Барьер забирал себе положения почти пятой части фигур, еще три четверти оставалось на конструкцию ритуала и поддержание Шали, так что мастер не мог помочь своим соратникам почти ничем, кроме самых простых (для мифического артефакта в руках сроднившегося с ним владельца) эффектов. И даже этот барьер, положения для которого были заранее рассчитаны на случай неприятностей, придется убрать под конец, когда ритуальный рисунок будет завершен. Потому что полная мощь резных фигурок откроется, только если отдать их все одной-единственной цели, сотворению нужного пейзажа, правильного завершения для их, без всяких шуток, великой миссии.

- Да я не про это, мне и тут постоять не в обиду. - Отрицательно замахала головой хвостатая диверсантка, уже полностью успокоившаяся и вернувшая себе чистоту речи. - Я несколько про другое. В этом месте, в смысле, в любой из лакун, а не только у алтаря, тут же связи с большей частью планов вообще нет. Не заслонка даже, а полное несуществование третьего типа. Есть лаборатории, где определенному типу планарной энергии пробили канал, но они вообще не в центральном корпусе и не в алтарном же зале!

- Разумеется, это так. - Согласился мастер, подступая к первому из плененных работников Библиотеки. - Именно несуществование. Именно третьего типа.

Все жертвы умирают молча, но не все они одурманены и лишены чувств. Часть из них лишь парализована, но полностью осознают происходящее, иным чувства даже усилили, сделав каждую царапину невыносимо мучительной, а настоящие муки заставив выйти за пределы доступного воображения, третьих опоили такими зельями, что превратили любую агонию в чистейший экстаз. Последних, в оргазмических судорогах отдающих ритуалу свою суть, было, пожалуй, больше всего.

- Действительно странно. - Продолжил тем временем старик, даже отвлекаясь на миг от работы. - Поначалу я был уверен, что это был какой-то артефакт-резервуар, потом думал, будто он использовал какой-то артефакт-контейнер с засунутым в него могучим кошмаром. Но сейчас... да, сейчас весь фон почти сошел на нет. Воистину, это приятная загадка, о какой я подумаю на досуге. Не мог же он прорвать концепцию несуществования для Грезы? Да еще и третьего типа.

Искупая секунду промедления, мастер ускорил работу разделочных инструментов, в несколько секунд заканчивая с очередным сотрудником, между прочим, его официальным коллегой-архивариусом, после чего склонился над той самой дамочкой, что стала причиной сражения. Ну, вернее, причиной того, что это сражение оказалось таким простым для вторгнувшихся в алтарный зал. Воистину, это большая жалость, что столь прелестную душевную боль и отчаяние нельзя растянуть на более долгий срок.

- А ведь и верно! - Мастер, чье мастерство росло долгими десятилетиями, сумел уловить какую-то несуразность в ситуации, по привычке переходя на занудный лекторский тон. - После разрушения всего тела и души, Греза, не имея дороги, чтобы уйти из замкнутого котла отрезанной реальности, должна была разлиться по стенам и подняться вверх под потолок из-за созданного барьером эфирного течения... Но... Бейн, а я ведь Грезы не чувствую!

Блик.

Шелест.

Движение.

Раскачанное собственными усилиями и могущественными дарами восприятие непонятным образом упустило тот момент, когда из пролившихся из вытащенных внутренностей капелек крови, которые еще не успели проглотить линии рисунка, натекла несуразная, невозможная для мастера с его педантичностью и аккуратностью, лужица. Но этого восприятия хватило, чтобы поймать тот миг, когда в этой кровавой лужице отразился не бесконечно далекий белоснежный потолок алтарного зала и даже не спокойное лицо почти не испачкавшегося мастера, а искаженное бешеным напряжением и столь же бешеным весельем помолодевшее и смазавшееся от контакта с энергией Грезы лицо Пыпыща Попятчева из дома Прыходонотчевых, клана Трыдыгородских.

Хоббит, хотя это не было ни хоббитом, ни живым существом, ни чем-то понятным вообще, выпрыгнул из застывшей красным стеклом лужи подобно кукольному гоблину из табакерки, еще в полете отзеркаливая себя за спину откровенно растерявшемуся от подобного перформанса ритуалисту и громко вопя при этом:

- Буубга, ее тут нет!

