Он и пошел, пусть даже не настолько ровно, как хотелось бы гвардейцам. То ли друид мог видеть даже сквозь столь мощные помехи, то ли и раньше не слишком сильно на видения полагался, но он не пал в тот же миг. Да, ему больше не удавалось убивать с той же легкостью, да, теперь раненых успевали прикрыть и дать излечиться самим или с помощью зелий, амулетов и парочки целителей. Только двое погибло от яда, не успев спастись, но повреждения, полученные древом, внушали осторожный оптимизм. Тем временем, скорлупа со Скованной и принцем уже восстанавливалась, постепенно перекатываясь за спины прикрывающим ее силам.
Друид мог бы додавить их даже сейчас - прошло только двадцать секунд, а почти половина из двух десятков оказалась выбита, пусть и самые слабые, пусть и не было среди подмоги никого уровнем выше сорокового. Сражение застыло в шатком равновесии, и оно могло быть нарушено в любую сторону. Но вот, пространство снова зарыдало, и на поле боя оказались новые отряды.
Двоих, кстати, просто разорвало самим порталом, но еще около трех десятков успешно вступили в бой. Действительно сильных среди них не было, видимо, портал и вправду не мог перенести слишком могучих воинов и чародеев. Но это ненадолго, ведь структура канала стремительно стабилизируется, а убийца уже растратил слишком много сил, чтобы помешать сему.
Очередной удар сразу двух пятерок магов, залил взбесившуюся флору потоком черного огня, заставив дерево запылать и начать осыпаться черным прахом. Тьма и Пламя смешались воедино, пусть и на бесконечно короткий срок. Они тут же начали взаимно уничтожать друг друга, не могли не начать. Две разных планарных силы никогда не уживутся вместе. Но сам результат их конфликта стал той еще жутью, сочетающей в себе разрушительные концепции обоих планов.
Дуб еще двигался, еще пытался дотянуться до так и не раскрывшейся скорлупы, но тщетно. Следующая атака скоординировавших усилия магов, при поддержке призванной, сумевшей временно затормозить продвижение Древа затвердевшим песком, попросту отрубила ствол у самого корня. Друид вообще не допустил задержки, тут же начав перестраивать конструкт, превращая крону в новую корневую систему, но шансов не оставалось. Отчаянная атака сразу всей свободной энергией просто напрашивалась, как и попытка побега, но ожидания исполнились лишь наполовину. Атака последовала, но не побег.
Обратившийся в труху ствол и вихрь листвы, так и вопили о своей опасности. Не желающие еще одного супер-взрыва, имперцы сходу ударили по этой туче всем, что имели, включая дестабилизирующие чужую магию навыки. Но могли бы и не бить - говорю как тот, кто ощущал лживость этой опасности. Облако даже не собиралось взрываться или вообще делать хоть что-то, а просто отвлекало внимание.
Все та же закутанная в маскировочный камуфляж одинокая фигурка, - хотя я до последнего не верил, что убийца был один, - проскользнула между отвлекшимися бойцами, отсекая одному из них половину черепа. Шлем, мать твою, надо надевать, а не ходить с непокрытой головой! Кодекса космодесантников на вас нет!
Друида заметили и попытались остановить, но тот подбросил вверх десяток сияющих кристаллов, развернувшихся тяжелым барьером каждый, разрезав пополам невезучего целителя и отрезав скорлупу от подмоги. Они даже под землю уйти не могли, ведь все барьеры-кристаллы разом как-то мигнули и объединились в один, заключивший их в купол.
Это уже не легендарка, а что-то попроще, пусть и почти до нее достающее, а потому долго оно не простоит. Да и вообще, оказываться наедине с геоманткой подобного уровня, да еще и в столь тесном пространстве - поступок очень опрометчивый. Еще один кристалл, в этот раз вообще не ощущаемый в сенсорном плане и не воспринимаемый никак иначе, кроме как обычным взглядом, легонько стукнулся о мигом качнувшуюся назад сферу.
Вероятно, призванная смогла почуять свою смерть или просто ожидала чего-то этакого, если не сталкивалась с такой атакой раньше. По восприятию резануло ощущение абсолютной пустоты, где не было и не могло быть вообще ничего, и примерно половину скорлупы просто дезинтегрировало, не оставив даже намека на способ уничтожения. Это не просто в какой-то план выкинуть, это куда как круче!
