В этом крупном городе картина запустения практически досконально повторяла то, что я видел в населенных пунктах поменьше. Или нет, скорее даже превосходила. Улицы выглядели так, словно тут прошли многодневные массовые беспорядки. Повсюду хлам, обломки, мусор, обгорелые остовы машин. Во всех домах выбиты и двери, и окна. На некоторых проспектах многокилометровые пробки из брошенных автомобилей. То тут, то там на стенах виднелись оспины пулевых попаданий. Но при этом, я не нашел ни единого мертвого тела. Видимо, инфестаты их тоже прибирали к себе в качестве ценного ресурса.

Внутри городской застройки лавировать было уже значительно проще. Ма́лой группой мы с куклами продвигались вперед, обходя периодически попадающиеся заслоны. Где-то проходили через внутренние помещения зданий, скрываясь от глаз умертвий. А где-то пользовались брешью в их системе опознавания «свой-чужой». Взятый в плен и освежеванный мертвец, запрятанный от взглядов его товарищей, позволял приблизиться к врагу вплотную. Поднятые трупы чуяли присутствие «своего» и практически не обращали на нас внимания.

В какой-то момент я настолько осмелел, что дальше поехал на приглянувшемся мне микроавтобусе. В заднюю часть авто я закинул лишь выдранный из умертвия позвоночный столб с болтающейся на нем головой. На всякий случай, у этого обрубка я еще и нижнюю челюсть оторвал. Чтоб не вздумал кусаться. Теперь покойник мог только дергать остатками мышц шеи, да угрожающе вращать глазами, походя на жутко уродливого головастика, вытащенного из болота. Нечто большее ему отныне недоступно.

А сам я с куклами занял остальной просторный салон современного минивэна. Запертые двери и поднятые окна отсекали незначительную часть эманаций, стращающих своей тяжестью мой дар. Но полностью меня от них не закрывали. И как бы я ни верил в божье провидение, однако червяк сомнений всё равно точил откуда-то изнутри. Смогу ли я противостоять такому могуществу?

Спустя пару километров осторожной езды, я заметил, как несколькими кварталами севернее в небо поднимается столб черного дыма. Но не обычного… это совершенно точно был некроэфир. Так что я уверенно свернул туда, собираясь выяснить природу сего явления.

Остановившись чуть поодаль, я подкрался с куклами к углу здания. И моему взору открылась одновременно странная и мерзкая картина. Господи, сколько же здесь мертвецов? Сотни? Нет, куда там. Тысячи! Целая орда стояла неподвижно и невозмутимо. Смотрели, как какой-то плешивый ублюдок с перепачканными кровью руками бродит меж разложенными на земле людьми. Периодически он склоняется к ним, орудуя то ли ножом, то ли чем-то еще. А когда отходил, то человек, над которым тот поработал, начинал источать тьму. Много… и долго. Я никогда не думал, что одна смерть способна произвести столько некроэфира…

Умертвия входили в центр выложенной телами фигуры небольшими группами. Немного стояли, а потом целеустремленно отправлялись по своим черным делам. Это что же получается? Зарядная станция для поднятых трупов⁈ Мать твою, кто ж такое вообще придумал⁈ Хотя чего я голову ломаю? Сейчас сам и спрошу у этого хлыща с ножичком.

Сняв шлем костюма, я с удивлением обнаружил, что воздух прямо-таки дрожит от волн чужой боли. И источник его… ох, боже! Клянусь, что дарую тем распростертым на земле бедолагам покой так быстро, как только смогу! Не знаю, что там с ними делали, но смерть их сейчас настигает очень мучительная и гадостная…

Тяжелые ножи охотно прыгнули в ладони, словно обрели собственный дух и тоже рвались пресечь творящееся зверство. Несколько раз глубоко вздохнув, готовясь к тому, что мои жилы снова порвет и расщепит на нити, я обратился к нему. Возьми меня за руку, господь. Я хочу ощутить твое прикосновение…

А потом я нырнул в «Сотку».

Вокруг было столько страданий и людского ужаса, что они сделали меня быстрее выпущенной пули. По крайней мере, мне так представлялось. Пока я рвался к заляпанному кровью подонку, тот даже не успел поднять на меня глаз. Моя скорость оказалась так велика, что не выдерживали застежки «Крисалиса». Некоторые, особенно те, что крепили бронеэлементы голени и бедер, от дрожи и вибрации раскрывались, а то и вовсе отваливались. Даже ножи приходилось держать строго вдоль. Потому что если я разворачивал клинки плашмя, то встречный поток ветра стремился вырвать их из рук.

