Сфера перегорает, сжигая часть духовного паразита, чтобы сожженное возродилось вновь, потому что став единым, золотая слизь, медовый голем, имеет право на возрождение ничуть не хуже Софии, покуда жива хоть одна его капля. Оно уже почти обнимает в своих липких объятиях пламенную деву, но Варудо, несмотря на все противодействие флера, ритуальных знаков и лезущих к открытой коже нитей Истока, успевает застыть конструкт. Флейта отступает, успевает отступить только потому, что его доспехи защищают почти от всего, даже от флера, каким бы тот ни был искусным и обезличенным, не имеющим отношения к Господину и не подпадающим под юрисдикцию мифических лат. Тишина снова применяет знакомый прием, делая плоским не только себя, но и то, к чему он коснулся, разделяя ношу Одиночества с выбранной жертвой. Души, почти все родственники, почти все добровольцы из уже давно вымершего в добровольном жертвоприношении культа, гибнут навсегда, не возвращаясь в лепестки. Более того, даже сама попытка вернуть хотя бы часть повредила один из лепестков, вырвала из него еще несколько сотен сношающихся силуэтов, самых ближних к тем слотам, которые занимали украденные.
Какой забавный трюк, какая глубокая вершина понимания плана! Призванный мальчик мог бы приберечь этот козырь, имел некоторые шансы использовать его напрямую против Господина. Имел, но были они невысоки - он и есть свой Домен, даже удайся мальчику поймать его, вынудить к физической близости в совсем не желанном смысле фразы. У твари нашлось бы чем отразить столь ультимативную атаку, нашлось бы чем ответить, как предотвратить неотвратимое. У сотканного из сотни душ, сделанных идентичными друг другу в мере большей, чем отражения в зеркале, такого аргумента не имелось.
Ох, зеркало-зеркало!
Господин не понимает способа, да и безответственно будет искать его сейчас, слишком многого поиск потребует из того, что нужно вложить в иные дела, но основа трюка понятна. Зеркало, что было сломано, отражение, что поменялось местами с явью - трюк неимоверно сложный и столь же старый. Немного есть тех, кто сможет повторить это под небом Алурея, единицы буквально - у местных зеркал есть свой хозяин, свой Господин и воля его значит для сноходцев чрезмерно многое. И даже так это проблемой не было бы... но это пресное бы, звучащее нескладными оправданиями за пропущенную клавишу, воняющее собственной слабостью и глупостью, недальновидностью. Сама по себе Зеркаль хитра и коварна, но в прямом бою не так уж опасна, потому что плох тот зазеркальщик, которого принудили к прямому бою, потому что можно разбить сотни и тысячи зеркал, не найдя того одного отражения, в котором ты выживаешь.
Греза лжива, обманчива, нестабильна и квинтэссенцией Похоти ее вполне можно исказить, убедить в том, чтобы отразить сновидца таким, каким его хочет видеть изверг, а не сам сновидец. В таких случаях, разбивая зеркало зеркальщик спасает свою шкуру, применяет хитрый трюк для побега, подобно выбрасыванию чернильного облака каким-то спрутом. И это еще только если адепт Царства Снов вообще способен применить такое быстро, ведь в большинстве случаев подобную обманку слишком долго готовить, слишком тяжело провести в нужный момент и при этом самому не разлететься осколками.
Знание не азбучное, не из тех, которым учат в волшебных и приключенческих гильдиях или даже аристократических семьях, но он им владеет. И сейчас это знание бесполезно чуть более, чем полностью! Грезам он противостоять сможет, он может эти грезы воплотить и подарить новые, только уже принадлежащие Похоти, но он не чувствует никакой Зеркали, вообще никакой. Только огромного объема и густоты Тень, применяемую своенравным тишиной, силы самой недружелюбной и опасной для любого изверга, от простого беса до самого Господина. За этой броней он не видит ни способа совмещения двух настолько противоположных планов, ни того зеркала, которое раз за разом разбивают вместе с тем развитием событий, какое тишина сам нарек несбывшимся. Обмануть нетрудно, несложно вмешаться в процесс слома, есть нужные души, да и чистым флером тоже можно попытаться, но из-за Тени, абсолютной, бескомпромиссной, безжалостной, не ведающей любого Порока, до столь хрупкого и уязвимого зазеркального механизма не дотянуться, не пробить и даже не нащупать.
