Из всех нас, к обладанию таким статусом привыкла только Гестия, да и то по самому минимуму, а уж ей сдерживать себя достаточно просто. Лосий, Ганс и я сам не растеряли умение держать себя чуть пониже нашего самомнения. Единственное исключение - Тария, которая будучи еще простой горожанкой, отлично умела смотреть на мир, как королева на говно. Ее выручал навык притворства, больше подходящий какому-то прокачанному шпиону, чем приключенке. Кроме меня, она, пожалуй, единственная из нас, кто умеет неплохо так мимикрировать в нужном ей социуме, причем даже без ясновидения, чем она меня подкалывает иногда. Хотя лично я считаю, что ее актерские таланты имеют некую общую природу с навыками интуитов, отчего ей удается настолько точно подобрать собственные реплики и реакции. У меня такая же ботва с моей провокацией, которая с каждым днем все больше напоминает какой-то скилл на "Путь-к-Подгоранию" или "Дорогу-к-Лулзам".
В общем, мы были на этом празднике жизни абсолютно обычными и непримечательными статистами.
Главное, чтобы не столь же непримечательными, как подводная лодка в степях Казахстана.
Вязь событий, определяющих столичную жизнь, была не просто запутанной, но еще и отлично защищенной. В Тавимарке защитой от провидцев обладали считанные единицы, да и сами провидцы совсем не блистали, чтобы от них нужна была какая-то особо крутая защита. А вот Вечный был сосредоточием планов и чаяний сильных мира сего. Не только самих имперцев, но и целой кучи конкурентов и доброжелателей, пылающих от любопытства к происходящему здесь хороводу образов.
До того уровня внимания, какой я наблюдал после наших приключений в Каменной, все же не доходило. Но ведь и жизнь сейчас была мирной, своим чередом текущей и не обещающей особых неприятностей! Если такая плотность характерна для обычной рутины, то что тут станет твориться после какой-то серьезной заварушки? Еще один повод быть осторожным и параноить втрое больше обычного.
К распутыванию этой паутины я подошел с обстоятельностью, для меня не характерной. Заготовил целую кучу всевозможных зелий, как раз для помощи и лечения ясновидцев и предназначенных. Вернее, заготовил я их раньше, а сейчас подготовил то, что не успел потратить. Тщательно замаскировал свое положение и рабочее пространство от внимания из Грезы. Заготовил аж целых три зеркала, ни одно из которых не покупал напрямик, всегда добывая их через цепочку случайностей. А еще морально приготовился к очередной порции мерзости и дряни, которые на меня обязательно выльются.
Последнее было самым правдивым и опасным для психики. Грязи здесь хватало с огромным запасом, во всех ее формах и проявлениях. Бесило даже не наличие больных ублюдков, регулярно закупающих новых рабов взамен старых, "испорченных" развлечениями, после которых бедняг упаковывали в разные контейнеры. Не бродящие в трущобах маньяки и одержимые, которых все-таки ловили и давили при случае. Не всевозможные культы самых разных размеров и жестокости, не считая одиночных поклонников, культа за собой не имеющих.
Дикое, наплывающее багровой пеленой и пожирающим потроха смертным хладом, бешенство вызывала обыденность всего этого дерьма. Того, насколько просто богатому придворному шаркуну закупать жертв для своих игрищ с шипованными плетками и железными девами. Того, что всем плевать на жертв очередного маньяка, потихоньку перерождающегося в пока что слабенькую тварь, из-за того, что ему в какой-то голодный год так хотелось есть, а рядом не оказалось никого, кроме таких же как он, умирающих с голоду бродяг. Того, что большая часть культистов, прирезав очередную жертву и скрыв собственные следы, спокойно сменяла робы и плащи на повседневную одежду и шли работать работу, среди таких же, как они сами, добропорядочных граждан.
Воистину, если желаешь разбить в человеке веру в само человечество, просто надели его похожими способностями. Выдержать помогали даже не бонусы к ментальной стабильности, хотя без них я бы точно чокнулся, а редкие искорки тех личностей, которые умудрялись сохранять в душе хоть какие-то остатки доброты, столь редкой в любую эпоху и в любом мире.
