Город действительно вытаскивали вверх, а небо понемногу меняло цвет в обратном направлении - синевы еще не появилось даже в мечтах, но пурпур становился все менее насыщенными и мясистым, светлея к тем оттенкам, какие у него были сразу после появления купола. Дьяволы, что слабые, что сильные, старались побыстрее избавиться от своих псевдотел и покинуть материальные носители из одержимой плоти, вернувшись домой и принявшись тот дом делить. Если рядовые твари просто рассыпались слизью и сахарной ватой, не особо сопротивляясь, то элите нужно было время на отступление, чтобы не растерять большую часть сонма в дороге. А поскольку смертные давать им пяток минут передышки не торопились, то разбегалась элита подобно крысам, прячась по углам и начиная процесс перехода из тех углов. Иногда им удавалось, иногда их находили со спущенными штанишками, причем часто это были не люди, а их же сородичи. Иногда они гибли, иногда меняли позицию, но сражаться за Вечный уже никто не желал - даже культистов, большей мерой, добивали сами же изверги, пополняя сонмы и компенсируя расходы. Банк ведь теперь закрыт, раз нет того, кто за передачу душ оттуда в сонмы отвечал, а карманы забить чем-то нужно.
Аж гордость берет, право слово!
Не отвлекаюсь на сражения, тем более что люди в них преимущественно побеждают, лишь изредка выдавая одиночные и скупые теневые стрелы, иглы или штыри, спасая тех, кто сам бы гарантированно помер и при этом смерти не заслужил. Папаня с парой детей и бессознательной женушкой, которую он сам же ударом в челюсть вырубил, потому что сон-травы, которой усыпили детишек, на нее не хватило, а от флера она протекла что телом, что крышей. Проповедник двадцатого уровня с покрытой святыми символами булавой, в компании пятерки потрепанных стражников и такого же количества боевитых горожан защищающий вход в небольшую церквушку-убежище, где сидят набившиеся, будто килька в банку, некомбатанты. Одинокий авантюрист, пьющий дорогое вино из горла коллекционной бутылки, прямо рядом с телами своей команды, которая не дожила до финала битвы считанных минут, не замечающий подползающего сзади культиста-скрытника.
Их было куда больше - мест и людей, где моя помощь была бы жизненно необходима, и где без той помощи не станет и жизни, но свою меру альтруизма я выбрал на несколько жизней вперед, а потому пора бы и честь знать. Меня куда больше волновали мои соратники, которых уже покойный сученыш в императорском звании раскидал по всем углам активацией какого-то безумно мощного артефакта пространственной направленности. Нет, я понимаю, что оборона от этого выиграла, но мне-то достались лишь одни проблемы, мать их так и этак.
На ходу возвращаю частично обратившемуся теневой плотью телу людские очертания, разбивая на осколки очередное зеркало, подвернувшееся под руку, хватаю горсть осколков, ругаясь на отсутствие занятого сворованным клинком плаща и пытаясь приткнуть их на пояс вместо зелий. Получается не очень, но кое-как справляюсь, первым же осколком витаю в окружающем пространстве, стремясь найти своих потеряшек. Первым нашелся Ганс, но меня это не обрадовало, ведь мой зов-поиск заметила находящаяся рядом с ним Дарящая, направив в нужную точку. Теперь еще старого следопыта нужно будет обязательно проверить, потому что доверия к дьяволице не очень много, несмотря на подчинение - она легко могла бы выкинуть что-то ради возможности получше узнать мою персону или завоевать авторитет в глазах следопыта. И хорошо, если только ради этого, ограничившись расспросами или считкой воспоминаний - забывать о природе изверга глупо, а убивать ее именно сейчас, сука, неразумно.
Почти не разрушенный домик в два этажа, с целой семейкой, сейчас сладким сном сопящей в подвальном тайнике полным составом, лишь чуточку пострадал в битве, хотя только на этой улице четверть зданий снесло едва ли не до основания, а половину просто повредило. Оба искомых находятся там же, в компании какой-то атлетически сложенной культистки с классом бретера и покрытым похабными и погаными в равной степени татуировками телом. Дарящая выглядит несколько прозрачноватой, будто теряющей плотность, склонившись над бессознательной и, похоже, полностью лишенной остатков разума девицей. Судя по всему, она намеревается сменить псевдотело на контролируемую одержимость, причем в мягком стиле - как делал это Бейн из Библиотеки, чтобы внешне никаких заметных следов и потекшей восковым холстом плоти.