Только ломать вместе с тишиной и его Тенью.
Встречный удар, таран света, заставляет тишину оставаться в своей неуязвимости, нависая над ним тысячей лезвий, поток мутной воды, словно лавина, вынуждающий флейту снова использовать Закон, порыв ледяного ветра, гасящий пламя. И непрерывное давление, с каждым шагом, с каждым заклинанием, все ускоряясь и ускоряясь. Море душ, сияющее огоньками полотно, укрывает тварь, хранит его и не дает даже помыслить об ответной атаке. Все трое и не мыслят, как не пытаются они и убежать - им ясно, как самое очевидное из возможных решений, что убежать не выйдет. Это под своими ногами выжгли они знаки на камнях, сделали их снова камнями, но вокруг все пылает разноцветными линиями, колдовскими символами, скверной Похоти. Их берут в клеть, загоняют подобно зверям и все, что им остается, это лелеять свою злость, переходящую в отчаяние и решимость сдохнуть как можно позже - мелодия слишком знакомая извергам, чтобы помешать их собственной.
Время сменяется Пламенем, облаком мимолетных искр и создаваемого ими пепла, накрывая половину площади, пусть даже на короткое мгновение. Облако сносит, изгоняет, выдавливает из неположенного ему места, но природа искр и без того мимолетна, они и сами существуют считанные удары сердца, будто один взмах крыла бабочки. Они тоже Пламя, тоже сжигают, но лишь сырую силу, не уничтожая узоры вокруг, но обращая в ничто лишь кроху от общей картины. Это вносит диссонанс, нарушает целостность клетки, заставляет тратить силу на то, чтобы убрать облако.
Под искрами уже скрыта чернота, комок вставших на дыбы теней, внутри которого мелькают тени живые. Мелкие, хрупкие, бесполезные здесь, они бы уже стали ничем, если бы не это облако, если бы не подозрительно знакомая тварь в глубине черноты, та самая, что в несбывшемся событии послужила обманкой и жертвой, приняв удар вместо тишины. Теням он отвечает Солнцем, возжигая громадный шар золотого света прямо над площадью, не только прибивая черноту к земле, поближе к ритуальным линиям, но еще и впитывая его жаром отправленные со стороны дворца и парочки других точек удары высшей магии. Кто-то понял, что натиск его ослаб, кто-то решил этим воспользоваться.
Солнце в миниатюре горит ярко и ровно, в такт с поющими от страсти душами его адептов, парочка из которых все-таки не выдерживает и отправляется поглубже в лепестки, восстанавливать почти сожженные сущности свои. Вот отправленных становится трое, вот их уже пять, вот девять, а вот и первая настоящая гибель, которую не выйдет исправить потом, после завершения текущей мелодии. Но рукотворное Солнце не просто пылает, оно вобрало в себя большую часть атаковавших площадь чар, выдохнуло громадный луч вниз, еще сильнее прижимая троицу и отправляя остаток силы за горизонт. Немного в сторону Дворца, чтобы напомнить тем об осторожности и чувстве такта, все остальное по беззащитным кругам боевых магов и носителям легендарных артефактов, неосмотрительно раскрывших недостаточно защищенные позиции. Следом за солнечным потоком идут другие атаки, более изощренные, правильнее подобранные, только выходит хуже, чем получалось раньше – прерванные ранее зрящие еще не вышли обратно на полную мощность, приходится тратить чуть больше сил, компенсировать превосходством там, где не выйдет ударить с абсолютной верой в немедленную победу.
Направленный вниз молот солнечный остановлен и возвращен на стартовую позицию, отодвинут во Времени к тому моменту, когда его еще не было. Мигает мир, река продолжает свое вечное течение, забирая с собой выброшенную в ее воды композицию... чтобы открыть спрятанную внутри солнечного творения кристаллическую наковальню. Творение на основе крайне специфического восприятия силы Недр почти не фонит, а те незначительные флуктуации, какие оно издает, терялись на фоне ярости Солнца. Наковальня падает вниз со скоростью выпущенной из элитного свинцестрела пули, но прежде нее приходит одновременно неподъемная тяжесть и призматический эффект, когда попавшие на друзы кристаллов лучи преломляются и возвращаются обратно.