На самом деле, хороших людей и нелюдей совсем немного. Мало кто способен на искреннюю доброту, самоотверженность и благородство. Но и личностей дерьмовых, которым желать смерти от утопления в отстойнике будет слишком мягким пожеланием, тоже не слишком уж дохрена. Вся проблема в том, что те, кто стоят посредине между этими двумя крайностями, не спешат вмешиваться в чужие проблемы, заботясь только о себе. Зато они, как и любые люди, с радостью преследуют свою выгоду. А быть злым, увы, слишком выгодно, чтобы отбросить эту возможность.
Какой-то мастер жертвоприношений, регулярно превращающий еще живых преступников и рабов, закупленных его магической гильдией, в полезные магические благословения, артефакты и амулеты, не обязательно злобная тварь, ничего людского не имеющая. Он вполне сносно контролирует свой класс, не ныряет в него слишком глубоко и, в отличие от одного попаданца, не рискует своей душой ради капельки могущества. Также он совершенно искренне дружит с парочкой коллег, любит свою вторую жену и терпит первую, печется о своем наследнике, для которого уже готово место в упомянутой гильдии и вообще, если присмотреться, то нормальный мужик.
Большая часть тех, кто творит то самое обыденное зло, банально плевали на всех тех, кто не они и их близкие. Оттого, наверное, бесили еще сильнее, что обосновано плевали. Потому что выгодно, потому что так легче, потому что они тоже хотят жить и жить хорошо, а не впроголодь, потому что на их места найдется десяток конкурентов, потому что все вокруг делают, думают и желают того же. Их правота заставляла подавлять бешеное рычание непроизвольно трансформировавшейся глотки.
Весь этот парад уродов не грозил мне ничем страшным. Это тебе не планарная интоксикация, грозящая растворить твою суть подобно сахару в горячем чае, а просто источник для прокачки мизантропии.
С другой стороны, не меньше было других личностей, вроде того же Ганса: честных служак и работяг, простых и живущих так, как мамка научила. Может быть, они бы тоже оскотинились при случае, но пока что случая не встречалось. Да, среди богатых, сильных и влиятельных таких было меньше, намного меньше, но они были. Люди, что просто живут и стараются выжить, в меру жадные, в меру лживые, в меру жестокие, в меру мелочные, и столь же в меру сопереживающие, честные, щедрые и великодушные. Они всегда были рядом, просто на фоне черного, так трудно различать оттенки серого.
А попадались и такие кадры, которым против воли хотелось помочь, несмотря на конспирацию. Ну а Костик и помогал, настолько, насколько позволяла конспирация. Легкое вдохновение отцу многодетного семейства, мечтающему стать архитектором, несмотря на не слишком подходящий возраст, социальное положение и класс трактирщика. В конце концов, он не разбавлял пиво, не обсчитывал клиентов и даже, о ужас, утилизировал несвежие продукты на ближайшей свиноферме.
А еще он действительно грезил о том, чтобы стать тем, кто возводит величественные башни и неприступные крепости. Мечтал с самого детства, не забывая ни на миг. Даже сейчас, справив сорокалетие, выдав замуж первую дочь и воспитав двух нормальных сыновей, он тратил темные вечера на то, чтобы штудировать дорогие и трудно добываемые учебники, возился с миниатюрными макетами, которые собирал в пристроенном к его харчевне сарайчике, повышал и получал профильные навыки и не терял надежды на лучшее.
Подкупало то упрямство, с которым он следовал к своей цели, даже понимая, насколько она безнадежна. Двенадцатый уровень это очень круто для простого горожанина, пусть даже весьма обеспеченного, но до двадцать пятого, на котором ему откроется возможность выбрать подходящий класс, он имеет все шансы не дожить. Но он не унывает, не плачется и не срывает злость на семье за то, что его мечта так и не сбылась.
Эта решимость сияла так ярко, что мне самому аж захотелось прищурить закрытые в медитации глаза. У мужика не было бустов на силу воли или концентрацию, он не обладал высоким уровнем, благодаря которому можно идти к своей цели даже на оторванных ногах. Он просто желал, стараясь сделать пожелание явью. Я встречал в окружающих волю куда более сильную, но очень редко видел, чтобы подобная воля доставалась кому-то вроде этого мужика.
