно встречалась с зеленоглазым мальчишкой во внутреннем дворе замка, мы находили друг друга глазами, и тут же не договариваясь, шли друг за другом то в хлев, то в винный погреб, а то и в ёвну[1].

Подолгу играли в прятки, в ножики, а ещё больше разговаривали, веселились. Я нашла себе друга, а вот почему мальчишка со мной возился, я и не задумывалась.

На четвёртый день, мать позвала меня в свои покои, зачем мне было неведомо. Перед этим меня вымыли в деревянном корыте, принесли мне новую одежду, то было платье, красивое с красными полосами по переду. Мне понравилось платье, до того у меня никогда не было таких нарядов.

Мои золотистые волосы, заплели в тугую косу, на голову надели красное жесткое очелье, привесив на него рясны[2]. С непривычки голове моей было тяжело, и я боялась даже пошевелиться.

Когда меня привели к матери, я уже еле стояла на ногах, мне было тяжко и потому голос её, доходил до меня, как сквозь туман.

- Веди себя достойно Софья, сиди смирно и помалкивай.

Я согласно махала головой на её слова и безропотно последовала за ней.

Мы вошли в большую комнату, где я увидела своего деда Болеслава, и человек десять незнакомых людей. Я держалась рядом с матерью, мать села на лавку поблизости с отцом. А мне рукой показала на лавку, что стояла чуть ли не посередине.

Послушно присев туда, я оказалась на виду у всех незнакомых людей. Они внимательно меня рассматривали, изучали.

Один из них на варяжском произнёс:

- Маловата и неказиста, придется подождать.

- Зато достойна по роду, - ответил Болеслав.

- Так-то да, но зачем нам ждать, можно найти не менее достойную невесту? – возразил всё тот же голос.

- Породнитесь с Польским и Менским княжеством, что обеспечит Ингеборге[3] поддержку и военный союз, - Болеслав говорит, о чем-то мне не понятном.

- Ингеборге не это надобно, ей жену для сына надобно из русичей. Княгиня спешит, её здоровье подводит.

- Она дочь Володаря Менского…

- Нам ведомо, чья она дочь и кто её предки. Я думаю, мы обсудим…

Далее я сидела тихо, боясь даже пошевелиться, с трудом, но я поняла обо мне речь и о моём предстоящем замужестве. Только не знала, кому я буду отдана в жены, и далеко ли от Менска буду жить, а мне так хотелось туда вернуться.

Вскоре надобность в моём присутствии отпала и меня отпустили. С облегчением я переоделась в привычную одежду, немного всплакнула от страха и побежала искать мурриновые глаза, что всегда радовали меня своей теплотой.

[1] Ёвна- овин (устар. евин, евья; укр. осить, сушня; белорус. ёвна, асець), помещение для огневой сушки снопов. . Хлев- крытый загон для крупных домашних животных.

[2] Рясна - височные подвески, обычно, металлические, реже - жемчужная поднизь. Их обычно делали из металла, а позже - из жемчуга и драгоценных камней.

[3] Ингеборга Киевская – (примерно 1100 — нет точных данных, но после 1137) — древнерусская княжна, жена датского герцога Кнуда Лаварда, он же сын короля Дании Эрика I, датский принц. Происходила из рода Рюриковичей. Дочь Мстислава Владимировича(В Западной Европе был известен как Гаральд, наречён в честь деда - Гарольда II Годвинсона, последнего англосаксонского короля, великий князь Киевский, старший сын древнерусского князя Владимира Мономаха и английской принцессы Гиты Уэссекской), и его первой жены Христины Ингесдоттер, дочери короля Швеции Инге I . Ингеборга мать будущего короля Дании Вальдмара I

Вальдемар I Кнудсен (14 января 1131 – 12 мая 1182), также известный как Вальдемар Великий (датское: Valdemar den Store), был королем Дании с 1154 года до своей смерти в 1182 году. Правление короля Вальдемара I ознаменовалось возвышением Дании, которое достигло своего средневекового расцвета при его сыне короле Вальдемаре II.