Стоило мне только появиться, как Ганс лишь устало махнул рукой, мучаясь злой мигренью, какая через ясновидение частично передалась мне - своим легендарным артефактом он сегодня пользовался даже слишком много. Дарящая же смотрит таким взглядом, что мне невольно стало стыдно и вообще смутился, сколько там было неверия, поражения, счастья, страсти и других непонятных эмоций - она-то точно не верила в мое возвращение ни на грош, а тут я еще и укокошил ее прошлого начальника, что даже без эффекта кольца заслужило бы ее уважение, интерес и страсть. Молчит она сейчас лишь потому, что слишком занята перетеканием в новое вместилище, чему очень помогают торчащие из тела культистки многочисленные несуществующие нити, а еще отлично осознает мое отношение к ней. От последнего она тоже ловит кайф, само собой, чем еще сильнее бесит - разум и так уставший, а на мышление и природу изверга Похоти я за время битвы с Господином насмотрелся и начувствовался... сказал бы до тошноты, но от дьяволов меня тошнило еще задолго до этой битвы.
Впрочем, даже без Дарящей Ласки были вещи, на которые стоило бы обратить внимание:
- Поздравляю, Ганс. - Самый побитый жизнью обладатель единственного в группе обычного класса больше им не обладает, сменив следопыта на Мастера Троп, фактически, как я вижу третьим глазом, кастерский аналог уже имеющегося Идущего по Следу. - С повышением, или как там принято говорить.
- Как минимум, принято закатывать пирушку, шоб не меньше свадьбы какой. - Судя по голосу и чуть смазанным словам, устал он действительно всерьез и лучше бы ему пока не напрягать резерв и тело лишний раз, а то так и знаки вопроса в Статус можно получить. - Ты просто не видел, шо творила синенькая, пока ты там кутил. А ужо ее видок когда их главнюк сдох - шо твой бальзам на рану!
Дарящая зашипела настолько выразительно, что если бы я не перехватил воздействие кражей тени, то Ганс, в текущем состоянии, мог бы легко потерять сознание от удовольствия и боли, а потом долго чистить белье от последствий шипения. Ну, да, конечно же - он намекнул на то, что она не верила в мою победу, подставляя ее перед моим гневом и разочарованием, ища возможность пошатнуть ее положение и самому взобраться наверх. Мозгами, неглупыми совсем мозгами, она понимает, что люди мыслят и действуют немного не так, но инстинкты под контроль взять сложно, особенно при таком напряжении и под прессингом происходящего.
Дарящая молчит и не отсвечивает, стыдливо склоняя голову и высказывая вину за невольную атаку шипением, возвращаясь к частично прерванной работе по обретению материального тела, хотя я прямо физически, почти без ясновидения ощутил на миг выпавшие из-под контроля желания стервы. Она очень, ну очень, ну просто пиз*ец как хотела урвать мгновение и выправить память Гансу, чтобы тот не мог поведать мне о ее сомнениях в моей же персоне. Ну, то есть, не сомнениях, а таки абсолютной уверенности в том, что я тупо сдохну (не)приятным способом и на том история закончится, а она так меня и не отведает во всех смыслах. А теперь дичайшая радость и ликование в ней смешиваются со стыдом и ужасом от того, что она себе такие мысли позволила - если бы не необходимость держаться за реальность и создавать себе заготовку под новый сосуд, то она бы сама себе попробовала мозги перепрошить в наказание и награду одновременно.
Сила кольца все-таки пугает, а на примере столь извращенного разума, каким обладает Дарящая, эта пугающая его природа становится просто невыносимой. Любое стандартное подчинение просто обречено на провал при работе с дьяволицей, особенно таковой аспекта Похоти - просто слишком подвижный, развращенный разум, способный сам себя менять по желанию. Она легко могла бы избавить себя от эффекта кольца, пусть даже не сразу, постепенно и размеренно, но смогла бы - смазать одни директивы, чуть исказить иные, поменять отношения и восприятие, чтобы, оставаясь в рамках вложенных желаний, сделать их чем-то иным. И при этом ни капельки не переставая считать, будто все-все-все делает во благо нового хозяина, даже при самом жестком допросе!