Обе цели оказались на виду - все такой же равнодушный парень и пошатывающаяся от усталости Скованная. А потом, еще до того, как друид бросил хоть одну ядовитую иглу, барьер рухнул, и на убийцу обрушилась вся мощь собравшихся здесь имперцев.
Никогда до этого не встречал столь прямой атаки ясновидением. Нет, я тоже мог что-то похожее сделать, даже лучше, но я бил через Грезу, а не чистым и рафинированным ясновидением в концептуальном его проявлении. Это даже атакой, по большому счету, не было, скорее отчаянным воплем, последней волей готового умирать.
Сознания коснулась какая-то невыразимо острая горечь, чувство потери, лишения всего, что имел и ценил. Будто разом из-под ног выбили землю, оставив висеть прямо в воздухе, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться, но ничего не находя. И, конечно же, ненависть. Не ярость берсерка, не истеричная злоба кровожадного головореза, а холодная, выверенная и спокойная ненависть к тому, кто тебя и лишил всего, что любил. Никакой потери головы, лишения контроля, нет и в помине. Только бесконечный океан мотивации, готовности идти до конца и не завершать историю до тех пор, пока не будет в ней поставлена точка.
Эти чувства стегнули всех вокруг, даже меня, заставляя потерять концентрацию на один только короткий миг. Убийца вывернулся змеей, ударил десятками выросших прямо из одежды ростков, проскользнул между почти скрестившимися на его шее ударами и вышел-таки один на один против неприметного паренька, оказавшись лицом к лицу с имперским принцем.
А тот, даже не поменяв выражения лица, спокойно взмахнул рукой, заключая своего несостоявшегося палача в серую сферу неподвижности. Это должно было остановить реку Времени, заморозить убийцу, но тот, почуяв что-то, успел обернуть себя в кокон чистейшей энергии, имеющей ту же природу, какую он давал своим творениям. Вихрь листвы был небольшим, но очень плотным и буквально сияющим гнилостно-зеленым цветом. Вихрь позволил ему отвоевать у непреложного Закона, прозванного Временем, бывшего извечно и Вечностью пребывающего, немного свободного пространства.
Убийца застыл внутри сферы двух метров в радиусе, что сама застыла внутри сферы стазиса и молча смотрел на так же равнодушно созерцающего его парня. Я чуял его ненависть, жажду сделать хоть что-то, нежелание умирать, не завершив своей не мести даже, но правды. На его месте я бы наверняка попытался бы нырнуть в план поглубже и устроить фейерверк на своих похоронах. Он тоже мог это сделать, мог... но к ненависти добавился страх. Друид не боялся гибели, он уже умер, уже похоронил себя и оплакал на той же безымянной и пустой могиле, где лежит тот, кого он чужой волей лишился, потерял навсегда. Но он боялся такой смерти. Боялся отдать всего себя, до конца, без остатка.
А принц, словно разглядев этот тоненький росток страха, впервые улыбнулся, скупо и безрадостно, с некоторой долей самодовольства. Будто бы и не ждал ничего иного. Стазис давил все сильнее, не давая освободиться, а портал открывался уже в третий раз, чтобы с этим рейсом принести по-настоящему могучих защитников. Друиду оставалось только покончить с собой, но едва ли это поможет. А то, что убережет его от участи хуже смерти, и само станет точно такой же участью.
Партия окончена, победитель выявлен. Проигравшему уготована заведомо нехорошая гибель, а переживший покушение принц кровей императорских уже спустя два часа будет тискать свою призванную. Ясновидение не возвращалось, но некоторые обрывки все же доносило, так что я точно знал, что принц, несмотря на природное равнодушие, все же успел проявить некоторую долю волнения. Тут поможет бурная ночь в горячих объятиях красивой, страстной, умелой и решительно на все готовой женщины.
Такой же верной, каким мог стать я.
Забрасываю в трансформировавшуюся пасть Теневой Формы остатки десерта, после чего делаю очередную глупость, даже не знаю, какую по счету в этой жизни. Волевое усилие и тело словно вскрывают десятком лезвий - неглубоко, но болезненно и неприятно. Попасть в Тень оказалось предсказуемо сложно, ведь пространственные помехи устранили лишь для одного-единственного канала. Но раны мгновенно зарастают, а тело меняет облик, становясь гибким, когтистым и многоруким, максимально приспособленным к реалиям этой стороны мироздания.