И вот я добрался до инфестата. Короткий удар без замаха вспорол ему живот. Взболтанные до состояния фарша внутренности брызгами полетели во все стороны, орошая округу. А второй мой тесак легко отсек ему руку с окровавленным инструментом. Попутно я обезглавил нескольких умертвий, до которых дотянулся. А потом ринулся в самую гущу нежити.

От бесконечной рубки ножи затупились уже через пару минут субъективного времени. Еще чуть позже они превратились в гнутые металлические полосы, которыми даже не получалось толком рубить. Испорченные «лагерники» я выбросил без сожаления и схватил с пояса другие.

В реальном мире, наверное, успела уже минуть четверть часа. А я все безжалостно кромсал мертвую плоть, не чувствуя усталости. Некоторых я сшибал некроэфирными волнами, выдавливая из них чужую энергию и заложенные паттерны поведения. И они становились на мою сторону. Более тупых и бестолковых помощников, конечно, трудно было сыскать. Но в той кровавой свалке, которую я устроил, годились и такие.

И вот настал момент, когда враги закончились. Скольких я порубил? Не имею ни малейшего понятия. Мне казалось, что в пролитой сегодня крови можно утопить многоэтажку. Вокруг меня, на сколько хватало глаз, простирался отвратительный ковер из покрошенных умертвий и их шевелящихся конечностей.

Я выпрыгнул из «Сотки» и ошалело помотал головой. От усталости даже зрение стало черно-белым, выделяя в окружающем безумии лишь один единственный цвет — цвет крови. Руки опали бессильными плетьми, а ноги подогнулись. Но я все же устоял. Раскинув щупальца дара максимально далеко, я втянул в себя остатки некроэфира из трепыхающегося мясного винегрета. Почти сразу же мне немного полегчало.

Тьма с утроенной мощью забурлила в теле, исцеляя полученные повреждения. И я как-то поразительно быстро вернулся в норму. Интересно, каков мой предел? Раньше, еще до так называемого перерождения, я не мог находиться в состоянии тактической относительности и пяти минут. И мой результат считался в ГУБИ одним из самых лучших. А теперь я играючи побил его… двадцатикратно. Более того, мне еще казалось, что в случае надобности я смогу повторить это снова. Хоть сейчас.

Кое-как стряхнув с себя налипшие внутренности, но не став при этом выглядеть лучше, я направился к разрубленному инфестату. Эта падаль еще была жива и ползала среди своих жертв, жадно лакая порочную тьму, исходящую из их тел.

Завидев меня, подонок что-то неразборчиво забормотал, пытаясь отмахнуться обрубком руки. Во мне всколыхнулось противоречивое облегчение пополам с сожалением, что не он является источником ошеломляющего могущества, накрывшего собой целый город. Поэтому, прежде чем заговорить, я умертвил несчастных пленников, лишая ублюдка некроэфирной подпитки.

— Кто тебя этому научил? — спросил я по-английски.

— Ч-чему? — прикинулся дурачком одаренный, хотя по его глазам я прекрасно видел, что вопрос он понял правильно.

— Этому ритуалу.

— Я… я не могу рассказать… — выдавил из себя плешивый, скорчившись так, словно собирался заплакать.

— Тебе же хуже…

Массивный лагерный нож крутанулся в ладони, разворачиваясь пилообразным обухом, а затем опустился инфестату на плечо. Я азартно заработал рукой, быстро преодолевая мягкую плоть и добираясь до сустава. Мужчина, которого я придавил коленом, завопил. От напряжения у него из распоротого брюха полезли остатки еще не выпавших кишок. Но я не останавливался, пока окончательно не отделил его культю от туловища.

— Вторая попытка, — сухо изрек я. — От кого ты узнал этот ритуал? Глас научил тебя⁈

— Нет… уф… я не могу… слышать его… — пропыхтел одаренный, силясь отдышаться после устроенной экзекуции. — Перерождение еще… предстоит мне. Оно ждет меня… Он обещал, что я смогу. Что обрету невероятную силу! Встану у истоков нового порядка, который распространится на весь остальной мир! Думаешь, я боюсь боли⁈ Как бы не так! Он говорит, что это лишь кузня, закаляющая наш дух! И ты тоже мне не страшен! Можешь прямо сейчас попытаться убить меня, потому что больше я ничего не скажу!