И, как будто подтверждая свои слова, воткнул единственную руку, да и конечность вообще, состоящую почти целиком из застывших на самой грани перегрузки и почернения зеркальных осколков, прямиком в живую, теплую и такую уязвимую плоть единственного из тройки диверсантов некомбатанта. Правда, у тела хоббита не осталось ног, да и сам он ростом был далеко не гигантом даже по меркам самих мохноногих коротышей. Пусть рука-зеркало успела исказить метрику пространства и изображение реальности, став разом несколько длиннее (или это окружающая ее материя мира стала короче?), но даже это не могло сменить некоторые константы мироздания.

Рука того, что притворялось почему-то не желающим исчезать хоббитом, проткнула сердце того, кто вот уже семнадцать весен притворялся добропорядочным архивариусом, выпустив в него всю накопленную в остатках зеркал мощь.

Вот только к сердцу эта самая рука проложила путь прямиком через задницу.

- Няяяят! - Шокировано возопила Шмиелэ, вновь срываясь на ненавидимый ею в обычной речи "звериный" говорок и застывая столбом от невозможности, нереальности происходящей картинки.

- Удивительно. - Со впервые за очень, очень долгое, невообразимо долгое время потерянным самоконтролем произнесла замаскированная под человека тварь.

- Надо будет помыть руки. - Прошелестела, не раскрывая рта, тварь, променявшая, как считали предыдущие двое, человечность на шанс спасти свою любовь и унести своих убийц на тот свет, после чего звучно шлепнулась о холодный камень рядом с не успевшим даже удивиться ритуалистом, бережно сжимая в единственной хваталке вырванное сердце.

Сердце билось в кукольной ладони, буквально сочась чем-то, даже через все ретрансляторы (число которых стремительно смещалось в сторону нуля) манящим к себе обещанием всех удовольствий мира, всех возможных наслаждений и ласк, исполнением любых фантазий. Впервые за все время нашего сражения я все-таки смог! Не дракон, который Смог, а смог идентифицировать ту херню, с какой по глупости да играющему в жопе идиотизму связался в этой истории. Надо было вообще не вставать на ноги после самой первой плюхи, но кто же мне доктор? Знал бы где падать, то взял бы парашют или амулет защиты высшего порядка.

Исходящий от парящего сердца флер Порока был мною предельно нагло игнорируем, так как я его едва различал через сводящий с ума и забивающий не слух даже, а саму голову шелест взбесившейся Грезы. Степень напряжения, которое мне довелось пережить, подготавливая эту атаку, можно сравнить разве что с приснопамятным штурмом Каменной, с той лишь разницей, что в этот раз в бою использовалась только Греза.

Когда я понял, что шансов на победу нет и не предвидится, если только предо мною прямо сейчас не появится добрый волшебник верхом на вороненом рояле, то есть почти сразу, то тут же начал искать обходные варианты. Мне же не убивать отморозков нужно было, а хотя бы поднять тревогу и их добьет защита алтарного зала. Мне же будет достаточно просто выпасть из фокуса общего внимания, чтобы самоуничтожить Туманчика и скрыть следы своего присутствия, а все шишки все равно соберут самые главные вторженцы, а не бедный Костик.

Главной проблемой был барьер, поднятый гадкими фигурками, которые заодно и саму тревогу блокировали. И барьер этот был так бесконечно крут, что я его даже в полной своей силе замаюсь пробивать. Даже если бить буду не малопригодной к нанесению прямого урона Грезой, а едкой, как мое чувство юмора, силой Тени!

Эта штука априори не пропустит под свою эгиду ничего из существующих в ее базе данных угроз, а та база данных является настолько полной, что с таким же успехом я могу говорить, что этот барьер не пропустит ничего существующего вообще. Чувствуете иронию? Ничего существующего! А если в этом мире и есть план более пригодный для игр с реальным-нереальным, чем моя любимая, век бы ее не использовать, Греза, то я его как-то не знаю.